Качество, цена супер
A., Pryor К., Norris K.S. Observations on Feresa attenuata. – Journal of Mammalogy, 6 (1964), 37).
Челюсти животного были усажены крепкими и острыми коническими зубами. И «весь его вид», когда, обездвиженное, оно, тем не менее «ворчало» и пыталось укусить при первом удобном случае, действительно был грозным.
Все, кто знал о поимке странного дельфина, бросились посмотреть его. По просьбе Кена я начала делать заметки о его поведении, которые затем были опубликованы.
Когда животное, поддерживая, вели вдоль стенки бассейна, оно внезапно вырвалось. За несколько секунд оно стремительно проплыло половину периметра бассейна, нырнуло на дно, а затем на три четверти выпрыгнуло из воды в том месте, где его опустили в бассейн. (Я помню, что стояла как раз там. Оно взметнулось в воздух к заглянуло в кузов грузовика, который только что привез его сюда). Не снижая скорости, животное описало крутую восьмерку у подающей воду трубы (честное слово, оно проверяло, нельзя ли уплыть вверх по бьющей из трубы струе), а затем вновь частично выпрыгнуло из воды и попыталось укусить одного из нас. (Меня. Я в увлечении перевесилась через бортик и была к нему ближе всех. Оно прыгнуло, целясь мне в лицо и щелкая зубами, точно волк из океанской пучины.) Времени едва хватило, чтобы предостерегающе крикнуть, – животное вновь прыгнуло на человека, стоявшего в трех метрах от первого. Когда все испуганно попятились от борта, животное заняло позицию в центре бассейна, по-видимому, наблюдая за теми, кто вырвал его из родной стихии.
На следующий день животное успокоилось и неторопливо плавало в бассейне. Оно не проявляло никакого страха перед людьми, подплывало к стенке и позволяло себя трогать; однако, когда мы его трогали или сильно жестикулировали, оно нередко щелкало челюстями и «ворчало»…
В отличие от большинства только что пойманных китообразных это животное почти не делало попыток избегать наблюдателя, а наоборот, вело себя так, словно ожидало, что уйдет сам наблюдатель. Если его толкали, когда оно проплывало мимо, обычно следовал короткий боковой удар хвостом, а затем животное нередко начинало по крутой дуге приближаться к толкнувшему…
Когда ему в рот засунули целую макрель, она была проглочена. После этого животное само хватало брошенную ему рыбу. Съело оно и кальмара… Когда была открыта дверца в соседний бассейн, оно начало без колебаний плавать сквозь нее туда и обратно – это опять-таки резко отличается от поведения других китообразных, которые обычно проявляют страх перед дверцами, так что их приходится приучать или силой заставлять проплывать сквозь них ( там же ).
На следующий день после поимки наш старший техник Эрни Берриггер, добрейший человек, сунул руку в бассейн, чтобы проверить, как работает водоподающая труба, и маленький «океанский волк», разинув пасть, кинулся на его локоть, так что он еле успел вытащить руку. Это было последнее нападение на человека, хотя животное и дальше часто «ворчало», а кроме того, завело пугающую привычку болтаться в центре бассейна, следя за нами одним глазом и зловеще похлопывая по воде грудным плавником, словно раздражительный человек, который сердито постукивает пальцами по столу.
Но что это было за животное? Кен Норрис, один из мировых авторитетов по систематике китообразных, в конце концов нашел ответ. Этим животным оказалась карликовая косатка ( Feresa attenuata ), известная науке по двум черепам в Британском музее, попавшим туда в 1827 и 1871 годах, и по единственному скелету, обнаруженному на японской китобойной базе в 1954 году. Да, действительно редкое животное!
Наша карликовая косатка уже через несколько дней стала совсем ручной. Это был самец (самцов китообразных можно отличить от самок по половым щелям – у самца их, как правило, две, а у самки одна). Хотя наш фереза не искал внимания, он переносил его довольно снисходительно. Крис настолько осмелел, что начал плавать с ним, а потом на это решилась и я. Надев маску, я соскользнула в воду позади ферезы, чтобы разглядеть его под водой. Вот те на! Он смотрел на меня, хотя я находилась прямо за его хвостом.
