- Уже отключены, - ответил Миртин. - Двадцать секунд назад. Ты не
заметил?
- Никакого эффекта!
- Я выключу освещение, - сказала Глэйр.
- Выключайте все подряд! Никакого улучшения! Удерживающий эффект
непрерывно ослабевает.
Корабль погрузился в темноту. Бедные земляне будут лишены столь
любимого ими зрелища попеременно вспыхивающих красных и зеленых огней.
Ворнин знал, что вписывает новую главу в обширный архив секретной
информации о кораблях-разведчиках. Но не чувствовал за собой вины.
Случившееся было чисто статистическим феноменом: раз в околоземном
пространстве так много разведчиков, то по крайней мере у одного можно
ожидать неисправностей того или иного рода. Просто случай выбрал именно их
корабль.
Разумеется, сигнал о бедствии сейчас эхом катится по всей галактике.
В то мгновение, когда экипаж отключил передающие цепи, разрывая связь с
родной планетой, сигнал бедствия был передан автоматически. Из-за
чудовищного расстояния между Землей и Дирной дома о случившемся узнают
только через десятилетия, но этот же сигнал зарегистрируют сотни других
кораблей, находящихся поблизости, и это служило некоторым утешением.
- Бесполезно, - сообщил Ворнин, вернувшись в рубку. - Нужно покинуть
корабль.
- Я подниму его повыше. Километров до пятидесяти, так?
- Выше! - согласился Ворнин. - Насколько это возможно! И старайся
держаться того же курса - нам необходимо лететь над пустынной местностью!
- Что мы будем с собой брать? - спокойно поинтересовалась Глэйр.
- Себя! - отрезал Ворнин.
Корабль был их домом в течение многих лет, и покидать его мучительно
больно, но ей - в особенности. Именно Глэйр ухаживала за крошечным
садиком, облагораживала искусной женской рукой суровое убранство корабля.
Собственно, каждый Наблюдатель должен быть готов к тому, чтобы однажды,
доверившись судьбе, низринуться в просторы чужой планеты. Все же для
женщины это большое потрясение.
Только Миртин внешне был всецело отрешен от постигшего их несчастья.
Корабль вертикально поднимался в ночное небо. Из силового отсека
доносился нарастающий грохот. Ворнин старался не думать о том, что там
могло происходить. Глэйр была уже одета. Миртин, закончив маскировку
органов управления, натягивал свой костюм.
- Мы неизбежно потеряем друг друга, - одеваясь, сказал Ворнин. -
Приземлимся в разных районах планеты. При приземлении можем получить
повреждения. - Встретив испуганный взгляд Глэйр, безжалостно продолжил: -
И даже погибнуть. Но прыгать надо. Потом как-нибудь снова отыщем друг
друга.
Разверзся люк, и воздух стремительно вырвался из корабля. Первой
прыгнула Глэйр. Ее маленькая фигурка, вращаясь, быстро удалялась от
корабля, пока совсем не исчезла из виду. Скорость падения столь велика,
что Ворнин начал опасаться, как бы она не потеряла сознания. Последняя
учебная тревога проводилась очень давно, и прыжок получился довольно
неуклюжим. Он с ужасом представил, как хрупкое тело женщины сталкивается с
поверхностью планеты... Потеря одного из супругов вызвала у него
неожиданно острую боль.
- Наружу! - скомандовал Миртин, и Ворнин повиновался.
Это было мгновение, когда кошмар становится явью. Каждому Наблюдателю
сотни раз снятся прыжки, но для большинства они остаются просто
сновидениями. А он мчится в раскрывшуюся бездну, и Глэйр, возможно, уже
мертва... Автоматически, не думая, Ворнин включил систему жизнеобеспечения
и ощутил сильный толчок - раскрывшийся экран замедлил падение. Теперь он
наверняка останется в живых.
А Миртин?
Смотреть вверх было трудно, тем более на таком расстоянии даже
корабля не было видно. Разумеется, прыгнул. Элементарный рационализм не
позволит ему задержаться на гибнущем корабле.
Глэйр...
Ворнин опустил голову, и в этот момент произошел взрыв. Ослепительный
факел новорожденного солнца обдал его жаром, и он поблагодарил судьбу, что
успел вовремя отвести от корабля взгляд - сетчатка земного существа
наверняка вышла бы из строя. В плазменном генераторе, разумеется, не было
жесткого излучения, так что никакой другой опасности для организма на
таком расстоянии не существовало. Разреженный воздух не сможет передать на
Землю оглушительный грохот, но вот свет...
Вселенная словно раскололась надвое, выплеснув из своих недр
первоначальное сияние, сопровождавшее акт сотворения мира. Это было
сильным потрясением даже для такого опытного астролетчика, и руки Ворнина,
закрывающие глаза, безвольно опустились...
