Влад
прыгнул вслед за ней в черную нору, следил за каждым движением,
а когда вытащила из-под обломков плоский ящик, выхватил, открыл
с предосторожностями, опасного не увидел, вернул. Девушка
поспешно выбралась, Влад немного задержался, осматривая
внутренность летающего галла, которое Глеб Дубов, как он
назвался, именовал топтером.
Девушка уже чародействовала над неподвижным раненым, Яном
Ковальским. Дим все так же держал, застыв будто железная
статуя, Дубова в жвалах. Командир слабо шевелился, делал
девушке успокаивающие знаки. Лицо его стало еще бледнее, на лбу
выступили шарики пота.
-- Не забывай о нем, женщина, -- сказал Влад
предостерегающе.
Девушка метнула на него взгляд, смешанный с ненавистью и
страхом. В ее руках мелькали прозрачные пакетики с разноцветной
жидкостью, капсулы, похожие на оотеки, порошки в прозрачной
пленке. Раненый оживал на глазах. Влад ощутил по запаху, что
боль затихла, хотя и не отступила. Умирающий организм начал
слабенькое сопротивление наступающей смерти.
Дим все еще держал Глеба. Девушка, закончив с
тяжелораненым, бросилась к своему вождю, которого по-прежнему
стискивал в капкане жвал дим. Подошвы Глеба болтались на уровне
ее лица. Кася беспомощно топталась, страшась подойти ближе.
Влад наконец осознал, что оба не притворяются, в самом
деле панически страшатся дима. Мужчина хоть как-то скрывает, на
то и вождь, но не понимает, дурак, что запахи выдают с головой,
а женщина как на ладони с ее паникой, надеждой и ужасом.
Дим по команде раздвинул жвалы. Раненый упал. Девушка
сделала движение броситься к нему, но дим стоял на том же
месте, задумчиво поводил гибкими сяжками. Кася проговорила
дрожащим голосом:
-- Глеб... Тарас мертв. Его раздавило, когда треснула
обшивка!
Она села с ним рядом, заревела, закрыв лицо ладонями.
Вождь дотянулся, погладил, сухие волосы слабо потрескивали.
-- Свободный Человек, у нас несчастье... В моем племени
есть чем заплатить за помощь!
Варвар, дитя Леса, стоял в трех шагах, высокий, сухой,
прокаленный солнцем и сухим воздухом. Кожа превратилась в
хитин, кутикулу, на загорелом лице синие глаза казались
удивительно яркими, крупными. На нем были короткие брюки из
грубой материи, на широком металлическом поясе висели длинный
тяжелый нож, две толстые баклажки. Он медленно покачал головой:
-- У вас нет, что нужно мне.
-- Но в моем племени...
-- Смотрю на одного -- вижу всех. Однако обязанность
сильных помогать калекам. Какая помощь нужна?
Вождь, он явно был вождем, приподнялся на локте, оглядел
оставшихся в живых друзей -- женщину и неподвижного раненого,
могучего дима, зависший на краю поляны разбитый галл,
называемый топтером:
-- Мы... нам бы вернуться... в свое племя. Если бы не
сломался топтер, к вечеру уже вернулись бы... Но летательная
машина разбита вдребезги...
Плач оборвался. Девушка отерла мокрое от слез лицо, глаза
расширились как напуганные молчкнчики:
-- Глеб!.. Как он может... Лучше звать на помощь по рации!
-- Тоже одни осколки, -- сказал Глеб.
-- Но запасная... А починить...
-- Все разбилось, когда топтер вдруг перестал слушаться
руля, врезался в эту проклятую стену... О, Свободный Человек!
Ты, мы видим, великий воин в своем великом племени! Твой
могучий ксеркс с легкостью понесет четверых, не так ли?
Влад покосился на дима, его чужак назвал почему-то
ксерксом, перевел взгляд на девушку. Ее трясло. Крохотные
кулачки прижались ко рту, словно душила свой же крик.
-- Где ваше племя? -- поинтересовался он.
Глава 2
Кася страшилась поднять глаза на варвара. Он выглядел
разъяренным, в синих глазах блистала свирепая дикость. В
движениях ощущалась огромная сила. Плотная кожа блестела,
плавающие в воздухе бакты даже не пытались вгрызться,
отскакивали. Девушка уже влезла в скафандр полностью,
застегнула на раненом Ковальском, Глеб сам запахнулся так, что
только нос торчал, но Кася тревожилась, что какие-то мелкие
бакты, по-старому -- бактерии, проникли в распахнутый скафандр,
а прогрызть истончившуюся кожу труда не составит.
Ксеркс, как и его всадник, блестел под солнцем словно
выкованный из куска стали. Огромный, в прочнейшей броне,
десантный танк "Фетисов-70", не меньше. В нем также играла
дикая мощь, плотные склериты скрывали продолговатое сердце.
Кася видела, как мощно открываются и закрываются клапаны по
всей длине груди, нагнетая кровь в огромную голову -- ксеркс
молод, силен. Огромные сяжки все время в движении: сканируют
воздух, определяют запахи, температуру, влажность, подают
знаки, на которые полуголый варвар отвечает такими же
непонятными жестами.