У дельфинов глаза расположены по сторонам головы, как у лошадей. При взгляде вниз поля зрения накладываются друг на друга, что имеет прямой смысл: в результате возникает стереоскопичность, необходимая дельфинам для оценки глубины. Когда, плывя под стадом дельфинов, посмотришь вверх, невольно улыбнешься при виде всех этих пар блестящих глазок, которые с любопытством тебя разглядывают. Однако у карликовых косаток глаза расположены так, что они видят объемно, когда смотрят не только вниз, но и назад. Опустившись под воду с головой, я увидела, что он смотрит на меня обоими своими глазами – единственное животное с глазами на затылке, которое мне довелось встретить.
Наш фереза как будто тосковал. Мы решили, что ему нужно общество, и перевели его в соседний бассейн, к двум гриндам. Он начал плавать с той, которая была меньше, но мы замечали, что иногда он устремляется к ней под прямым углом. В этих случаях она увертывалась от него резким рывком.
Однажды утром мы нашли ее мертвой. Она была убита сильным ударом в основание черепа, ударом, которого наш ветеринар объяснить не мог.
Настоящие косатки, дальние родственники карликовых, иногда убивают крупную добычу именно таким способом – тараня ее в основание черепа. Неужели наш маленький океанский волк – такой же умелый убийца, как его большие родичи? Мы испугались и снова его изолировали.
Но он выглядел таким печальным и одиноким, что мы сделали еще одну попытку подобрать для него общество и подсадили к нему маленького вертуна.
Поначалу фереза его игнорировал, и вертун вел себя спокойно. Затем карликовый «убийца» затеял с ним игру в кошки-мышки, от которой становилось страшно. Расположившись в центре бассейна, он начал делать выпады в сторону вертуна. Тот принялся кружить по периметру бассейна. Фереза продолжал свои ложные выпады. Вертун поплыл быстрее и вскоре уже мчался изо всех сил, посвистывая от ужаса, а фереза поворачивался в центре бассейна, наблюдая за ним (и, наверное садистски ухмыляясь).
Вертуны в соседнем бассейне впали в настоящую истерику, напуганные сигналами тревоги, которые подавал их сородич. Ничего хорошего из этого не получалось, и мы отправили вертуна обратно.
В результате фереза остался жить в одиночестве. Он погиб месяц спустя от воспаления легких. Возможно, он и выжил бы, если бы меньше тосковал, но Жорж не сумел поймать ему товарища одного с ним вида, а мы могли предложить только свое общество, но этого, как видно, было мало. Кен Норрис прилетел из Калифорнии, пока фереза был еще жив, и успел заснять его и изучить.
До конца моего пребывания в парке «Жизнь моря» мы теперь вполне сознательно отказывались от попыток ловить карликовых косаток.
В гавайских водах, без сомнения, водятся и другие редкие китообразные, которые еще будут кем-нибудь обнаружены. Например, несколько дней мы держали у себя в бассейне подобранного на отмели детеныша карликового кашалота ( Kogia breviceps ) – забавного звереныша, который выглядел крохотной копией обычного кашалота ( Physeter catadon ) – этого гиганта морей. Наш младенец не достигал в длину и метра. Взрослые карликовые кашалоты, которых удается увидеть лишь изредка, внешне очень похожи на больших кашалотов, своих близких родственников, но величиной они не больше гринды и ведут одиночный образ жизни.
Другой редкостный малыш, выкинутый на пляж, оказался детенышем широкомордого дельфина ( Peponocephala electro ). Кен Норрис нашел на одном из наших пляжей череп серого дельфина ( Grampus griseus ). А наши ловцы несколько раз видели в море клюворылов ( Ziphius ), хотя ни разу не сумели к ним приблизиться. Эти редкие киты внешне напоминают афалин, но только семиметровой длины.