Придя в себя, он увидел под ногами приближающиеся крыши земных
зданий. Еще немного, и его ступни коснутся поверхности планеты, за которой
он так долго наблюдал.
Глэйр, конечно же, уже приземлилась. Ворнин старался не думать о ней.
Сейчас главное - выжить и разыскать Миртина. А потом прибудут спасатели и
заберут их. Он проклинал судьбу, швырнувшую его в заселенную местность -
ведь вокруг была столь желанная его сердцу пустыня. Падение было
стремительным. О мягкой посадке не могло быть и речи.
Ему все же удалось уклониться от крыши последнего в ряду дома, но
всего лишь на пару метров. Затем его пронзила самая дикая боль за всю
жизнь, которая была почти лишена боли. Человек со звезд ударился о землю и
остался неподвижно лежать, скорее мертвый, чем живой.

3
В Альбукеркской конторе ИАО кипела работа. Заряженные аккумуляторы
уже погружены на шесть электрических вездеходов, компьютер выстроил
векторную диаграмму, показавшую вероятные районы рассеивания осколков,
если таковые имели место. Бронштейн, адъютант полковника, поднял по
тревоге всех свободных от дежурства, и теперь они стояли полукругом вокруг
информационного табло. В пятнадцати метрах от них, наглухо запершись в
ванной, Том Фолкнер изо всех сил пытался протрезвиться. По дороге из
офицерского клуба он уже прибег к помощи антистимулятора - эти таблетки
гарантировали удаление из одурманенного мозга паутины опьянения примерно
за полчаса. Но процесс не из приятных. Он заключался в том, что таблетка
давала двойную нагрузку щитовидной железе и гипофизу, на время расстраивая
гормональный баланс и убыстряя обмен веществ. Все физиологические процессы
в организме ускорялись, включая и тот, что удалял из крови алкоголь.
Шесть-семь часов человеческие внутренности проживали за десять минут.
Довольно жестоко. Но сейчас у Фолкнера просто не было другого выхода. Он
сидел на полу ванной, схватившись руками за стойку для полотенец. Его
трясло, сквозь форму проступили крупные пятна пота. Лицо побагровело,
пульс перевалил за сто и продолжал расти. Он уже вырвал, избавившись от
последних ста пятидесяти граммов виски до того, как оно успело проникнуть
в кровеносную систему, и это яростное внутреннее очищение организма должно
было справиться с остальным алкоголем. Сознание стало ясным. Уже пятый раз
в жизни Фолкнер решился прибегнуть к антистимулятору, каждый раз надеясь,
что это - последний.
Через некоторое время он смог встать. Вытянул перед собой руки.
Пальцы шевелились, словно печатая на машинке. Усилием воли ему удалось
успокоить их. Кровь уже должна была отхлынуть от лица. Фолкнер глянул в
зеркало и содрогнулся. В молодости, числясь в отряде астронавтов, он
старательно следил за стрелкой весов, чтобы она не выходила за отметку 75,
но времена эти давно уже прошли, а кости изрядно обросли плотью. В форме
полковник выглядел внушительным, массивным, широкоплечим мужчиной с
коротко подстриженными курчавыми черными волосами, короткими жесткими
усами и красными глазами. Без твердой оболочки из хаки тело обвисало,
становилось мягким, дряблым. Последнее время он как-то примирился с этим,
точнее - перестал обращать на это внимание.
Брызнув в лицо холодной водой, Фолкнер почувствовал себя почти совсем
хорошо. Наихудшие последствия загула канули в Лету: перестал чесаться
кончик носа, уши не горели, а глаза функционировали именно так, как им
положено. Стараясь держаться очень прямо, полковник открыл дверь ванной и
направился к своему кабинету.
Капитан Бронштейн выглядел, как обычно, совершенно хладнокровным.
Чеканя каждое слово, он доложил:
- Мы готовы к отправке по первому приказу, полковник!
- Маршруты определены?
- Естественно! - бросил мимолетно-насмешливую улыбку капитан. - Табло
светится, как рождественская елка. Мы имеем уже около тысячи сообщений об
атмосферном объекте, и они все еще поступают! На этот раз все
по-настоящему, полковник!
- Прекрасно, - пробормотал Фолкнер. - Мы станем известны на всю
страну... на весь мир. Внеземной космический корабль терпит аварию, пилоты
спасаются на парашютах, а доблестные офицеры ИАО хватают их голыми
руками...
Он с трудом взял себя в руки. Видимо, процесс вытрезвления еще не
завершен. Взгляд адъютанта был весьма недвусмысленным. Более того, в нем
читалась жалость.
