Если можно, я хотел бы их пока взять. В эту
ночь Парадин плохо спал. Холовей провел неудачную аналогию. Она наводила
на тревожные размышления. Фактор X. Дети используют в рассуждениях ал-
гебру там, где взрослые пользуются геометрией. Пусть так. Только... Ал-
гебра может дать такие ответы, каких геометрия дать не может, потому что
в ней есть термины и символы, которые нельзя выра- зить геометрически. А
что, если логика X приводит к выводам, непости- жимым для человеческого
разума?
- Ч-черт! - прошептал Парадин. Рядом зашевелилась Джейн.
- Милый! Ты тоже не спишь?
- Нет. - Он поднялся и пошел в соседнюю комнату. Эмма спала, безмя-
тежная, как херувим, пухлая ручка обвила мишку. Через открытую дверь Па-
радину была видна темноволосая голова Скотта, неподвижно лежавшая на по-
душке.
Джейн стояла рядом. Он обнял ее.
- Бедные малыши, - прошептала она. - А Холовей назвал их не- нор-
мальными. Наверное, это мы сумасшедшие, Деннис.
- Нда-а. Просто мы нервничаем.
Скотт шевельнулся во сне. Не просыпаясь, он пробормотал что-то - это
явно был вопрос, хотя вроде бы и не на каком-либо языке. Эмма пропи- ща-
ла что-то, звук ее голоса резко менял тон.
Она не проснулась. Дети лежали не шевелясь. Но Парадину подума-
лось, и от этой мысли неприятно засосало под ложечкой, что это было, как
будто Скотт спросил Эмму о чем-то, и она ответила.
Неужели их разум изменился настолько, что даже сон - и тот был у них
иным?
Он отмахнулся от этой мысли.
- Ты простудишься. Вернемся в постель. Хочешь чего-нибудь выпить?
- Кажется, да, - сказала Джейн, наблюдая за Эммой. Рука ее потяну-
лась было к девочке, но она отдернула ее.
- Пойдем. Мы разбудим детей.
Вместе они выпили немного бренди, но оба молчали. Потом, во сне,
Джейн плакала.
##***
Скотт не проснулся, но мозг его работал, медленно и осторожно выст-
раивая фразы, вот так:
- Они заберут игрушки. Этот толстяк... может быть листава опасен. Но
направления Горика не увидеть... им дун уванкрус у них нет... Интрадик-
ция... яркая, блестящая. Эмма. Она сейчас уже гораздо больше копранит,
чем... Все-таки не пойму, как... тавирарить миксер дист...
Кое-что в мыслях Смита можно было еще разобрать. Но Эмма перестрои-
лась на логику X гораздо быстрее. Она тоже размышляла.
Не так, как ребенок, не так, как взрослый. Вообще не так, как чело-
век. Разве что, может быть, как человек совершенно иного типа, чем Нommo
sapiens.
Иногда и Скотту трудно было поспеть за ее мыслями. Постепенно Пара-
дин и Джейн опять обрели нечто вроде душевного равновесия. У них было
ощущение, что теперь, когда причина тревог устранена, дети излечились от
своих умственных завихрений.
Но иногда все-таки что-то было не так.
Однажды в воскресенье Скотт отправился с отцом на прогулку, и они
остановились на вершине холма. Внизу перед ними расстилалась довольно
приятная долина.
- Красиво, правда? - заметил Парадин.
Скотт мрачно взглянул на пейзаж.
- Это все неправильно, - сказал он.
- Как это?
- Ну, не знаю.
- Но что здесь неправильно?
- Ну... - Скотт удивленно замолчал. - Не знаю я.
В этот вечер, однако, Скотт проявил интерес, и довольно красноречи-
вый, к угрям.
В том, что он интересовался естественной историей, не было ничего
яв- но опасного. Парадин стал объяснять про угрей.
- Но где они мечут икру? И вообще, они ее мечут?
- Это все еще неясно. Места их нереста неизвестны. Может быть, Сар-
гассово море, или же где-нибудь в глубине, где давление помогает их те-
лам освобождаться от потомства.
- Странно, - сказал Скотт в глубоком раздумье.
- С лососем происходит более или менее то же самое. Для нереста он
поднимается вверх по реке. - Парадин пустился в объяснения. Скотт слу-
шал, завороженный.
- Но ведь это п р а в и л ь н о, пап. Он рождается в реке, и когда
на- учится плавать, уплывает вниз по течению к морю. И потом возвращает-
ся обратно, чтобы метать икру, так?
- Верно.
- Только они не возвращались бы о б р а т н о, - размышлял Скотт, -
они бы просто посылали свою икру...