Дельфины иногда размножаются в неволе. Некоторые океанариумы вполне успешно выращивают новое пополнение в собственных бассейнах. По-видимому, в неволе потомство чаще дают дельфины, не участвующие в представлениях. «Артистки», постоянно расходующие силы на решение сложных задач, хотя и спариваются довольно часто, но беременеют редко. Тут можно провести параллель с тем, что, по наблюдениям многих владельцев скаковых конюшен, у кобыл, постоянно участвующих в состязаниях, охота не наступает. Если от них хотят получить потомство, их отправляют на пастбище отдохнуть по меньшей мере месяц. Калифорнийский океанариум «Маринленд» успешно получил потомство от многих дельфинов, которых поместили в специальный бассейн и не дрессировали.
Атлантическая афалина – единственный вид, о котором мы знаем довольно много, – достигает половой зрелости примерно к семи годам (продолжительность ее жизни составляет 20–30 лет). Беременность длится одиннадцать месяцев, и единственный детеныш рождается хвостом вперед, после чего его быстро выталкивает на поверхность для первого вдоха либо мать, либо находящаяся рядом «тетушка-повитуха». Дельфиненок выглядит рядом с матерью непропорционально большим, как жеребенок или теленок, и так же активен с первой минуты жизни. Он плавает неуклюже, но энергично, держась у бока матери и используя создающееся вокруг нее гидродинамическое поле. Сосет он мать как жеребенок – очень часто и неподолгу. Млечные железы находятся в двух складках по сторонам половой щели. В период кормления сосок набухает, и дельфиненок сосет материнское молоко, как все остальные детеныши млекопитающих. Существует предположение, будто кормящая самка дельфина впрыскивает молоко в рот детенышу, но на самом деле ничего подобного не происходит, а как у всех млекопитающих, действует система, называемая «отпускным рефлексом». «Отпускной рефлекс» – расслабление кольцевых мышц соска, когда в него тычется нос детеныша.
Дельфиненок сосет мать почти два года, У разных видов дельфиновых продолжительность молочного кормления варьируется. В условиях естественного обитания в море детеныши афалины в годовалом возрасте уже питаются рыбой.
зубы у него появляются и он начинает отщипывать кусочки рыбы лишь много месяцев спустя после рождения. Обычно самка приносит детеныша раз в два года.
У нас в Парке самки разных видов, пойманные беременными, неоднократно либо выкидывали, либо рожали позже срока. Ни один из этих детенышей не выжил. Первый наш оставшийся в живых и прекрасно развивавшийся дельфиненок был и зачат и рожден в неволе: редчайший из всех дельфинов, которые у нас когда-либо жили, – гибрид!
Самка морщинистозубого дельфина Майна («лунный свет») попала к нам беременной и вскоре выкинула. Ее поместили в лабораторный бассейн, тогда уже построенный при Институте, и некоторое время она провела там в обществе темпераментного самца атлантической афалины по кличке Амико, одного из подопытных животных Кена Норриса.
Каи уже давно расстался с нами, и, пока была жива Майна, в наших бассейнах не появлялось ни единого самца стено. Вообразите же наше удивление, когда дрессировщики в одно прекрасное утро увидели, что рядом с Маиной плавает крохотный дельфиненок. Она принесла детеныша!
Это был гибрид – помесь Tursiops truncatus и Steno bredanensis , если верить филогенетическим таблицам родства между дельфинами, комбинация примерно столь же вероятная, как гибрид овцы и верблюда. И тем не менее вот он – плавает в бассейне перед нами. Лоб у него был отцовский, но нос материнский, а в окраске ровный серый цвет Амико кое-где переходил в бурые пятна Маины. Маленькая самочка получила имя Мамо («благословенная»), чувствовала себя прекрасно, быстро росла и через два года была уже крупнее своих родителей. Сейчас, когда пишутся эти строки, Мамо только-только начала проходить курс дрессировки. Будущее покажет, унаследовала ли она достоинства своих родителей или же их недостатки. Но, бесспорно, она остается редчайшим из дельфинов – почти наверняка единственным в мире стениопсом.
