Площадь акватории - сто тысяч квадратных миль. Нынешние справочники утверждают, что в архипелаге насчитывается 700 больших и малых островов. Однако в докладе 1864 года приводились такие цифры: двадцать девять островов и 2387 "скал". Понятно, что здесь было где укрыться "джентльменам удачи" и прочим морским ребятам. Навигация в Багамском архипелаге всегда считалась особо опасным делом, и местные мореходы пользовались заслуженной славой: они умели ориентироваться по разноцветным рифам и мелям примерно так же, как европейские моряки ориентируются по картам и лоциям.
В наше время плавать в этих водах разрешается только в дневное время. Разумеется, на контрабандистов сие правило производит чисто комедийное впечатление. Они пользуются тем, что Багамы - как государство - располагают невероятно протяженной береговой линией, наладить четкую охрану которой практически невозможно. Не удивительно, что торговцы наркотиками чувствуют себя здесь более вольготно, чем когда-то пираты в "бахамаре". Увидев наркотики, Аллан страшно оживился.
- Это героин! - зашептал он, хотя вокруг на километры простиралось чистое море. - Нам страшно повезло. Поплыли на Большой Абако. Я знаю, кому это можно сбыть без всякого риска. Мы разбогатеем в два счета.
Я послушал-послушал его, потом завернул пакетики в ткань и засунул себе под куртку.
- Распоряжаться этим добром буду я, - заявил я Аллану таким тоном, что он почел за лучшее не спорить.
Когда мы высадились спустя несколько часов близ Николс-Тауна, первое, что я сделал, - это вылил на сверток оставшееся горючее из бензобака и поджег зажигалкой, конфискованной у сникшего Аллана.
- Потрясающий акт гуманизма, - попытался он съязвить. - Советский эксперт уничтожает отраву, которая могла бы стоить жизни тысячам невинных душ.
- Козел! - отвесил я ему первое пришедшее в голову ругательство. - Позволить себе засыпаться на наркотиках в чужой стране может только наследственный олигофрен...
- Все. Хватит лирики! - Эдик отбросил покрывало и выключил комп. На долю секунды экран высветил его лицо - Эдик был весь в поту. Еще бы - просидеть два часа под душным чехлом. - Кажется, нашел. Ты идти можешь?
- Могу. Но зачем? Куда? И что ты нашел, бога ради?!
- Потом, потом, - заторопился Эдик. - Кажется, нас засекли. Хватай свою амуницию и выскакивай.
- Ты разве выходил в эфир?
- Выходил. Быстрее же! Твой личный кимп - с дисплеем или с индикатором? - С дисплеем.
- Очень хорошо. Черт! Монетка! Чуть не забыл. Хорош бы я был... Бежим. Если отскочим метров на двести - спасены.
Только выйдя из машины, я понял, что меня контузило весьма крепко. Ноги ватные, земля плывет, перед глазами роятся светящиеся точки. И все же я побежал. Эдик тянул меня за собой и, подставив бок, семенил рядом и пытался даже нести...
Мы успели. Перед нами встали характерные заросли дикой ага вы, и мы, рискуя остаться без глаз, напарываясь на колючие листья, искровянив себе руки и ноги, залегли в самом центре этой гущины.
Тут же - словно ожидая, когда мы наконец затихнем, - в небе гигантским бенгальским огнем расцвела осветительная ракета. Лучи двух прожекторов, протянувшиеся с территории Атлантического подводного центра, скрестились на сиротливом "Бронко", уткнувшемся в неприступную ограду из нескольких рядов колючей проволоки. И тут же сквозь "колючку" ударил луч боевого лазера. Сначала взметнулся фонтан белого, отороченного оранжевым огня, а потом до нас долетели хлопок, и треск, и гром, и яростное шипение огня, и снова треск.
Мне в голову закралась совсем неуместная мысль. Что-то похожее, наверное, творилось на Багамах шесть лет назад, вообразил я, во время празднования 500-летия открытия Америки. 12 октября - День Открытия и так считается национальным багамским праздником, а в 1992 году это было, видимо, нечто необыкновенное.
К острову Самана-Ки - месту, куда подошел, как сейчас принято считать, Колумб, - приплыли пересекшие Атлантику "СантаМария", "Нинья" и "Пинта" - копии, разумеется, но выполненные со всей тщательностью и в натуральную величину, - и был фейерверк, и карнавал, и пляски, и смех, и корзины цветов на волнах, и плавучие костры, отражавшиеся в воде, и воздух звенел тысячами радостных голосов...
Сейчас тоже был фейерверк. Но без плясок. И без цветов. "Форд Бронко II", арендованный мною утром у гаитийца в Нью-Тауне сроком на неделю, перестал существовать, не пробыв у меня и суток. Ловко...
