– отвлечь внимание от агрессивной войны США во Вьетнаме и империалистической политики США на Ближнем Востоке, а также в других районах мира".
Далее в письме отмечалось:
"Характерной чертой этой кампании с организационной стороны является то, что она строилась, особенно в первые дни, на наличии небывало многочисленной группы корреспондентов американской прессы, радио и телевидения в ЧССР как в период, предшествовавший введению союзных войск, так и в последующем.
Эти журналисты поставляли обширный печатный, фото- и телевизионный материал, заполнявший в первые дни почти целиком первые полосы газет, обычные и специальные выпуски последних известий радио и телевидения. Можно сказать, что именно этими материалами, подаваемыми в духе сенсации и "драматизма", буквально нагнеталась антисоветская истерия в США. Распространялись слухи об "убийствах", вымыслы о "терроре" и т.п., которые хотя в некоторых случаях и опровергались затем, но, тем не менее, оказывали определенное воздействие на американского обывателя.
На этой основе, с использованием эмоционального воздействия сообщений американских корреспондентов, выступавших в роли "очевидцев в Праге", велась обработка населения и подготовка разного рода "демонстраций", "протестов" в печати и т.п. Одновременно американская пропаганда поставляла материал (и при этом задавала тон) империалистической и проимпериалистической пропаганде в других странах, особенно в странах Азии, Африки и Латинской Америки. Что касается Европы, где, как известно, усердствовали английская, западногерманская и французская пропагандистские службы, то здесь имело место самое тесное "сотрудничество": в США, например, широко перепечатывались "аналитические" статьи В. Зорзы, а европейская буржуазная печать использовала и клеветнические материалы американских телеграфных агентств, газет и радио".
И, наконец:
"Обращают на себя также внимание призывы в прессе США к более активному использованию форм и методов психологической войны, в том числе усилению радиовойны с помощью специально созданных на Западе радиостанций, вещающих от имени "чехословацкого подполья" [1491].
О связях радиостанций, вещавших на Чехословакию, с западными разведывательными службами в 1960-1970-е годы рассказал чехословацкий разведчик капитан Павел Минарджик, проработавший на радио "Свободная Европа" семь лет [1492].
В одном из интервью болгарскому журналу "Антени" он заявил следующее:
"Большинство ведущих сотрудников "Свободной Европы" – работники ЦРУ. Кук, Браун, Фишер и целый ряд других. Через них ЦРУ осуществляет руководство обеими радиостанциями ("Свободная Европа" и "Свобода". – А.О.). Таким образом, это непосредственная связь. Кроме работников ЦРУ, в "Свободной Европе" сотрудничают и работники военной разведки G2. И в этом смысле связь осуществляется непосредственно. Радиостанции "Свободная Европа" и "Свобода" поддерживают ряд контактов с центрами изучения социалистических стран и СССР, с институтами Остфоршунга и другими центрами идеологических диверсий" [1493].
В другом интервью – корреспонденту АПН М. Абелеву Минарджик уточнил сведения об упомянутых выше сотрудниках ЦРУ.
Ричард Кук – исполнительный директор радиостанций "Свободная Европа" и "Свобода". Он прибыл в Мюнхен из отдела исследований ЦРУ. Некоторое время работал как представитель ЦРУ в госдепартаменте США, где занимался делегациями из Советского Союза. В "Свободной Европе" с 1963 года.
Ганс Фишер – директор кадрового и административного управления обеих радиостанций в Мюнхене. Сотрудничал с американской разведкой еще в 1944 году, в ЦРУ – с 1947 года.
Среди других сотрудников разведывательных служб США в руководстве "Свободной Европы" Минарджик упоминает политического советника директора радиостанции Ральфа Уолтера, являвшегося штатным сотрудником ЦРУ, Хью Эбота – руководителя, отвечающего за контроль над содержанием передач, являвшегося подполковником американской разведывательной службы, Фреде Эйдлине, переехавшего в двадцатые годы вместе с родителями из России. На "Свободной Европе" он стал работать с 23 августа 1968 года, политическим советником чехословацкого отдела. До этого проходил спецподготовку во Франции, Швейцарии и Австрии. С 1963 года по заданию ЦРУ неоднократно выезжал в Чехословакию для налаживания контактов с оппозиционно настроенной молодежью [1494].