5. Дрессировка дрессировщиков
Едва Парк был открыт, как стало ясно, что мы, дрессировщики, такого темпа долго не выдержим. Нам ежедневно приходилось проводить пять представлений в Театре Океанической Науки и пять представлений в Бухте Китобойца, а кроме того, возиться с новыми животными. Для представления в Театре Океанической Науки требовались три человека – дрессировщик, лектор и помощник, который открывал дверцы и занимался реквизитом, для Бухты Китобойца нужны были четверо – дрессировщик, рассказчик, помощник, который, помимо всего прочего, обеспечивал музыкальное сопровождение, и «гавайская девушка». В первые субботы и воскресенья мы – Гэри, Крис, Дотти, Лани и я – буквально сбились с ног, бегая взад и вперед, чтобы провести назначенные десять представлений. Было совершенно очевидно, что нам необходимо расширить штат, и теперь, когда в кассы посыпались монеты, это стало возможным.
Желающих работать у нас – и полный рабочий день, и неполный – оказалось хоть отбавляй. Но по большей части это были неопытные юнцы, и мы, как могли, отделяли зерно от мякины. Так у нас появился старшеклассник, который готовил рыбу и помогал во время представлений, и хорошенькая исполнительница хулы, которая подменяла Лани в выходной день и начала заучивать рассказ для Бухты Китобойца. Но нам были нужны люди, которые могли бы в короткий срок стать либо дрессировщиками, либо находчивыми лекторами для Театра Океанической Науки, умеющими быстро импровизировать. А отыскать таких на наши ставки было не просто.
Из моего дневника, 17 февраля 1964 года
Сегодня утром, когда я бежала из Бухты Китобойца в Театр Океанической Науки, меня нагнал некий Дэвид Элисиз и сказал, что хочет работать у нас. Он дрессировал собак-поводырей, а я побаивалась дрессировщиков-профессионалов: мне не нужны гладенькие цирковые номера, а они конечно, не станут слушать, как я что-то лепечу про поведенческие цепи и стимулирование. Я спросила его, чем еще он занимался (кроме дрессировки собак и доставки в фургоне кока-колы), и он ответил, что по субботам и воскресеньям учил слепых детей ездить верхом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Челюсти животного были усажены крепкими и острыми коническими зубами. И «весь его вид», когда, обездвиженное, оно, тем не менее «ворчало» и пыталось укусить при первом удобном случае, действительно был грозным.
Все, кто знал о поимке странного дельфина, бросились посмотреть его. По просьбе Кена я начала делать заметки о его поведении, которые затем были опубликованы.
Когда животное, поддерживая, вели вдоль стенки бассейна, оно внезапно вырвалось. За несколько секунд оно стремительно проплыло половину периметра бассейна, нырнуло на дно, а затем на три четверти выпрыгнуло из воды в том месте, где его опустили в бассейн. (Я помню, что стояла как раз там. Оно взметнулось в воздух к заглянуло в кузов грузовика, который только что привез его сюда). Не снижая скорости, животное описало крутую восьмерку у подающей воду трубы (честное слово, оно проверяло, нельзя ли уплыть вверх по бьющей из трубы струе), а затем вновь частично выпрыгнуло из воды и попыталось укусить одного из нас. (Меня. Я в увлечении перевесилась через бортик и была к нему ближе всех. Оно прыгнуло, целясь мне в лицо и щелкая зубами, точно волк из океанской пучины.) Времени едва хватило, чтобы предостерегающе крикнуть, – животное вновь прыгнуло на человека, стоявшего в трех метрах от первого. Когда все испуганно попятились от борта, животное заняло позицию в центре бассейна, по-видимому, наблюдая за теми, кто вырвал его из родной стихии.
