— Послушайте, освободите меня, отпустите! Все сделаю, что пожелаете. Озолочу! — умолял китаец, увидев за спиной Балдана водовоза и только теперь по-настоящему поняв, что Балдан не Балдан.
— Хватит дурака валять, — прервал его Балдан, — выкладывайте все шпионские сведения, которые собрали. Быстро, ну!
— Развяжите веревки сначала.
Буянт поставил на лавку ящик с проявленными фотопленками, несколько фотоаппаратов, достал им же составленную подробную карту местности с указанием важных объектов, колодцев, родников, дорог и пастбищ-
— Послушайте, простите меня. Вы должны понять, что я не
желаю зла Монголии. Мне обещали награду, а. я хотел: спокойно дожить до старости, не думая о куске хлеба. Если хотите, я все это могу уничтожить собственными руками, — заюлил китаец. — Сообщите, каким образом и где собирались переходить границу? И не вздумайте врать!
— Я скажу правду. Через границу меня должен был переправить старший брат жены богатого Лувсана лама Лодон по приказу хамба-ламы Седова. Ему Лодон присягнул перед образок бурхааа. Завтра в полночь Лодон должен прийти с оседланным конем в этот хашан и подать условный знак, позвенев стременами.
Балдан еще раз осмотрел вещи, выложенные китайцем на лавку.
— Это все? — строго спросил он.
— Нет-нет. Я забыл кое-что еще. Сейчас принесу, — и Буянт опрометью бросился в угол.
— Стой! Ни с места! Вы арестованы. Сопротивляться не советую. В случае сопротивления стреляю. — Балдан держал китайца под прицелом. — Гомпил, свяжите ему руки за спиной н обшарьте хорошенько тот угол.
Быстро исполнив приказание Балдана, Гомпил отодрал две доски и извлек тяжелый брезентовый мешок. Осторожно развязав его, вытащил несколько гранат, пару наганов, патроны, приспособление для фотографирования на дальнем расстоянии, оборудование для проявления фотопленки и печатания фотографий, «одетую тетрадь в кожаном переплете.
Обыскали и дом. В матраце, на котором спал китаец, обнаружили много японских и китайских денег. Больше обыск ничего не дал.
Балдан просмотрел фотопленку при свете лампы. Почти весь восточный район был сфотографирован, на каждой части стоял номер и индекс. Особенно четко выделялись дороги, ведущие в глубь страны. Балдан перелистал тетрадь. Скорее всего это был дневник шпиона. По-китайски скорописью сюда были занесены поручения хамба-ламы и хубилгана Довчина, сроки их выполнения, записано краткое содержание бесед с ними. В одной из таких записей значилось: «Хуб. Д. Настал момент ввода япон. во-оруж. сил. Мы уже в сост. всеми силами и средствами оказать помощь япон. войскам. Продовольствие, гужевой транспорт — в готовности. Ввод япон. войск по Керуленскому напр. — к столице...»
Балдан перевел написанное по-монгольски.
— Ха! — воскликнул Гомпил. — Ишь чего захотели! Кто это япошкам продовольствие и лошадей наготовил? А вот этого не видели? — Он показал увесистый кукиш. — Да араты за народную власть сколько жизней положили! Ну и продажные же шкуры эти китайцы.
— Не горячитесь, Гомпил: Их судить будет народ. Ну а вы
что скажете, господин японский приспешник? Неужто так быстро надеетесь народно-революционную власть одолеть?
— В лоб, конечно, трудно будет. А в обход можно попробовать. Что у аратов есть? Да ничего, кроме кнутов. А разве кнут устоит против пулеметов? Смешно и говорить. Ламы из монастыря Святого Лузана воздвигают субурган. На днях объявят всенародно. Вся округа — сплошь верующие. И все самое ценное — золото, деньги, снаряжение для лошадей, одежду, а некоторые даже единственную юрточку, — все они отдадут на воздвижение субургана, чтобы удостоиться в трех коленах рода благословения господня. Вы ведь сами знаете. Ну что у них останется? Ха-ха-
ха. Даже приличного ножа не останется. Так-то. — Гомпил, останешься здесь до вечера. Днем этого типа досставить в центр незамеченным нет никакого способа. А я тебя навещу и принесу поесть. — Хорошо. А как же с водой? Кто вместо меня привезет воду?
— Это я беру на себя.
Балдан запер двери хашана, проверил, хорошо ли завален жердями лаз, и побежал домой, быстро привел себя в порядок. Накинув дэли со стоячим воротником, скрывавшим черные пятна от пальцев китайца, отправился к хамбе. «В это время он как раз читает молитвы, запивая их утренним чаем, и бывает в хорошем расположении духа», — размышлял он. Просунув голову в дверной проем юрты настоятеля и пожелав ему всех благ, сообщил, что водовоза отправил с поручением и что на сегодняшний день воду привезет другой. Хамба кивнул головой, продолжая шептать молитвы и перебирать четки,
В нескольких километрах от монастаря Святого Лузана. в пади между отрогами гор, покрытых редколесьем, два всадника поили у родника лошадей. В одном из них, одетом в просторный длиннополый дэли из дешевой ткани — далембы — с длинными рукавами и широкими обшлагами, скрывающими кисти рук, какие обычно носят худонские скотоводы, нетрудно узнать Балда-на. Другой — коренастый, крепко сбитый парень по имени Ван-чиндорж.