Раненый Глеб, прыгая на одной ноге, забрался в распахнутый
люк топтера. Стволы двух деревьев, на которых тот висел, уже
высвободились, железный шар соскользнул на землю. Одно крыло
еще трепыхалось, завязнув высоко в ветвях, а другое разлетелось
еще при ударе в мегадерево. Влад на этот раз в топтер не полез,
но арбалет держал при себе. Глеб понимал взгляд сдержанного
презрения: всем, равным себе по размерам, готов дать бой,
плавающие в воздухе микроорганизмы не прогрызут плотную кожу,
от крупных зверей защитит боевой муравей-солдат, а от гигантов
убегут или спрячутся. Понимает ли, что они из другого мира?
Влад уложил тяжелораненого на широкую спину Головастика.
Глеб суетливо помогал прикреплять руки и ноги липкими лентами.
Глаза округлились, когда он увидел их у варвара, но смолчал.
Касе Влад велел сесть за своей спиной. Кася боялась даже
смотреть на страшного ксеркса, самого страшного хищника из
муравьев в Европе, а не то, что приблизиться, но Глеб заорал,
Ковальский простонал сквозь зубы, а Влад повелительным жестом
велел поднять щиток с лица.
Кася дрожа, не задеть бы религиозные чувства дикаря,
закрыла глаза и прыгнула. Поляризационный щиток сбросила на
лету. Глеб поймал в воздухе, усадил -- глаз в панике не
открывала, ухватилась за твердое. Думала -- поручень седла,
оказалось -- твердое, как мегадерево, плечо. Она отдернула
пальцы, словно сунула в огонь.
-- Кася, Кася, -- сказал Глеб напряженно, -- возьми себя в
руки.
-- Глеб Иванович...
Впереди на огромной голове ксеркса, отделенной от них лишь
короткой шеей, тоже плотно закрытой панцирем, сидел небольшой
дракон: в прежней жизни не крупнее толстого кота -- шестилапый,
с острыми шипами, с гребнем вдоль сгорбленной спины. Он
оглянулся на Касю. Она взвизгнула, отшатнулась. У маленького
дракончика были крупные фасеточные глаза, острые, как рога,
сяжки, а из пасти торчали жвалы, похожие на резцы. Зазубрины
нехорошо блестели.
-- Оно смотрит, -- прошептала Кася.
-- И ты смотри, -- ответил Глеб все так же напряженно. Он
усиленно вымучивал улыбку. -- Не выказывай страха. Кто боится,
того едят.
У Каси был не страх -- ужас, паника. Она закрыла глаза и
на ощупь взяла Ковальского за руку. Тот слабо пожал -- жизнь в
нем теплилась. Под собой Кася ощущала твердое, склериты твердые
как камни, но теплое -- могучее сердце ксеркса работает мощно,
бесперебойно.
-- Все, -- проговорил Глеб. Он оглянулся на топтер, тот
лежал на земле -- огромный, нелепый своей металличностью в
живом мире. -- Если успеем спасти жизнь нашего друга, получишь
большую награду. Но для этого надо ехать быстро.
-- Тогда не покидайте дима, -- велел Влад.
Твердая спина вдруг дернулась, зеленые деревья ринулись
навстречу, разбежались по бокам. Замелькали разноцветные пятна,
в лицо ударили сильные запахи, исчезли, сменились. Кася
обнаружила, что лежит на спине, под ней твердые склериты --
если бы Глеб не прикрепил липучками, ее сбросило бы встречным
ударом воздуха.
Ксеркс несся как стрела, выпущенная из арбалета. Влад
сидел рядом с карликовым драконом, оба застывшие, словно вбитые
в толстый панцирь колья. Тяжелый плотный воздух завихрялся
следом крохотными воронками. Глеб лег на Ковальского, закрыл
телом. Их лица были открыты, комбинезоны застегнуть не удалось
-- раненые и ушибленные части тела распухли, раздулись.
Ксеркс мчался неровными перебежками, время от времени
останавливался на полной скорости. Тут же без разбега несся
дальше. Касю то отбрасывало, то с размаха стукалась о твердую
спину. Наконец варвар обернулся:
-- Женщина, обхвати меня руками.
Кася застыла в страхе, он казался огромным жуком,
закованным в твердый хитин. Глеб рассерженно прошипел:
-- Кася... не серди!
Грудная клетка варвара оказалась так широка, что ее рук не
хватило бы, зато пояс комбинезона мог бы оказаться впору на его
туго стянутой мышцами талии. Кася робко держалась, сцепив
пальцы. От частого беспорядочного мелькания деревьев в глазах
рябило. Она помимо воли прижалась щекой к широкой спине, словно
к гранитной плите, закрыла глаза.