- Для этого нужен был бы слишком длинный яйцеклад, - сказал Парадин
и отпустил несколько осторожных замечаний относительно размножения.
Сына его слова не удовлетворили. Ведь цветы, возразил он, отправляют
свои семена на большие расстояния.
- Но ведь они ими не управляют. И совсем немногие попадают в плодо-
родную почву.
- Но ведь у цветов нет мозгов. Пап, почему люди живут з д е с ь?
- В Глендале?
- Нет, з д е с ь. Вообще здесь. Ведь, спорим, это еще не все, что
есть на свете.
- Ты имеешь в виду другие планеты?
Скотт помедлил.
- Это только... часть... чего-то большого. Это как река, куда плывет
лосось. Почему люди, когда вырастают, не уходят в океан?
Парадин сообразил, что Скотт говорит иносказательно. И на мгновение
похолодел. Океан?
Потомство этого рода не приспособлено к жизни в более совершенном
мире, где живут родители. Достаточно развившись, они вступают в этот
мир. Потом они сами дают потомство. Оплодотворенные яйца закапывают в
песок, в верховьях реки. Потом на свет появляются живые существа.
Они познают мир. Одного инстинкта совершенно недостаточно. Осо- бен-
но когда речь идет о таком роде существ, которые совершенно не при- спо-
соблены к этому миру, не могут ни есть, ни пить, ни даже существовать,
если только кто-то другой не позаботится предусмотрительно о том, чтобы
им все это обеспечить.
Молодежь, которую кормят и о которой заботятся, выживет. У нее есть
инкубаторы, роботы. Она выживет, но она не знает, как плыть вниз по те-
чению, в большой мир океана.
Поэтому ее нужно воспитывать. Ее нужно ко многому приучить и приспо-
собить.
Осторожно, незаметно, ненавязчиво. Дети любят хитроумные игрушки. И
если эти игрушки в то же время обучают...
***
Во второй половине XIX столетия на травянистом берегу ручья сидел
англичанин. Около него лежала очень маленькая девочка и глядела в не-
бо. В стороне валялась какая-то странная игрушка, с которой она перед
этим играла. А сейчас она мурлыкала песенку без слов, а человек прислу-
шивался краем уха.
- Что это такое, милая? - спросил он наконец.
- Это просто я придумала, дядя Чарли.
- А ну-ка спой еще раз. - Он вытащил записную книжку.
Девочка спела еще раз.
- Это что-нибудь означает?
Она кивнула.
- Ну да. Вот как те сказки, которые я тебе рассказывала, помнишь?
- Чудесные сказки, милая.
- И ты когда-нибудь напишешь про это в книгу?
- Да, только нужно их очень изменить, а то никто их не поймет. Но я
думаю, что песенку твою я изменять не буду.
- И нельзя. Если ты что-нибудь в ней изменишь, пропадет весь смысл.
- Этот кусочек, во всяком случае, я не изменю, - пообещал он. - А
что он обозначает?
- Я думаю, что это путь туда, - сказала девочка неуверенно. - Я по-
ка точно не знаю. Это мои волшебные игрушки мне так сказали.
- Хотел бы я знать, в каком из лондонских магазинов продаются такие
игрушки?
- Мне их мама купила. Она умерла. А папе дела нет. Это была неправ-
да. Она нашла эти игрушки в Коробке как-то раз, ког- да играла на берегу
Темзы. И игрушки были поистине удивительные.
Эта маленькая песенка - дядя Чарли думает, что она не имеет смыс-
ла. (На самом деле он ей не дядя, вспомнила она, но он хороший.) Песенка
очень даже имеет смысл. Она указывает путь. Вот она сделает все, как
учит песенка, и тогда...
Но она была уже слишком большая. Пути она так и не нашла.
##***
Скотт то и дело приносил Эмме всякую всячину и спрашивал ее мне-
ние. Обычна она отрицательно качала головой. Иногда на ее лице отража-
лось сомнение. Очень редко она выражала одобрение. После этого она обыч-
но целый час усердно трудилась, выводя на клочках бумаги немыс- лимые
каракули, а Скотт, изучив эти записи, начинал складывать и пере- двигать
свои камни, какие-то детали, огарки свечей и прочий мусор. Каж- дый день
прислуга выбрасывала все это, и каждый день Скотт начинал все сначала.
Он снизошел до того, чтобы кое-что объяснить своему недоумевающе- му
отцу, который не видел в игре ни смысла, ни системы.
- Но почему этот камешек именно сюда?
- Он твердый и круглый, пап. Его место именно здесь.
- Но ведь и этот вот тоже твердый и круглый.