На следующий день животное успокоилось и неторопливо плавало в бассейне. Оно не проявляло никакого страха перед людьми, подплывало к стенке и позволяло себя трогать; однако, когда мы его трогали или сильно жестикулировали, оно нередко щелкало челюстями и «ворчало»…
В отличие от большинства только что пойманных китообразных это животное почти не делало попыток избегать наблюдателя, а наоборот, вело себя так, словно ожидало, что уйдет сам наблюдатель. Если его толкали, когда оно проплывало мимо, обычно следовал короткий боковой удар хвостом, а затем животное нередко начинало по крутой дуге приближаться к толкнувшему…
Когда ему в рот засунули целую макрель, она была проглочена. После этого животное само хватало брошенную ему рыбу. Съело оно и кальмара… Когда была открыта дверца в соседний бассейн, оно начало без колебаний плавать сквозь нее туда и обратно – это опять-таки резко отличается от поведения других китообразных, которые обычно проявляют страх перед дверцами, так что их приходится приучать или силой заставлять проплывать сквозь них ( там же ).
На следующий день после поимки наш старший техник Эрни Берриггер, добрейший человек, сунул руку в бассейн, чтобы проверить, как работает водоподающая труба, и маленький «океанский волк», разинув пасть, кинулся на его локоть, так что он еле успел вытащить руку. Это было последнее нападение на человека, хотя животное и дальше часто «ворчало», а кроме того, завело пугающую привычку болтаться в центре бассейна, следя за нами одним глазом и зловеще похлопывая по воде грудным плавником, словно раздражительный человек, который сердито постукивает пальцами по столу.
Но что это было за животное? Кен Норрис, один из мировых авторитетов по систематике китообразных, в конце концов нашел ответ. Этим животным оказалась карликовая косатка ( Feresa attenuata ), известная науке по двум черепам в Британском музее, попавшим туда в 1827 и 1871 годах, и по единственному скелету, обнаруженному на японской китобойной базе в 1954 году. Да, действительно редкое животное!
Наша карликовая косатка уже через несколько дней стала совсем ручной. Это был самец (самцов китообразных можно отличить от самок по половым щелям – у самца их, как правило, две, а у самки одна). Хотя наш фереза не искал внимания, он переносил его довольно снисходительно. Крис настолько осмелел, что начал плавать с ним, а потом на это решилась и я. Надев маску, я соскользнула в воду позади ферезы, чтобы разглядеть его под водой. Вот те на! Он смотрел на меня, хотя я находилась прямо за его хвостом.
У дельфинов глаза расположены по сторонам головы, как у лошадей. При взгляде вниз поля зрения накладываются друг на друга, что имеет прямой смысл: в результате возникает стереоскопичность, необходимая дельфинам для оценки глубины. Когда, плывя под стадом дельфинов, посмотришь вверх, невольно улыбнешься при виде всех этих пар блестящих глазок, которые с любопытством тебя разглядывают. Однако у карликовых косаток глаза расположены так, что они видят объемно, когда смотрят не только вниз, но и назад. Опустившись под воду с головой, я увидела, что он смотрит на меня обоими своими глазами – единственное животное с глазами на затылке, которое мне довелось встретить.
Наш фереза как будто тосковал. Мы решили, что ему нужно общество, и перевели его в соседний бассейн, к двум гриндам. Он начал плавать с той, которая была меньше, но мы замечали, что иногда он устремляется к ней под прямым углом. В этих случаях она увертывалась от него резким рывком.
Однажды утром мы нашли ее мертвой. Она была убита сильным ударом в основание черепа, ударом, которого наш ветеринар объяснить не мог.
Настоящие косатки, дальние родственники карликовых, иногда убивают крупную добычу именно таким способом – тараня ее в основание черепа. Неужели наш маленький океанский волк – такой же умелый убийца, как его большие родичи? Мы испугались и снова его изолировали.
Но он выглядел таким печальным и одиноким, что мы сделали еще одну попытку подобрать для него общество и подсадили к нему маленького вертуна.
Поначалу фереза его игнорировал, и вертун вел себя спокойно. Затем карликовый «убийца» затеял с ним игру в кошки-мышки, от которой становилось страшно. Расположившись в центре бассейна, он начал делать выпады в сторону вертуна. Тот принялся кружить по периметру бассейна. Фереза продолжал свои ложные выпады. Вертун поплыл быстрее и вскоре уже мчался изо всех сил, посвистывая от ужаса, а фереза поворачивался в центре бассейна, наблюдая за ним (и, наверное садистски ухмыляясь).
