Дальность пусков тактических ракет от 60 до 80 км позволяла обеспечить отражение десанта на побережье Кубы.
Следует сказать, что все планирование и осуществление операции "Анадырь" осуществлялось в условиях строжайшей секретности. Участников операции "Анадырь" под видом убытия на учения доставляли в порты погрузки на Черном, Балтийском и Северном морях армейскими эшелонами. Заблаговременно, самолетами Аэрофлота, на Кубу отправлялись передовые рекогносцировочные группы для выбора мест дислокации, топогеодезической привязки полевых позиционных районов подразделений и частей, инженерной подготовки мест дислокации.
При погрузке на суда Министерства морского флота СССР весь личный состав после прохождения медицинского карантина переодевался в гражданскую одежду. Были запрещены какие-либо телефонные переговоры, переписка, выходы из мест расположения. Погрузка и отплытие судов осуществлялись только в ночное время. Личный состав располагался на судах в твиндеках (помещениях под верхней палубой), а специальное вооружение, техника и грузы – в трюмах.
Осуществлялся тщательный контроль за размещением, закреплением техники на судах.
Особую трудность вызывала транспортировка компонентов ракетного топлива, особенно азотная кислота. Но благодаря мастерству заправщиков с этой задачей удалось справиться.
Конечный пункт назначения становился известным только в открытом океане, когда капитан судна и начальник эшелона вскрывали пакет, в котором указывались порты Республики Куба.
Нельзя не упомянуть и о тех тяжелых испытаниях, которые выпали на долю личного состава ракетной дивизии. Большинство из военнослужащих впервые попало на море. Повышенная влажность внутри помещений, температура, доходившая до 50 градусов Цельсия, недостаток кислорода, скученность – в помещениях находилось от 300 до 600 человек, в зависимости от тоннажа судна, нехватка пресной воды, штормы, приступы морской болезни делали это "путешествие" чрезвычайно сложным. Но, несмотря на выпавшие испытания, личный состав ракетной дивизии без потерь был доставлен в порты назначения, где их встретили представители передовых рекогносцировочных групп. Интересно, что, по некоторым сведениям, американцы уже после карибских событий попытались провести аналогичный "эксперимент на выживаемость" со своими отборными подразделениями, но неудачно. Американский спецназ смог выдержать только трое суток, в то время как наши военнослужащие находились в этих условиях 16-17 суток [1580].
После разгрузки под покровом ночи, под прикрытием кубинцев наши подразделения двигались в заранее подготовленные в инженерном и геодезическом отношении полевые позиционные районы (ППР).
Каждый ракетный полк состоял из двух стартовых дивизионов и соответствующих подразделений обеспечения. По штату военного времени в каждом дивизионе было более 100 офицеров и до 300 солдат и сержантов срочной и сверхсрочной службы. Все службы ракетных полков и дивизионов начали функционировать буквально за считаные дни. Однако оперативное включение в боевую работу давалось нелегко. Из-за специфических особенностей местного климата, отсутствия надежного водоснабжения и т.п. часть личного состава переболела инфекционными болезнями. Особенно тяжело протекало заболевание тропической лихорадкой, и пока не подошли полевые госпитали, лечение заболевших было малоэффективным. Чтобы избежать массовых эпидемий, особенно дизентерии, военным медикам пришлось проводить большую профилактическую работу. Однако, несмотря на все сложности, обустройство боевых стартовых позиций продолжалось быстрыми темпами.
И, тем не менее, сохранить в полной тайне операцию "Анадырь" не удалось. 14 октября 1962 года американский разведывательный самолет U-2, совершавший облет кубинской территории, сделал первые снимки строящихся стартовых позиций для баллистических ракет. Аналитикам ЦРУ удалось определить характер сооружений благодаря имеющимся у них документам, в которых содержались подробные сведения об этапах строительства стартовых позиций. Эти секретные материалы были получены американской разведкой от полковника ГРУ О.В. Пеньковского, завербованного СИС весной 1961 года.
Однако обнаружено было мало. В 1988 году на симпозиуме в Москве американские эксперты сообщили, что к октябрю было выявлено наличие на острове всего лишь 10 тысяч советских военнослужащих и до 60% фактически доставленных ракет. Стартовые позиции удалось обнаружить, когда ракеты были уже готовы к боевому применению.
Между тем ракетная дивизия обладала высокими боевыми возможностями. По оценкам экспертов, при полном развертывании пяти ее полков обеспечивалось поражение объектов на всей территории Соединенных Штатов, вплоть до границы с Канадой. Общий ядерный потенциал дивизии в первом пуске достигал 70 мегатонн, то есть был равен 3500 ядерным бомбам такой мощности, как сброшенная на Хиросиму.