- Ну, на нем есть вазелин. Когда доберешься до этого места, отсюда
иначе не разберешь, что это круглое и твердое.
- А дальше что? Вот эта свеча?
Лицо Скотта выразило отвращение.
- Она в конце. А здесь нужно вот это железное кольцо. Парадину поду-
малось, что это как игра в следопыты, как поиски вех в лабиринте. Но
опять тот самый произвольный фактор. Объяснить, поче- му Скотт распола-
гал свою дребедень так, а не иначе, логика - привычная логика - была не
в состоянии.
Парадин вышел. Через плечо он видел, как Скотт вытащил из кармана
измятый листок бумаги и карандаш и направился к Эмме, на корточках раз-
мышляющей над чем-то в уголке.
Ну-ну...
Джейн обедала с дядей Гарри, и в это жаркое воскресное утро, кроме
газет, нечем было заняться. Парадин с коктейлем в руке устроился в самом
прохладном месте, какое ему удалось отыскать, и погрузился в чтение ко-
миксов.
Час спустя его вывел из состояния дремоты топот ног наверху. Скотт
кричал торжествующе:
- Получилось, пузырь! Давай сюда...
Парадин, нахмурясь, встал. Когда он шел к холлу, зазвенел телефон.
Джейн обещала позвонить...
Его рука уже прикоснулась к трубке, когда возбужденный голосок Эм-
мы поднялся до визга. Лицо Парадина исказилось.
- Что, черт побери, там, наверху, происходит?
Скотт пронзительно вскрикнул:
- Осторожней! Сюда!
Парадин забыл о телефоне. С перекошенным лицом, совершенно сам не
свой, он бросился вверх по лестнице. Дверь в комнату Скотта была от-
крыта.
Дети исчезали.
Они таяли постепенно, как рассеивается густой дым на ветру, как ко-
леблется изображение в кривом зеркале. Они уходили держась за руки, и
Парадин не мог понять куда, и не успел он моргнуть, стоя на пороге, как
их уже не было.
- Эмма, - сказал он чужим голосом, - Скотти!
На ковре лежало какое-то сооружение - камни, железное кольцо - му-
сор. Какой принцип у этого сооружения-произвольный?
Под ноги ему попался скомканный лист бумаги. Он машинально под- нял
его.
- Дети. Где вы? Не прячьтесь...
ЭММА! СКОТТИ!
Внизу телефон прекратил свой оглушительно-монотонный звон.
Парадин взглянул на листок, который был у него в руке.
Это была страница, вырванная из книги. Непонятные каракули Эммы ис-
пещряли и текст и поля. Четверостишие было так исчеркано, что его по-
чти невозможно было разобрать, но Парадин хорошо помнил "Алису в За-
зеркалье". Память подсказала ему слова:
Часово - жиркие товы. И джикали, и джакали в исходе. Все тенали бо-
роговы. И гуко свитали оводи.
Ошалело он подумал: Шалтай-Болтай у Кэрролла объяснил Алисе, что это
означает. "Жиркие" - значит смазанные жиром и гладкие. Исход - основание
у солнечных часов. Солнечные часы. Как-то давно Скотт спро- сил, что та-
кое исход. Символ?
"Часово гукали..."
Точная математическая формула, дающая все условия, и в символах, ко-
торые дети поняли. Этот мусор на полу. "Товы" должны быть "жир- кие" -
вазелин? и их надо расположить в определенной последователь- ности, так,
чтобы они "джикали" и "джакали".
Б е з у м и е!
Но для Эммы и Скотта это не было безумием. Они мыслили по-друго- му.
Они пользовались логикой X. Эти пометки, которые Эмма сделала на страни-
це, - она перевела слова Кэрролла в символы, понятные ей и Скотту.
Произвольный фактор для детей перестал быть произвольным. Они выпол-
нили условия уравнения времени-пространства. "И гуко свитали оводи..."
Парадин издал какой-то странный гортанный звук. Взглянул на нелепое
сооружение на ковре. Если бы он мог последовать туда, куда оно ведет,
вслед за детьми... Но он не мог. Для него оно было бессмысленным. Он не
мог справиться с произвольным фактором. Он был приспособлен к Эвклидовой
системе. Он не сможет этого сделать, даже если сойдет с ума... Это будет
совсем не то безумие.
Его мозг как бы перестал работать. Но это оцепенение, этот ужас че-
рез минуту пройдут... Парадин скомкал в пальцах бумажку.
- Эмма, Скотти, - слабым, упавшим голосом сказал он, как бы не ожи-
дая ответа.
Солнечные лучи лились в открытые окна, отсвечивая в золотистом миш-
кином меху. Внизу опять зазвенел телефон.

1 2 3 4