— Зачем суетиться? — ответил Крастон. — Если ты дашь мне книгу, я буду знать, что это книга, но моя слепота не позволит мне прочитать ее. Донахью и мы находимся точно в такой же ситуации. Мы знаем, что у него есть решение, но не можем по минутам проследить всю его жизнь. Наша слепота мешает нам понять, как было найдено решение. Только Донахью его знает, и он готов поделиться с нами.— Ты думаешь, нам стоит поехать в Новые Небеса?— Я так считаю, — сказал Крастон. — Письмо, черт возьми, слишком самоуверенное. Все правильно. У Донахью есть ответ, и он в этом уверен. Он знает, что мы можем убить его, зная, где он, и Рыжебородый рискует. Думаю, нам лучше согласиться, что наш друг-Урод поставил нас в затруднительное положение.— Я слышал, теперь он называет себя Hop-малом, — сказал Рислер. — Он официально женился на Алате. Это пугает меня, Эндрю. Даже если он сдержит слово, что остановит его, не даст наплодить дьявольское отродье и предложить одному из них завоевать для него Баронство?— Мы побеспокоимся об адском отродье, как ты назвал его, когда приедем за этой парочкой, — сказал Крастон. — Первый шаг — узнать, как уничтожить Кола. — Рислер ничего не сказал, и Крастон, выждав благоразумную паузу, продолжил, нахмурившись: — Тебе не нравится мысль о том, что придется встретиться с ним, Джеральд?— Искренне? Нет, — сказал Рислер. — Я согласен, что Донахью не пытается завести нас в западню, и я даже допускаю, что он верит, что нашел правильный ответ. Но если он в самом деле знает как уничтожить Кола, тогда…— Я скажу тебе, — перебил Крастон. — Он не может сделать это один. Поэтому он нуждается в нашей помощи.— Ты не дал мне закончить, — терпеливо сказал Рислер. — Я хотел сказать, что если он в самом деле знает, как уничтожить Кола, тогда Кол бы никогда не дал ему написать письмо. Если бы он представлял опасность для Кола, тогда колдун покончил бы с ним.— Я никогда не думал об этом, — признался Крастон. — Конечно, Кол прикончил бы его, если не… если не! — Он подскочил, и все его тело распрямилось. Его слепые глаза уставились в пустоту.— Эндрю! — воскликнул Рислер, бросившись к нему. — Эндрю, с тобой все в порядке?— Со мной? — закричал Крастон. — Теперь все встало на свои места.— Ты вычислил? — возбужденно спросил Рислер. — Ты знаешь то, что знает Донахью?— Нет, — ответил Крастон, снизив голос до шепота. — Я знаю то, о чем Донахью даже не догадывается! — Что же, Эндрю?— Я все понял. Ты знаешь, почему Гарет Кол напал на Хартфорд?— Чтобы убить Донахью.— Ты ошибаешься, Джеральд, — прошептал Крастон. — Он сделал это, чтобы защитить его.— Защитить его? — повторил Рислер. — От чего?— От тебя и меня, Джеральд. Мы ведь собирались убить его, помнишь? О, Боже, теперь я понял!— Понял что? — спросил Рислер, в замешательстве повысив голос.— Не спрашивай меня, Джеральд, я не могу упоминать об этом. Я не могу даже думать об этом. Я не знаю как, но я должен скрыть то, что я знаю о Гарете Коле, до того как мы доберемся до Донахью.— Что ты собираешься сделать с ним? Убить его? — спросил Рислер, неожиданно очень испугавшись, как бы Крастон не сошел с ума.— Убить его? — Крастон истерически засмеялся. — Убить его? Он и я — единственные два Человека, которые могут спасти то, что осталось от Людей на Земле! Глава 31 Таверна была переполнена, потому что Рыжий Торир Донахью ставил выпивку. Возможно, несколько человек в баре думали, что он начал праздновать немного преждевременно и что его место у дверей комнаты Алаты. Но крестьяне чувствовали, что нет мужа более беззаботливого и веселящегося, в то время как его жена в муках рожает. Если Рыжебородый и переживал за Алату, то это не мешало ему пить пиво.