Размещение советского атомного оружия вблизи американских берегов всколыхнуло всю Америку.
Вооруженные силы США были приведены в повышенную боевую готовность. Управление планирования деятельности правительства в чрезвычайных условиях подготовило введение военного положения в стране. Белый дом, Пентагон и другие важные правительственные учреждения получили инструкции о возможном переезде в ближайшие дни в заранее подготовленные подземные помещения. Инструкции получили и семьи ответственных руководителей о возможном выезде из Вашингтона в отдаленные районы страны. Подготавливалось введение военной цензуры [1581]. Была повышена боевая готовность войск НАТО.
22 октября в 7 часов вечера Кеннеди обратился по радио и телевидению к народу, сообщив, что на Кубе обнаружены советские ракеты и что правительство США решило в качестве ответной меры объявить морскую блокаду Кубы, названную "карантином" (решение о морской блокаде было принято еще 20 октября). При этом подчеркнул, что блокада всего лишь первый шаг и что он отдал распоряжение Пентагону осуществлять дальнейшие военные приготовления.
В соответствии с этим распоряжением министр обороны начал готовить "армию вторжения" на Кубу. Ее первый эшелон насчитывал до 85 тысяч человек личного состава, до 180 кораблей, 430 истребителей-бомбардировщиков и палубных штурмовиков, способных произвести до 200 самолето-вылетов в один день, до 600 танков, свыше 2 тысяч орудий и минометов, до 12 НУРС "Онест Джон". В случае начала боевых действий американцы планировали использовать: надводные и подводные силы и средства 6-го и 7-го флотов, две парашютно-десантные (82-я и 101-я), две пехотные (1-я и 2-я), одну бронетанковую (1-я) дивизии, дивизию морской пехоты (2-я). Второй эшелон вооруженных сил США насчитывал до 250 тысяч человек и 460 военно-транспортных самолетов [1582].
27 октября 1962 года, после того как над территорией Кубы зенитной ракетой С-75 (ЗРК "Десна") 4-го дивизиона майора И.М. Герченова (командир полка полковник Ю. Гусейнов) был сбит американский разведывательный самолет U-2 (летчик – майор Р. Андерсон погиб), ситуация накалилась до предела [1583]. Кризис грозил перерасти в мировую ракетно-ядерную войну. Американское военное руководство предложило президенту нанести 29 октября бомбовый удар, заверив его, что все советские ракетные установки будут уничтожены первой же волной бомбардировщиков.
Каковы же могли быть последствия такой атаки?
Известно, что 26 октября генерал армии Плиев распорядился доставить боеголовки на позиции, но не присоединять их к ракетам. При нанесении бомбового удара он должен был запросить разрешение на ядерный удар Москву, это 3-5 минут; на ответ кремлевского руководства – еще какое-то время. При получении сигнала на пуск ракет требовалось до трех часов для подсоединения боеголовок, потому что ракеты Р-12 не были оружием постоянной боевой готовности. За это время, как считают военные эксперты, почти все выявленные ракеты действительно были бы уничтожены.
Однако американская разведка не располагала полной информацией – расположение некоторых ракетных позиций ею не было выявлено. Это дает основание полагать, что не менее трети потенциала – 12- 14 ракет – могло быть запущено. В этом первом и последнем пуске на территорию США было бы сброшено до 1 мегатонны, то есть 50 Хиросим. Но этот прогноз не учитывает возможностей бомбардировщиков и фронтовых крылатых ракет, имевшихся в непосредственном распоряжении генерала армии Плиева. Так что катастрофа в случае ядерного удара была неминуема, она вызвала бы мощный ответный удар по Советскому Союзу и, скорее всего – планетарный Апокалипсис.
К счастью, этого не произошло. Руководители СССР и США – Н.С. Хрущев и Дж. Кеннеди начали активные переговоры. В итоге была достигнута договоренность о выводе с острова советского наступательного оружия – баллистических ракет Р-12 и бомбардировщиков Ил-28. Американская сторона в свою очередь обязывалась не вторгаться на Кубу и ликвидировать свою ракетную базу в Турции.