— Как только узнал, что нужен вам, сразу в седло и галопом до самого родника без передышки. Знаю, что просто так не позвали бы.
— Благодарю. Хорошо, что вам сообщили вовремя. Жаль толь-
ко, что не догадались взять запасного коня. Но это дело попра-мое, лошадь достать можно. Как незаметно доставить китай — вот вопрос.
— Разве что ночью. Среди бела дня никак не выйдет, чтобы незаметно.
— Ночью так ночью. Ничего не поделаешь. Справитесь один? Китаец этот — зверь коварный. Гомпила бы с вами послать, но тут может осечка выйти. Хамба слишком хитер, да и неглуп. Заметить может. Все же пусть Гомпил проводит вас немного. Так будет спокойней. А теперь прощайте.
Балдан снова спешил К монастырю. Во что бы то ни стало нужно было раздобыть коня и как можно скорее отправить Бу-янта в центр. К тому же сегодняшний день был как раз тем десятым днем, когда Балдану предстояло связаться с японским раз-ведуправлением и доложить о своих действиях. Байдан решил сделать еще один ход конем: сообщить японцам, что их бывший верноподданный Буянт наплевал на все обязательства н окончательно продался народно-революционным аратам и красным русским, а заодно спросить у япошек, как быть с ним дальше. Таким образом он решил вывести Буянта из игры.
У самого монастыря он дал шпоры коню и почти влетел в ворота. Круто осадив коня возле юрты настоятеля, Балдан вбежал к хамба-ламе и срывающимся голосом, вытирая вспотевшее лицо полою дэли, быстро заговорил:
— Почтенный отец мой! Я только что выходил на связь с господином Инокузи. Получил задание лично переправить Буянта через границу. Велите Лодона послать ко мне и распорядитесь выделить для Буянта доброго коня. Время — деньги. Поспешите, достойный отец.
— Хорошо, сын мой. Сделаем все, как надо. А разве нам господин Инокузи ничего не передал? А про нас, про нас-то он что-нибудь спрашивал? Что вы ему о нас сообщили?
— Об этом поговорим после, Не волнуйтесь, отче, я высоко оценил ваши действия, и господин Инокузи не скрыл своего удовлетворения.
— Ну, хорошо, хорошо. А как насчет военной помощи и оружия? Что они говорят?
— Наставник, простите великодушно, но сейчас не время для беседы. Потом я расскажу все подробно. О вас знают, вас ценят.
Хамба-лама был очень польщен ответом Балдана.
— Ну, ладно, — молвил он, — бурхан услыхал наши молитвы, Лодона я к вам сейчас же пошлю, а конь к вечеру будет. Идите отдыхать. Граница не так-то близка. Два дня пути. Выспитесь хорошенько перед дорогой. Провиант вам приготовят.
— Благодарствую, отец мой.
Балдан вернулся к себе в деревянную пристройку, лег в постель, но сон не шел к нему, Всякие мысли вертелись в голове, нагромождаясь одна на другую. Провалявшись часа два, он услышал за дверью чьи-то шаги и нарочитое покашливание. Балдан сунул наган под подушку, лег на спину и закрыл глаза.
Шаги повторились снова, приоткрылась скрипучая дверь, и пожилой лама -осторожно, с опаской переступил порог комнатушки. Он снова кашлянул в кулак и уставился на спящего Балдана.
Балдан чуть приподнял веки, протер глаза и сел на постели, свесив босые ноги. «Это Лодон. Все приметы совпадают: красное, точно кирпичом натертое лицо, злые, глубоко запавшие глаза, сильно приплюснутый нос. Лодон», — догадался он. В ответ на приветствие Балдана Лодон чопорно поклонился.
— Желаю здравствовать. Хамба-лама прислал меня к вам. Осмелюсь спросить, чего изволите желать.
— Вы брат жены богатого Лувсана? Искренне рад вас видеть и с вами беседовать. — Балдан широко улыбнулся, сверкнув двумя рядами крепких белых зубов.
— Да-да, я и есть Лодон,
— Пройдите сюда, садитесь. Я угощу вас чаем. Ужасно жаркий день сегодня. Какие новости в худоне?
— Прижимают нас со всех сторон. Слыхали про такого Сэда? Ото председатель одного здешнего бага. Он мутит народ против нас. Против религии пошел, против бурхана. А ламы окрестные — те все, как и мы, уповают на Банчин-богда и ждут не дождутся, когда придут войска из Страны восходящего солнца и освободят нас.
— Нечего уповать на бурхана. Простое созерцание — в государственных делах помощник ненадежный, — заметил Балдан с недовольным видом.