Около пожара сразу же возникло много людей. Они что-то кричали, переругивались, бегали с оружием в руках. Осветительная ракета погасла, тогда прожекторы стали шарить по округе своими длинными белыми руками. Раза два луч мазнул по розеткам агавы, но нас никто не увидел.
Через час все стихло. Мы выбрались на дорогу, злобно ругаясь сквозь зубы и отряхивая одежду. Утром это место наверняка обнаружат по капелькам крови, оставленным нами на колючих листьях.
- Куда теперь? - поинтересовался я у Эдика. - Через двое суток утром Володя будет ждать нас в Конго-Тауне. Это километров семьдесят отсюда. Если доберемся - улетим. Путь будет трудный. Нам придется пересечь все три байта Андроса - Северный, Средний и Южный.
- Перегруженные битами, пойдем по байтам, - попытался скаламбурить я, хотя прекрасно знал, что "байтами" на Андросе называются широкие естественные протоки, прорезающие остров насквозь.
- Осилишь? - озабоченно спросил Эдик. - Будем идти скрытно. Питаться чем попало. Северный и Средний байты в самых узких местах четырехкилометровой ширины.
- Бог даст, не утонем, - улыбнулся я.-А от голода на Багамах еще никто не умирал. Даже беглые рабы, чье положение было гораздо хуже нашего. Пошли потихоньку. И начинай рассказывать, пока нас еще до конца не поджарили лазером. Что тебе удалось обнаружить? С кем ты наводил связь? Каким образом нас засекли? И в конце концов - кто записан на видеомонетке: я или не я?
- Ты, если начинать с конца, - ответил, помолчав, Эдик. - И одновременно - не ты. Это комподел.
VIII
Пока мы шли с Эдиком всю эту долгую ночь от островка Мастикового до мыса Фламинго, я многое узнал о компиратстве и комподелах. Этот новый вид ремесла (искусства? зрелища? мошенничества?) стал возможен только с развитием компьютеров пятого поколения. Даже Эдик, человек, знающий все в области информатики, большей частью лишь слышал о комподелах, ну, конечно, читал научно-фантастические произведения Джека Уодемса, певца "пикейперства", а видел компиратские штучки всего несколько раз в жизни.
Суть компиратства - это то же самое, что "пикейперство" или "мимэпика", - заключается в том, что компьютер программируется на моделирование видеоизображений. В мультипликации нечто похожее существует уже довольно давно. Упрощенно говоря (упрощение - это педагогический метод Эдика, он даже своим коллегам излагает идеи программирования, прибегая чуть ли не к детским рисункам, а уж во мне он видел попросту сосунка из яслей), если изобразить на дисплее первую фазу движения рисованного, скажем, человечка и последнюю фазу, то компьютер смоделирует все движения целиком - так, как это делают художники-мультипликаторы, только лучше и гораздо быстрее. Теперь вообразим, пояснял мне Эдик, что в качестве исходного объекта берется фотография человека или киноролик, заснятый на живом материале. В сущности компьютеру совершенно все равно, что именно раскладывать на точечные элементы - рисованного Микки Мауса или реального Сергея Щукина. Разница - в возможностях тех или иных моделей машин и в мастерстве программиста. Компьютерный гений может оживить фотографию, заставить ее двигаться, улыбаться, плакать, умирать и вписать ее в любой кинематографический фон. Причем это будет неотличимо от киносъемки.
- Повторяю: компьютерный гений, - сказал Эдик с нажимом. - Я таких не знаю. Слышал о подобных опытах, но чтобы был достигнут столь высокий уровень искусства, как на твоей видеомонетке, - это впервые. Еще три часа назад я мог бы поклясться, что такое под силу только дьяволу. "Или чикчарни", - подумалось мне.
- А чем ты докажешь, что это комподел? - спросил я. - Пред положим, завтра суд, на котором меня обвинят в измене Родине. Как я могу подтвердить свою невиновность?
- Любой программист высокого класса - если пригласить его в качестве эксперта - согласится с моими выводами, - горделиво провозгласил Эдик. - Видишь ли, как я уже сказал, в идеале комподел неотличим от реальной киносъемки. Но - лишь в идеале. От ошибок сам господь бог не застрахован. И хотя монетка божественно хорошо записана, я нашел там две ошибки. Два крохотных сбоя. Два маленьких "жучка". Они все и решили. Дай-ка сюда свой кимп. Вот, смотри.
Мы остановились на обочине дороги. Эдик вставил монетку в кимп, зажегся экранчик. Все тот же, заученный мною до последней детали кадр: показав пропуск охранникам шпионского центра на горе Черный Засов, я оборачиваюсь и смотрю прямо в камеру.
- В реальном масштабе времени ничего не увидишь, - принялся объяснять Эдик. - Я растянул время, увеличив масштаб вдвое. Опять ничего. Сделал темп в два раза медленнее. Нулевой эффект.