"Карибский кризис" был преодолен. Однако знаменитые "тринадцать дней" (с 16 по 28 октября) оставили после себя тяжелое наследие. Хотя ядерной войны удалось избежать и в диалоге между Хрущевым и Дж. Кеннеди найти компромисс, напряженность сохранялась долгие годы. Она резко осложнялась тем, что советско-американская сделка была заключена в крайней спешке, без консультаций с Гаваной, что вызвало понятное возмущение и глубокую обиду молодого и самолюбивого кубинского руководства. В целом поведение СССР (хотя открыто об этом не говорилось) было расценено кубинским руководством как капитуляция под нажимом США, вызванная нежеланием Москвы рисковать своей безопасностью ради защиты Кубы. "Мы поняли, – с горечью скажет об этом позднее в закрытой речи сам Ф. Кастро, – как одиноки были бы в случае войны" [1584]. Самая резкая критика советских действий прозвучала в устах Че Гевары во время вечерней беседы с Микояном 5 ноября. "Че" описал деморализующий эффект развязки кризиса на революционное движение во всей Латинской Америке и прямо назвал действия СССР "ошибочными", процитировав сказанные для своих слова Ф. Кастро: "США хотели уничтожить нас физически, но Советский Союз в письмах Хрущева уничтожил нас юридически" [1585]. Немалую лепту в разжигание недовольства действиями Советского Союза внесли и "китайские ревизионисты". Об этом, в частности, говорилось в шифротелеграмме из Гаваны посла СССР на Кубе и резидента КГБ А.И. Алексеева от 3 ноября 1962 года.
В ней отмечалось:
"Как и следовало ожидать, китайцы не преминули воспользоваться временно сложившейся невыгодной для нас обстановкой.
Правительство и пресса КНР выступили с льстящими возбужденным кубинцам псевдореволюционными заявлениями, которые стали появляться в кубинских газетах.
Сотрудники посольства КНР "вышли в массы" и начали призывать к сопротивлению агрессору своими силами.
Пытаясь повлиять на сентиментальные чувства кубинцев, многие из них группами стали посещать донорские пункты, чтобы сдать свою кровь и "кровью скрепить китайско-кубинскую дружбу". Однако эти дешевые приемы пропаганды большого успеха не имели, хотя и усиливали еще больше замешательство кубинцев.
Следует констатировать, что замешательство коснулось не только простого народа, но и ряда кубинских руководителей" [1586].
29 мая 1963 года в результате продолжительных советско-кубинских переговоров по настоятельной просьбе кубинской стороны было подписано секретное соглашение об оставлении на острове символического контингента советских войск – мотострелковой бригады. Все военнослужащие, как военные специалисты, в своей деятельности замыкались на старшего Группы, который в разные периоды являлся одновременно старшим специалистом при Министерстве Революционных Сил Кубы и главным военным советником. Эту должность занимали: генерал-лейтенанты А. Дементьев, И. Шкадов (1964-1967), И. Биченко (1967-1970), Д. Крутских (1970-1974), И. Вербицкий (1974-1976), С. Кривопляс (1976-1981), генерал-полковники В. Кончиц (1981 – 1985), А. Зайцев (1985-1990) и Г. Бессмертных (1990-1994). В период 1962-1964 годов с помощью советских военных специалистов в кубинских РВС было подготовлено 4580 специалистов ВВС и Войск ПВО Кубы. Были сформированы и развернуты органы военного управления Центральной и Западной бригад противовоздушной обороны, в том числе: 17 зенитных ракетных и 4 технических дивизионов, 2 технические батареи, 1 центральная лаборатория и 2 мастерских по ремонту артиллерийского вооружения. В этот период было сформировано 2 радиотехнических батальона и 7 радиолокационных рот [1587]. Большую работу проделали советские военные специалисты и других родов войск.
Всего же с 1960 по 1991 год на Кубе выполняли свои служебные обязанности, помимо личного состава ГСВК и мотострелковой бригады, 11 293 советских военнослужащих (в том числе 506 генералов, 9015 офицеров, 351 прапорщики мичман, 559 сержантов и солдат срочной службы). В СССР на 1 января 1995 года прошли подготовку 5905 кубинских военнослужащих, в том числе для СВ – 4652 человека, ПВО – 1440, ВВС – 3380, ВМФ – 2721, тыла – 926 и др. – 2786 человек [1588].
Однако, несмотря на, казалось бы, "братские" связи между странами, негативные последствия "Карибского кризиса" так и не были окончательно преодолены. В последующие годы они неоднократно сказывались на взаимоотношениях между Кубой и СССР, хотя внешне и продолжали быть дружескими.
Первое значительное похолодание в отношениях относится к концу 1967 года. По Кубе прокатилась волна арестов. Под репрессии попали многие правительственные функционеры, принадлежавшие в прошлом к Народно-социалистической партии Кубы (НСПК) (под таким названием до 1961 г. выступали кубинские коммунисты), и даже члены ЦК новой коммунистической партии Кубы. В вину арестованным вменялись фракционная деятельность, критика лидеров кубинской революции и сотрудничество с "иностранной державой". Под такой формулировкой, что особенно и не скрывалось, подразумевался Советский Союз.
В кругах, близких к кубинской службе безопасности, напрямую говорили о разоблачении "опасного государственного заговора, поддержанного КГБ и КПСС".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140