Лодон понял, что сказал не то, и, боясь прогневить посланца Страны восходящего солнца, поспешил исправить свою оплошность:
— Мы ведь не только молимся. Мы действуем, и молитвы мам помогают. Например, когда председатель Сэд выступает в защиту народной власти, мы открываем аратам глаза на ее уяз-нимые места и оборачиваем дело в свою пользу. Бурхан все видит, все знает. Таким, как председатель Сэд, бурхан никогда не предопределяет долгой жизни. Это я вам говорю совершенно точно. А сколько еще жить осталось председателю Сэду в нашем бренном мире, точнее всех знает наш зять Лувсан. Бурхан не посчитает большим грехом, если Сэд немного раньше перейдет в нирвану. Под покровительством мудрейшего хамба-ламы и всесильного хубилгана мы...
— Об этом я хорошо осведомлен самим настоятелем, — прервал Лодона Балдан. — Сейчас нет времени побеседовать с вами более обстоятельно, дорогой Лодон. Давайте перейдем к делу, ради которого я просил хамба-ламу послать вас
ко мне.
— Выполню любое ваше поручение, — с готовностью подхватил Лодон. — Во мне не сомневайтесь. Я перед жертвенником клялся бороться против новой власти и от клятвы не отступлюсь
ни на волосок. До самой смерти останусь ее непримиримым врагом. Сначала хамба хотел поручить переброску Буянта через границу этому кургузому недоростку Дамирану-тайджи. Но я упросил настоятеля доверить это важное дело мне.
— Молодец, Лодон, вы далеко пойдете.
— Тот, кто в нашем бренном мире переродился, став человеком, должен посвятить еебя осуществлению благородных порывов, если он не хочет в последующем перерождении попасть в горящий ад.
— Вполне согласен с вами. — Многословие этого ничтожества начинало выводить Балдана из себя. — На этот раз прошу никуда не отлучаться от дома. Вы получите другое важное задание. Постарайтесь, во-первых, завербовать водовоза Гомпила. Используйте любые средства, не гнушайтесь ничем. Он.малый не промах и нам может оказать большую услугу. Он возит воду всем аилам ', всех знает, ему верят, с его мнением считаются. Поняли? А Буянта господин Инокузи поручил лично мне доставить к границе целым и невредимым. Далее, прямо в Харбин его поведет надежный человек. Кроме хамба-ламы и вас, Лодон, никто этого не знает и знать не должен. Поняли? У степных людей чутье острое, они за тридевять земель чуют, откуда потянуло жареным мясом. Сейчас отправляйтесь к настоятелю, а после полудня доставьте сюда коня и провизию. Идите... Да, за Сэдом наблюдайте получше. Ясно?
— Все будет исполнено. - Лодон, уходя, низко поклонился два раза, оставаясь в каждом поклоне по нескольку минут. Нарочитая чопорность лам всегда раздражала Балдана. И теперь, выпроводив наконец Лодона, он вздохнул с огромным облегчением. С другой стороны, оторванность монгольского ламства от внешнего мира, его отсталость и невежество были сейчас, как никогда, на руку Балдану. Закрыв покрепче дверь и опустив*"оконную занавеску, Балдан достал ящик с передатчиком, поставил на стол, стер пыль. Вдруг охватило страшное волнение: ему никогда прежде не приходилось передавать шифровки за границу. «А вдруг сорвется? Вдруг японцы не примут этого Балдана? Нет, я должен, должен довести дело до конца. Во имя родины». И Балдан начал выстукивать ключом... Он сумел передать все, что наметил. На запрос, как быть с «изменившим присяге» Бу-янтом, ответ не заставил себя ждать: «Убрать немедленно». Балдан получил новое задание: докладывать раз в неделю в условленное время о внутреннем положении Монголии, о трудностях, с которыми приходится сталкиваться новой власти, о деятельности заговорщиков. Окончив сеанс связи, Балдан ликовал-«Клюнули, гады! Теперь весь клубок будет распутан до последнего узелка».
В одном из низких глинобитных домиков, выстроившихся в ряд в просторном хашане бывшего коммерсанта Шушмы, собралось за столом человек десять китайцев и монголов. Повар Шушмы и его слуга — два пожилых китайца — то и дело появлялись с подносами, уставленными закусками и вином. За столом на по-четном месте восседал хубилган Довчин, говорил почти он один. Другие слушали, льстиво улыбались и без устали кивали головами, как игрушечные китайские божки.
— Послушники бурхана! Наше время настало. С прибытием мудрого посланника Страны восходящего солнца мы воспрянули духом и гордо подняли головы. Каждый из нас обязан показать, на что он способен. Нас всех объединяет кровная клятва, принесенная каждым из нас на жертвеннике. Наш час пришел! С Пунцагом пойдет группа к складу с оружием. Как раз в самый надом преподнесем свой подарок новой власти. Пунцаг, бурхан воздаст за вашу доблесть, сын мой. Если склад будет сожжен, это станет каплей нашей помощи японским войскам, которые скоро поспешат к нам на помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19