Вертуны в соседнем бассейне впали в настоящую истерику, напуганные сигналами тревоги, которые подавал их сородич. Ничего хорошего из этого не получалось, и мы отправили вертуна обратно.
В результате фереза остался жить в одиночестве. Он погиб месяц спустя от воспаления легких. Возможно, он и выжил бы, если бы меньше тосковал, но Жорж не сумел поймать ему товарища одного с ним вида, а мы могли предложить только свое общество, но этого, как видно, было мало. Кен Норрис прилетел из Калифорнии, пока фереза был еще жив, и успел заснять его и изучить.
До конца моего пребывания в парке «Жизнь моря» мы теперь вполне сознательно отказывались от попыток ловить карликовых косаток.
В гавайских водах, без сомнения, водятся и другие редкие китообразные, которые еще будут кем-нибудь обнаружены. Например, несколько дней мы держали у себя в бассейне подобранного на отмели детеныша карликового кашалота ( Kogia breviceps ) – забавного звереныша, который выглядел крохотной копией обычного кашалота ( Physeter catadon ) – этого гиганта морей. Наш младенец не достигал в длину и метра. Взрослые карликовые кашалоты, которых удается увидеть лишь изредка, внешне очень похожи на больших кашалотов, своих близких родственников, но величиной они не больше гринды и ведут одиночный образ жизни.
Другой редкостный малыш, выкинутый на пляж, оказался детенышем широкомордого дельфина ( Peponocephala electro ). Кен Норрис нашел на одном из наших пляжей череп серого дельфина ( Grampus griseus ). А наши ловцы несколько раз видели в море клюворылов ( Ziphius ), хотя ни разу не сумели к ним приблизиться. Эти редкие киты внешне напоминают афалин, но только семиметровой длины.
Дельфины иногда размножаются в неволе. Некоторые океанариумы вполне успешно выращивают новое пополнение в собственных бассейнах. По-видимому, в неволе потомство чаще дают дельфины, не участвующие в представлениях. «Артистки», постоянно расходующие силы на решение сложных задач, хотя и спариваются довольно часто, но беременеют редко. Тут можно провести параллель с тем, что, по наблюдениям многих владельцев скаковых конюшен, у кобыл, постоянно участвующих в состязаниях, охота не наступает. Если от них хотят получить потомство, их отправляют на пастбище отдохнуть по меньшей мере месяц. Калифорнийский океанариум «Маринленд» успешно получил потомство от многих дельфинов, которых поместили в специальный бассейн и не дрессировали.
Атлантическая афалина – единственный вид, о котором мы знаем довольно много, – достигает половой зрелости примерно к семи годам (продолжительность ее жизни составляет 20–30 лет). Беременность длится одиннадцать месяцев, и единственный детеныш рождается хвостом вперед, после чего его быстро выталкивает на поверхность для первого вдоха либо мать, либо находящаяся рядом «тетушка-повитуха». Дельфиненок выглядит рядом с матерью непропорционально большим, как жеребенок или теленок, и так же активен с первой минуты жизни. Он плавает неуклюже, но энергично, держась у бока матери и используя создающееся вокруг нее гидродинамическое поле. Сосет он мать как жеребенок – очень часто и неподолгу. Млечные железы находятся в двух складках по сторонам половой щели. В период кормления сосок набухает, и дельфиненок сосет материнское молоко, как все остальные детеныши млекопитающих. Существует предположение, будто кормящая самка дельфина впрыскивает молоко в рот детенышу, но на самом деле ничего подобного не происходит, а как у всех млекопитающих, действует система, называемая «отпускным рефлексом». «Отпускной рефлекс» – расслабление кольцевых мышц соска, когда в него тычется нос детеныша.
Дельфиненок сосет мать почти два года, У разных видов дельфиновых продолжительность молочного кормления варьируется. В условиях естественного обитания в море детеныши афалины в годовалом возрасте уже питаются рыбой.
зубы у него появляются и он начинает отщипывать кусочки рыбы лишь много месяцев спустя после рождения. Обычно самка приносит детеныша раз в два года.