Прежде, когда такое случалось, Фолкнер упрямо повторял про себя, что
ненавидит Бронштейна вовсе не потому, что тот - еврей. А потому, что он
энергичен, честолюбив, способен, потому что никогда не теряет
самообладания и считает, что летающие тарелки - это инопланетные корабли.
Адъютант был единственным из офицеров, знакомых Фолкнеру, который
добровольно примкнул к программе. ИАО считался дырой, в которую засовывали
тех, кто ни на что больше не годен, а этот еврей не жалел усилий для
заполучения именно этой работы. И все потому, что был абсолютно уверен -
рано или поздно летающие тарелки станут самой главной задачей, которую
придется решать ВВС США. Хотел купаться в славе, мелькать на телеэкранах,
когда фантастика станет явью, а патрулирование с целью идентификации
атмосферных объектов расценивал как ступеньки наверх.
Сенатор Бронштейн!
Президент Бронштейн!!!
Настроение Фолкнера испортилось окончательно.
- Отлично! - рявкнул он. - Отправляйтесь в пустыню и откопайте этот
метеорит к утру! Живо!
Собравшиеся быстро покинули кабинет. Бронштейн остался.
- Я считаю, Том, что это на самом деле она, - тихо произнес он. - Та
вынужденная посадка, которой мы так дожидались.
- Иди к черту!
- И тебя не увидит, когда мы обнаружим в полыни космического
посланника?
- Не дури. Это просто метеорит.
- Ты его видел?
- Я изучил сообщения.
- А я видел. И едва не ослеп. Где-то над стратосферой взорвалось
что-то вроде ядерного реактора. Словно маленькое солнце вспыхнуло. То же
самое говорят и ребята из Лос-Аламоса. Тебе известно что-либо о проектах
ВВС, связанных с применением ядерных реакторов?
- Нет.
- И мне тоже.
- Значит, это был китайский разведывательный корабль, - констатировал
Фолкнер.
- Если хочешь знать, Том, в тысячу раз вероятнее то, что этот корабль
прилетел с Проциона-12, чем из Пекина. Можешь считать меня сумасшедшим, но
я убежден в этом!
Фолкнер ничего не ответил. Некоторое время он молчал, стараясь
убедить себя, что все это происходит наяву, затем повелительно махнул
рукой, и они вышли в ночную тьму.
Во дворе базы оставалось уже только два вездехода. Фолкнер забрался в
один, Бронштейн - в другой, и они отправились в путь. В кабине полковника
размещался полный комплект аппаратуры связи, позволявший ему быть в
постоянном контакте с остальными поисковыми машинами, управлением в
Альбукерке, главной штаб-квартирой ИАО в Топеке и местными штабами,
находившимися в его ведении в четырех юго-западных штатах. На пульте
постоянно вспыхивали лампочки, свидетельствуя о поступлении новых
сообщениях.
Фолкнер вызвал штаб-квартиру, и на экране появилось лицо его
непосредственного начальника, генерала Уэйерленда.
Уэйерленд, подобно Фолкнеру, принадлежал к числу тех, кто оказался
лишним в программе освоения космоса и был переведен в тупиковое
ответвление, но, по крайней мере, имел в качестве утешения четыре звезды
на погонах. Учитывая, что он нес личную ответственность за гибель двух
астронавтов при проведении одного из экспериментов, можно только
удивляться, что он вообще имел работу, пусть даже в ИАО, как считал
Фолкнер. У Уэйерленда было одно неоценимое качество - он всегда делал
хорошую мину при плохой игре и всегда демонстрировал свое исключительно
ответственное отношение к проекту.
- Есть новые сообщения, Том?
- Ничего особенного, сэр, - пожал плечами Фолкнер. - Обычная реакция
взволнованных обывателей. Мы заняты стандартной проверкой. Парочку
вездеходов отослали к Санта-Фе. Плюс обычное прочесывание с помощью
металлоискателей. Все по установленному шаблону, как и в остальных
случаях.
- Я не уверен, что это рядовой случай, - строго произнес генерал.
- Да, сэр?
- Вашингтон уже дважды был на проводе. Я имею в виду Самого. Он
взволнован. След растянулся на несколько тысяч миль. Сначала ее заметили в
Калифорнии...
- Калифорния! - со злостью оборвал шефа Фолкнер.
- Я все понимаю. Но общественность взбудоражена и оказывает давление
на Белый Дом, а он жмет на нас.
- Сигнал один-ноль-семь уже подан?
- По всем каналам, - кивнул Уэйерленд.
"107" означало, что таинственный небесный объект является
естественным природным феноменом и повода для беспокойства нет.
- Нам уже никто не верит. Мы слишком долго и часто пользовались этим
сигналом. Наступают времена, когда, очевидно, придется начать говорить
правду.
"Какую правду?" - хотел спросить Фолкнер, но решил не злить генерала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18