О непосредственной связи "Свободной Европы" и ЦРУ с событиями 1968 года в Чехословакии Павел Минарджик рассказал в одной из передач Чехословацкого радио:
"У меня была возможность ознакомиться с одним материалом с грифом "Совершенно секретно" и привезти его. Он был подготовлен Комитетом радио "Свободная Европа" и называется "Задачи радиостанции "Свободная Европа". В нем 43 страницы, где рассматриваются все вопросы, связанные с идеологическими диверсиями против социалистических стран. Там можно найти все лозунги – это небезынтересно, – которые были позже в полной мере реализованы в Чехословакии в кризисный период 1968-1969 годов" [1495].
В первой главе документа, в частности, отмечалось:
"Главное направление деятельности "Свободной Европы", подчеркивая особые интересы лиц интеллектуального труда, добиться их отхода от марксизма-ленинизма, пошатнуть основы социалистического строя. В этих условиях оппозиционно настроенные элементы получат возможность укрепить свой авторитет, одновременно поставив под сомнение компетентность высших партийных органов. По мере углубления этот процесс приведет к тому, что руководящий политический аппарат будет все более отстраняться от действительного руководства, фактическая власть перейдет к новым центрам, в которых сосредоточится оппозиция. Они должны полностью взять под свой контроль такие группы населения, как писатели, художники, артисты, верующие, техническая интеллигенция и другие. В результате новая элита завоюет доверие масс и вызовет недоверие к партийным органам" [1496]. Заметим, что этот документ был составлен в 1963 году – год, который французская газета "Франс кюльтюр" назвала "вступлением к пражской весне 1968 года".
Одним из наиболее убедительных свидетельств существования в Чехословакии организованного подполья является тот факт, что уже к 8 часам 21 августа, то есть через несколько часов после введения в страну союзных войск, во всех областях Чехословакии начало действовать около полутора десятков нелегальных радиостанций, именовавших себя "свободным, легальным чехословацким радиовещанием".
Подпольные радиостанции были также заранее смонтированы в автомашинах, поездах, устанавливались в бункерах МПВО, на чердаках жилых зданий и частных квартирах, в общественных зданиях. В отдельные дни работало до 30-35 подпольных радиостанций.
Оппозиционерам удалось захватить ряд радиопередатчиков, подготовленных для обороны страны, и сеть радиопередатчиков организации Союза сотрудничества с армией.
Более того, все подпольные радиопередатчики были объединены в сложную систему, руководители которой диктовали порядок, сроки и время радиопередач. Не подлежит сомнению, что она создавалась в течение длительного времени, задолго до 21 августа. Так, например, 21-22 августа в эфире появились передачи подпольных радиостанций под разными наименованиями: "Прага", "Градец Кралове", "Ческе-Будеевице", "Брно", "Плзень". 22 августа стали работать передатчики "Братислава", "Чехословакия-1".
Двумя днями позже к ним присоединились радиостанции "Южная Морава", "Западная Чехия", "Восточная Словакия", "Южная Чехия" и другие. Как стало известно позже, многие из них осуществляли свою подрывную деятельность с территории ФРГ. 25 августа агентство Рейтер свидетельствовало в своем сообщении: "Пункты радиоконтроля в ФРГ объявили, что в Чехословакии начали действовать 19 более или менее мощных подпольных радиостанций".
Одновременно с ними вышли в эфир заранее подготовленные десятки передвижных подпольных радиопередатчиков, вещавших на коротких и ультракоротких волнах. Вступили в действие также и четыре подпольных канала телевидения. Помимо пропагандистских целей эти подпольные радио- и телеустановки служили наиболее быстрым средством передачи шифрованных и открытых сообщений, координирующих действия подполья, а также передавали на Запад зашифрованные разведывательные данные. Не отказывались они и от откровенной дезинформации. Примерами тому служат передачи подпольной радиостанции "Центральная Словакия". Так, 25 августа она сообщила, что "скоро развернется борьба против советских танков. В Западной Германии готовятся офицеры специальных подразделений, которые готовы в любой момент поддержать чехословацких революционеров". Далее радиостанция призывала чехов "создать такие условия для оккупантов, чтобы каждое дерево, каждый дом, каждый куст стреляли по военнослужащим Советской армии".
Позже, как сообщил 8 сентября западногерманский журнал "Штерн", выяснилось, что "эта ложная информация передавалась не с чешской, а с западногерманской территории, причем возможным источником передачи являлась специальная автомашина бундесвера". И далее журнал отмечал, что события этих дней "предоставили идеальную возможность маневрирования для батальона по ведению психологической войны № 701", расквартированного в Андернахе-на-Рейне. Этот батальон, деятельность и цели которого до недавнего времени считались государственной тайной, выполнял "специальные мероприятия в рамках психологического обеспечения стратегических способов ведения войны".