У нас в Парке самки разных видов, пойманные беременными, неоднократно либо выкидывали, либо рожали позже срока. Ни один из этих детенышей не выжил. Первый наш оставшийся в живых и прекрасно развивавшийся дельфиненок был и зачат и рожден в неволе: редчайший из всех дельфинов, которые у нас когда-либо жили, – гибрид!
Самка морщинистозубого дельфина Майна («лунный свет») попала к нам беременной и вскоре выкинула. Ее поместили в лабораторный бассейн, тогда уже построенный при Институте, и некоторое время она провела там в обществе темпераментного самца атлантической афалины по кличке Амико, одного из подопытных животных Кена Норриса.
Каи уже давно расстался с нами, и, пока была жива Майна, в наших бассейнах не появлялось ни единого самца стено. Вообразите же наше удивление, когда дрессировщики в одно прекрасное утро увидели, что рядом с Маиной плавает крохотный дельфиненок. Она принесла детеныша!
Это был гибрид – помесь Tursiops truncatus и Steno bredanensis , если верить филогенетическим таблицам родства между дельфинами, комбинация примерно столь же вероятная, как гибрид овцы и верблюда. И тем не менее вот он – плавает в бассейне перед нами. Лоб у него был отцовский, но нос материнский, а в окраске ровный серый цвет Амико кое-где переходил в бурые пятна Маины. Маленькая самочка получила имя Мамо («благословенная»), чувствовала себя прекрасно, быстро росла и через два года была уже крупнее своих родителей. Сейчас, когда пишутся эти строки, Мамо только-только начала проходить курс дрессировки. Будущее покажет, унаследовала ли она достоинства своих родителей или же их недостатки. Но, бесспорно, она остается редчайшим из дельфинов – почти наверняка единственным в мире стениопсом.
5. Дрессировка дрессировщиков
Едва Парк был открыт, как стало ясно, что мы, дрессировщики, такого темпа долго не выдержим. Нам ежедневно приходилось проводить пять представлений в Театре Океанической Науки и пять представлений в Бухте Китобойца, а кроме того, возиться с новыми животными. Для представления в Театре Океанической Науки требовались три человека – дрессировщик, лектор и помощник, который открывал дверцы и занимался реквизитом, для Бухты Китобойца нужны были четверо – дрессировщик, рассказчик, помощник, который, помимо всего прочего, обеспечивал музыкальное сопровождение, и «гавайская девушка». В первые субботы и воскресенья мы – Гэри, Крис, Дотти, Лани и я – буквально сбились с ног, бегая взад и вперед, чтобы провести назначенные десять представлений. Было совершенно очевидно, что нам необходимо расширить штат, и теперь, когда в кассы посыпались монеты, это стало возможным.
Желающих работать у нас – и полный рабочий день, и неполный – оказалось хоть отбавляй. Но по большей части это были неопытные юнцы, и мы, как могли, отделяли зерно от мякины. Так у нас появился старшеклассник, который готовил рыбу и помогал во время представлений, и хорошенькая исполнительница хулы, которая подменяла Лани в выходной день и начала заучивать рассказ для Бухты Китобойца. Но нам были нужны люди, которые могли бы в короткий срок стать либо дрессировщиками, либо находчивыми лекторами для Театра Океанической Науки, умеющими быстро импровизировать. А отыскать таких на наши ставки было не просто.
Из моего дневника, 17 февраля 1964 года
Сегодня утром, когда я бежала из Бухты Китобойца в Театр Океанической Науки, меня нагнал некий Дэвид Элисиз и сказал, что хочет работать у нас. Он дрессировал собак-поводырей, а я побаивалась дрессировщиков-профессионалов: мне не нужны гладенькие цирковые номера, а они конечно, не станут слушать, как я что-то лепечу про поведенческие цепи и стимулирование. Я спросила его, чем еще он занимался (кроме дрессировки собак и доставки в фургоне кока-колы), и он ответил, что по субботам и воскресеньям учил слепых детей ездить верхом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40