Мчались через дремучие заросли, распугивали зверей,
проскакивали завалы, каменные насыпи. Однажды впереди выросла
отвесная стена, основание тонуло в черной земле, а вершина
уходила в Туман. Глеб ахнуть не успел, как шесть когтистых лап
застучали по твердому. Земля внезапно оказалась внизу, дим
несся по отвесной стене -- с той же скоростью. Влад и его
шестиногий дракончик сидели такие же застывшие, почти сонные.
Кася так прижалась к Владу, словно они были одно целое.
Ксеркс несся и несся вверх. Туман отодвигался, обнажая все
такую же изъеденную мелкими оврагами и трещинами деревянную
стену. Глеб наконец сообразил, что перебираются через ствол
упавшего поперек тропы мегадерева. Тут же ксеркс, быстро
перейдя в горизонтальное положение, пробежал пару сотен шагов,
понесся вниз головой.
Влад прислушался, велел Головастику чуть замедлить бег. От
слабой как личинка женщины шло странное тепло, по его телу
прокатилась горячая волна, мышцы вздулись от прилива крови. Она
спала -- он чувствовал по ее щеке, что жгла спину. Тонкие как
усики ползушки руки обхватывали его, бледные пальцы сплелись
словно паутинки, подергивались во сне.
Глеб заботливо придерживал голову Ковальского. Тот спал,
оглушенный двойной дозой обезболивающего. Глеб видел впереди и
у своих ног грубые рубцы, похожие на швы электросварки -- там
толстые листы хитина соединяются с такими же толстыми плитами,
укрывая ксеркса броней. У жуков кутикула намного прочнее.
Кутикула -- защита от ударов, лучших сортов стали. Она не
выпускает воду, без нее в этом мире погибнешь сразу.
Он провел ладонью по спине могучего ксеркса. Экзоскелет,
судя по всему, из тонких слоев микрофибрилл, продольные оси
повернуты, кутикула сложена как фанера, что многократно
усиливает прочность. У ксеркса скафандр надежнее, чем у них
троих, а дыхальцы, что ведут в трахеи, сейчас туго стянуты
диафрагмой -- явно бережет воду, та постоянно теряется с
дыханием. На огромной литой голове, похожей на башню танка,
постоянно шевелятся чувствительнейшие локаторы: по четырнадцати
щупиков, каждый ловит свое: один берет сверхдальние запахи,
другой сортирует близкие, третий определяет малейшие вибрации
почвы -- ведь муравьи почти глухие, четвертый настроен лишь на
раскодировку опасности...
Глеб вздохнул, возвращаясь в жестокий мир реальности.
Ковальский без сознания, а Кася заснула от изнеможения. Пусть,
страшно мчаться на жутком звере, да еще вниз головой по
деревянной стене, полной оврагов, ущелий, темных бугров и
выступов, разгоняя внезапно выскакивающее из щелей зверье, а
внизу клубится Туман, ибо глаза в этом мире не могут видеть
дальше, чем на пару сот метров.
Когда тепло начало уходить из воздуха, дим остановился.
Влад взял на руки спящую девушку, Глеб содрал липучки с рук и
ног раненого, разом прыгнули на землю. Тут же загремели крупные
кристаллы песка, дим мелькнул в ближайших зарослях, исчез.
Влад осторожно положил на землю Касю, она все так
сворачивалась калачиком, поджимала колени к подбородку. Глеб,
подражая ему, положил Ковальского, спросил осторожно:
-- Твой конь... гм... могучий дим, вернется?
В широко расставленных глазах варвара блеснуло удивление:
-- Охота!
Его глаза не отрывались от спящей женщины. Перехватив
взгляд вождя Глеба, сел в двух шагах, лицо стало бесстрастным,
даже надменным. Нагретые солнцем камешки тихонько потрескивали,
остывая, двигались, теряя при охлаждении объем, устраивались на
ночь. Цветные струи поредели, темные бакты взмыли повыше, спеша
захватить над верхушками деревьев лучи заходящего солнца, а
светлые опустились к почве, укрываясь в щелях, под крышами
гниющих листьев. Громкие голоса зверей, сопровождавшие их всю
дорогу, начали меняться: на смену дневным пришли вечерние,
которые, развивая бешеную активность, успевают поохотиться в
полчаса-час до прихода ночного холода.
Кася, ощутив пристальный взгляд, беспокойно задвигалась,
попробовала натянуть одеяло. Его не оказалось. Кася приоткрыла
глаз, потом распахнула оба во всю ширь и едва не завизжала. Она
лежала на камнях, в десятке шагов раскорячилось жуткое дерево,
на широких листьях сидели огромные чудовища и молча смотрели на
нее двумя рядами глаз, а в двух шагах расположился страшный
дикарь. Последние лучи заходящего солнца бросали кровавый свет
на его гибкие латы, что полностью закрывали грудь. Кася
поморгала, удерживая вопль, поняла с еще большим страхом,
что-то вовсе не латы, а обнаженная грудь. Звериная жизнь этих
одичавших несчастных дала выжить только тем, кто сумел
превратить свою кожу в хитин, кутикулу.
1 2 3 4 5 6 7 8