На улице было холодно, очень холодно, и погода заставляла буйную компанию, собравшуюся в таверне, прижаться к огню так, словно тут был последний аванпост мира и только здесь Люди могли еще соперничать с озлобленной природой.Сам Донахью ничуть не страдал. Он уже опустошил с полдюжины кружек пива и чувствовал себя в силах влить еще дюжину себе в глотку, прежде чем пойти посмотреть, кого родила Алата.Женщины всегда рожали без особой суеты и спешки, и Донахью был уверен, что Алата окажется лучшей среди них.Следующий час и следующий галлон пива пролетели быстро, а потом женщина средних лет, седая, очевидно опытная в этих делах, вошла в таверну. Донахью увидел ее и, раздвигая людей, бросился к ней через зал.— Ну? — спросил он громким голосом так, что остальные пирующие затихли.— Ты стал отцом, — улыбнулась она.— Черт возьми, женщина! — проревел Донахью. — Я знаю, что я — отец! Кто родился?— Сын.— Сын! — победно закричал Рыжебородый. — Я так и знал! Сын! Всем снова поставить… я плачу.Возникло стремительное движение в сторону стойки.— Какой он? — нетерпеливо спросил Донахью.— Он очень сильный и здоровый, — ответила повивальная бабка. — И выглядит он как вы, у него такие же рыжие волосы.— О-о! — засмеялся один из пьющих. — Это плохо, Торир! Тебе придется в оба следить за этим ребенком!— Ты хочешь, чтоб ребенок был без изюминки! — быстро ответил Рыжебородый. — Такой ребенок будет иметь мало внутреннего огня, я так скажу.— Какое ты дашь ему имя? — спросил другой.— Не знаю, — сказал Донахью. — Я еще не решил.— Только не давай ему имени деда, — сказал третий. — Каждый раз когда я проклинаю мать жены, моя дочь поднимает крик!— Об этом не нужно беспокоиться, — мягко ответил Донахью. — Я никогда не знал своих родителей.— О, — взволнованно сказал тот мужчина. — Извиняюсь…— Не нужно. Не думаю, что мои родители мне понравились бы. — Донахью вернулся к стойке. — Ну, — проревел он, — чего мы еще хотим? Выпивки!Тишина исчезла так же быстро, как прежде возникла, и Донахью снова услышал смех и звуки товарищеских хлопков. Донахью выпил еще кружку пива, потом повернулся к повивальной бабке, стоявшей у входа.— Подойди и выпей! — приказал он ей. — Ты заслужила!— Ты не хочешь взглянуть на своего сына? — спросила она.— А я могу? — спросил Рыжебородый, пытаясь скрыть свое желание. — Я не знал, что я смогу это сделать так скоро.— Конечно можешь, — ответила старуха. — Ты — отец, разве нет?— Поэтому он и хочет увидеть ребенка… убедиться! — хохотнул один из пьющих.Донахью почувствовал нарастающую ярость, потом понял, что это всего лишь шутка, и присоединился к смеющимся.— Мне можно идти? — спросил он.— Конечно, — ответила повивальная бабка. — Поэтому я и пришла сюда.— Спасибо, — сказал Донахью. — Послушай, ты бы на время осталась здесь… Я хотел бы… ну…— Я понимаю, — улыбнулась старуха. — Я вернусь через полчаса.Рыжебородый поцеловал женщину в щеку, отвел ее к бару, усадил, а сам вышел в морозную ночь. Чем ближе он подходил к их дому, тем становился все более и более возбужденным. Сын… и тоже рыжий! Он никогда не думал, как много может значить для него сын. За последнее время Донахью научился держать себя в руках, но сейчас он был счастлив. Как долго он ждал этого момента! Казалось, раньше его жизнь не была такой полной…А потом Донахью неожиданно все понял. Его едва не стошнило…У него не оставалось времени думать и рассуждать. Рыжебородый пробежал остаток пути и ворвался в комнату. Алата, которая должна была лежать в кровати, встретила Донахью у дверей. Она смотрела на мужа, словно на пробудившегося к жизни дикого зверя.