Поворотным событием в обострении чехословацкого кризиса, ознаменовавшим расцвет "пражской весны", стало опубликование ЦК КПЧ программы реформ под названием "Чехословацкий путь к социализму". Из программы следовало, что чехословацкое партийное руководство готово отказаться от административно-командных методов управления страной и предоставляет свободу действий для средств массовой информации [1497]. Возглавил реформаторское движение первый секретарь ЦК КПЧ А. Дубчек.
Десятки общественно-политических организаций поддержали новый курс руководства КПЧ, призывая своих сторонников к скорейшей реализации "Программы действий". В то же время декларированные чехословацкими реформаторами намерения – положить конец системе директивного социализма, обеспечить независимость общественно-политических организаций от партийного вмешательства, усилить контроль над органами безопасности, соединить элементы плановой и рыночной экономики, провести разделение исполнительной и законодательной ветвей власти, наконец, осуществить демократизацию партийной и политической жизни страны – явно шли вразрез с советскими представлениями о социализме. Между тем А. Дубчеком и его единомышленниками не подвергались сомнению солидная часть марксистского учения, незыблемость союза с СССР, обязательства в рамках ОВД и СЭВ. Не отвергалась и руководящая роль компартии, уточнялись лишь направления партийного влияния [1498]. В связи с этим чехословацкие лидеры – А. Дубчек, О. Черник, Й. Смрковский, Э. Млынарж и другие, вероятно, даже не предполагали, что начатые ими реформы могут принять антисоветскую окраску и тем более спровоцировать Москву на самые жесткие меры. Впрочем, и сама Москва и ее союзники по Варшавскому договору не сразу пришли к силовому решению кризиса в ЧССР. Во всяком случае, об этом наглядно свидетельствуют многие документы, а также чехословацкие официальные средства массовой информации [1499]. Приведем несколько примеров.
27 марта комментатор Милан Вейнер по Пражскому радио, рассматривая международную обстановку, охарактеризовал позицию СССР следующим образом: "Если бы СССР хотел повлиять на развитие наших дел, он мог бы это сделать намного действеннее и тише, чем посылкой дивизии. Он может парализовать нашу экономику приостановкой снабжения. Впрочем, об этом нет и речи" [1500].
31 марта другой комментатор радио, Карел Ежинский, отмечал, что "пока только китайская и албанская печать заняли резко враждебные позиции по отношению к Чехословакии, в то время как Югославия проявила "симпатию", Румыния – "объективность", а "Правда" напечатала слова Брежнева, сказанные им во время визита в декабре (1967 г. – А.О.), - "это ваше дело" [1501]. Такое же мнение высказал 20 апреля по Будапештскому радио премьер-министр Венгрии Фок. Внутренним делом страны признал ситуацию в Чехословакии и Тодор Живков, прилетевший 23 апреля в Прагу для подписания "Договора о дружбе и сотрудничестве". "Руде Право", информируя своих читателей об этом событии, назвала этот документ "первым международным актом нового правительства", направленным "на дальнейшее укрепление связей со странами социалистического лагеря" [1502].
17 мая в Чехословакию "для кратковременного отдыха и лечения", а также "для дальнейшего обмена мнениями с чехословацкими руководителями по вопросам, представляющим взаимный интерес" прибыл глава советского правительства А. Косыгин. А за несколько часов до него – военная делегация из восьми человек во главе с маршалом А. Гречко [1503]. На следующий день член делегации генерал Епишев в телевизионном интервью дал опровержение распространившимся слухам о возможной советской интервенции, назвав их "грубым и глупым вымыслом" [1504]. Спустя четыре дня (22 мая) по Чехословацкому телевидению выступил и А. Косыгин. "Я считаю чехов и словаков нашими большими друзьями, – сказал он, – и это вполне понятно, так как мы вместе прошли длинный путь и наши партии борются на одном фронте" [1505]. Западная печать охарактеризовала визит А. Косыгина и его переговоры с лидерами Чехословакии как очередную попытку Москвы "заставить чехословацких вождей, путем давления или убеждения, отказаться или, по меньшей мере, замедлить процесс либерализации и демократизации страны" [1506].
Однако уже 27 мая (через два дня после отбытия А. Косыгина) А. Дуб-чек выступил со статьей в "Руде право", в которой позволил себе "крамольные", с точки зрения ортодоксальных коммунистов, высказывания по отношению к партии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140