— Ты собираешься убить малыша, не так ли? — закричала она, метнувшись через комнату и вцепившись ногтями в лицо Донахью.— Убирайся! — фыркнул он, отшвырнув Алату взмахом руки. Он выхватил дубинку, быстро шагнул к крошечной колыбели, где лежал новорожденный, и обрушил дубинку на слабую голову младенца. Раздался жалобный вой, и потом искра жизни, так недавно вспыхнувшая, погасла навсегда.Донахью повернулся к Алате. Та сидела на полу, прислонившись к стене, тупо глядя на кровь, которая начала капать из колыбели.— Почему? — спросила она безжизненно ровным голосом. — Почему ты сделал это?— Захотел. — Донахью дрожал так сильно, что ему пришлось подождать, пока дрожь пройдет, прежде чем он снова заговорил. — Захотел, когда понял, почему Гарет Кол оставил меня в живых.— Почему? — печально повторила Алата. Слезы, собиравшиеся в уголках глаз, хлынули по ее лицу, белому как мел.— Разве ты не видишь? — заговорил Донахью странным голосом, полным муки. — Почему Гарет Кол оставил меня в живых? Он сильнее, чем я; он имеет силу, о которой Человек и мечтать не смеет. Что такое та единственная вещь, в которой он нуждался?— Я не знаю, — проговорила Алата, загипнотизированно глядя на капающую кровь.— Мое семя! — воскликнул Рыжебородый. — Гарет Кол хотел, чтобы у меня был ребенок! Я могу называть себя Нормалом, пока Рет не покроется льдом, но я не Нормал! Мои родители были Уродами, и я ношу их кровь в своих венах. Я могу не иметь никаких колдовских сил, но я такой же Урод, как Гарет Кол!— Ложь! — задохнулась Алата, вскочив на ноги и бросившись на мужа. — Ложь! Ложь!— Это — правда! — сказал Донахью, разводя в стороны ее руки. — Это — правда! И это — единственная причина, по которой Гарет мог оставить меня в живых!— Ложь! — кричала она. — Сколько женщин-Нормалов ты изнасиловал? Сколько сотен ублюдков ты наплодил? Почему ты убил моего ребенка?— Потому что ты тоже Урод!— Нет!Он яростно встряхнул Алату, пытаясь сделать так, чтоб она поняла.— Ты! Тебе нет места в обществе Нормалов, так же как мне нет места в Туннелях!— Это неправда! — рыдала она. — У меня нет никаких колдовских сил! Ты убил моего малыша просто так!— У тебя есть колдовские силы, — сказал Рыжебородый, понизив голос.— Ложь!— Откуда ты знала, что я собираюсь убить его? — потребовал он ответа.— Я прочитала это на твоем лице, — всхлипнула Алата.— Как, во имя Рета, ты могла это сделать! Ты встала с постели и готова была защищать младенца еще до того, как я вошел в комнату!— Так или иначе, ты сделал это! — воскликнула она. — Ты убил моего возлюбленного, моего отца и теперь убил моего сына!— Послушай меня! — заорал Донахью на нее. — В тот день, когда мы бежали из Ступицы… Откуда ты знала, где могут быть люди Крастона? Или в тот раз, когда четыре воина Рислера поджидали нас на дороге. Что заставило тебя подумать, что они именно там? Вспомни наше спасение из Провиденса или то, как ты открыла слабость Гарета?— Я не знаю! — рыдала она, повалившись на кровать. — Я не знаю!— Зато я знаю. Назовем это вторым зрением, нюхом или как ты пожелаешь… но это колдовская сила, которую Нормалы не имеют. Ты — Урод. Ты так же уродлива, как Гарет и я!— Но почему я? — пробормотала Алата. — Почему мой ребенок? Он был таким крошечным, розовым и беспомощным. Какую колдовскую силу он мог иметь? Какой вред он мог причинить?— Я не знаю, — заявил Рыжебородый. — И не думаю, что мы узнаем. Достаточно того, что он был нужен Гарету, нужен настолько, что колдун сохранял мне жизнь все эти годы.Неожиданно Алата села. Ее глаза пылали ненавистью. Ее тело дрожало.— Ты ошибся!— Нет, я не ошибся, — мягко возразил Рыжебородый. — Подумай об этом, и ты поймешь, что все именно так.— Если все, чего он хотел, — ребенок, тогда почему ты до сих пор жив? Почему он не убил тебя в тот день, когда мальчик был зачат?— Я не знаю. Возможно, колдун дал мне жить, чтобы я защищал тебя, пока дитя не родится, или чтобы зачать другого, если ты не доносишь малыша. А может быть, Гарет Кол боялся, что ты вытравишь плод. Он ведь атаковал Хартфорд, чтобы быть уверенным, что мы не сможем вернуться в Ступицу, пока плод не созреет и не родится ребенок. Может быть, он знал, что Крастон узнает, где мы скрываемся. Все было очень тщательно спланировано. Кол сплел заговор, испоганив всю мою жизнь. Я вынужден был убить Дрейка и жениться на тебе. Вот почему…— Ты строишь догадки! — закричала она. — Ты убил моего ребенка и теперь хватаешься за соломинку, чтобы себя оправдать! Убийца!Алата стала бить и царапать его, и тогда…Донахью не хотел причинить вреда Алате. Это было всего лишь рефлекторное действие, инстинктивная попытка остановить град ее ударов. Он хотел только оттолкнуть жену, а вместо этого швырнул ее об стену. Ее голова ударилась о край тяжелой деревянной кровати, когда она упала.Рыжебородый понял, что она мертва, еще до того как опустился на колени, чтобы убедиться в этом. В отличие от ребенка, тут не было крови, но тут не было и жизни.Донахью знал, что скоро придет повивальная бабка, если новости уже не разнесли соседи. Снова он оказался вне закона. Теперь за ним станут охотиться и Уроды, и Нормалы, и ему придется бежать в леса и болота, избегая и Людей, и нелюдей. Рано или поздно одна сторона или другая поймает его, в этом Донахью был уверен, но инстинкт жизни был силен в нем, и он приготовился бежать, чтобы остаться в живых, если сможет.Последний раз он взглянул на Алату, потом медленно наклонился и поцеловал ее так, как не делал никогда раньше, используя ее тело для удовлетворения своих желаний.После, издав звук, средний между хрипом и рыданием, он убежал в морозную ночь. Глава 32 — В чем дело? — требовательно спросил Крастон, потуже затягивая плащ на плече. — Почему мы остановились?— Что-то там не так, — ответил Рислер. — Вокруг дома Донахью собралась большая толпа.— Узнай, что случилось! — возбужденно приказал Крастон.Рислер подозвал одного из горожан.— Что случилось? — спросил он.— Убийство! — воскликнул человек. — Донахью, должно быть, сошел с ума! Мы собираемся в погоню за ним!— Кто погиб? — спросил Крастон.— Его жена и сын. Боже, что за зрелище! Бедное дитя и получаса не прожило!— Вы уверены, что они мертвы? — настаивал слепой Барон.— Уверен! — ответил горожанин. — У ребенка лепешка вместо головы! Мы заставим Донахью ответить за это! — и он убежал, смешавшись с толпой.— Слишком поздно, — удрученно сказал Рислер.— Наоборот, — возразил Крастон. — Донахью решил головоломку без моей помощи.— Решил головоломку? — повторил Рислер, с ужасом глядя на своего спутника. — Ты собирался заставить Донахью убить их?— Был только один путь спасти расу Людей, — ответил Крастон.— Но почему?— Потому что Гарету Колу нужен был ребенок, — медленно сказал Крастон. — Он хотел заполучить ребенка Донахью настолько, что уничтожил почти все население Хартфорда;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21