Я всмотрелся в экран. Мимика моего лица была настолько замедленной, что движение мышц даже не угадывалось - живой кинокадр застыл, превратившись в статичную фотографию.
- Теперь - внимание, - предупредил Эдик. - Сейчас - в реальном масштабе времени - на твоих губах должна появиться эдакая змеиная улыбка. Смотри-смотри. Как раз в этом месте я ре шил было прекратить замедление темпа и махнуть рукой: мол, беспросветная затея. И знаешь, словно бес какой толкнул меня под локоть...
- Чикчарни! - вырвалось у меня.
- Шикарно, согласен, - подтвердил Эдик, не поняв моей реп лики. Я увеличил временной масштаб еще в десять раз. И обалдел!
Признаться, я обалдел тоже. Вместо обещанной "змеиной" улыбки по моему лицу на экране пробежала гримаса скорби, потом ужаса, потом эйфорической радости, потом тупого самодовольства - и все mb. в считанные доли секунды. Наконец на губах застыла та самая улыбка - и все кончилось.
- Видишь? Видишь? - горячо зашептал Эдик. - Тот гений компиратства словно примерял на тебя различные выражения лица. Наконец одно его устроило, а остальные он не стер. И разрыв не сомкнул. Забыл!!! Теперь понимаешь, в чем дело? Эта монетка - твое спасение, а не проклятие. Мы должны сохранить ее во что бы то ни стало. Погибать будем - а монетку сбережем.
- А второй "жучок" - он где? - вспомнил я.
- Тихо! - оборвал меня Эдик. - Кажется, машина.
Точно, по шоссе, догоняя нас, двигался на большой скорости автомобиль. Что было сил мы рванули в сторону от дороги и шлепнулись в хищно чавкнувшую траву - там начиналось болото.
Машина, гоня перед собой белый конус света, промчалась мимо. За ней - еще одна, легковая. Потом грузовик.
- За нами? - шепнул мне Эдик.
- Понятия не имею, - ответил я.
Так получилось, что в эту ночь Эдик не ответил на мой вопрос. Торопясь обогнать рассвет и заблаговременно добраться до укромного места, мы прибавили ходу и дальше шли молча, сберегая дыхание. Небо уже синело, когда мы обходили стороной просыпающийся городок Пайз-Харбор. День провели в небольшой лиственной роще, держа под наблюдением окружающую местность. Спали по очереди. Ели что придется недозрелые плоды манго, ракушки, цветочные стебли агав. Я даже попробовал большой коричневый боб тамаринда - и долго потом отплевывался. Он оказался удивительной гадостью - кислым и едким на вкус.
Здесь, в тени неизвестных мне широколиственных деревьев, Касабян и рассказал мне о своем втором открытии.
- Сейчас я тебе покажу еще одного "жучка", спрятавшегося в монетке, - объявил он, дождавшись, когда я очнусь после тяжелого сна на голой земле. - Это почище компиратства будет. Смотри во все глаза.
Эдик включил кимп и вывел на дисплей самое начало записи - спину удаляющегося мужчины. Мою спину.
- Снова замедляю темп. Масштаб времени один к ста двадцати восьми. Иначе: секунда реального времени длится у нас сейчас больше двух минут.
Экран мигнул. Изображение на мгновение исчезло, словно кто-то махнул перед съемочной камерой белой простыней, и опять появилась удаляющаяся спина.
- Ага! - торжествующе вскричал Эдик. - Сейчас верну и за фиксирую. Это след каких-то комподельских манипуляций. Даже тень следа, от которой из-за минимального сбоя в программе не удалось избавиться. Может, проглядели. Но самое главное то, что это не просто чистая страница, затесавшаяся в исписанном блокноте машинной памяти. Это - код.
Точно! На белом квадрате экрана синим цветом выделялись две группы цифр - по восемь знаков в каждой.
- Ты разобрал, какой это код? - сильно волнуясь, спросил я.
- Да, но не сразу. Минут десять ломал голову, как с помощью этих цифр выйти на "онлайн". Догадался. Однако это еще не все. Оставшиеся знаки тоже образуют код.
- "Онлайн" чего? - внутренне собираясь, спросил я.
- Я так думаю, что Комитета вооружений, - небрежно дернул плечом Касабян, но я видел, что это показуха, его просто-таки распирало от гордости.
- Эдик, это же потрясающая удача! Нашей монетке теперь цены нет.
- Совершенно с тобой согласен. Более того, ей цены нет со всех точек зрения. С нашей - потому что она спасает тебя от шантажа. А с точки зрения наших противников, этот диск бесценен вдвойне, и они готовы заплатить за него нашими головами. Причем чем быстрее, тем лучше. Разумеется, для них. Я ничего не понял.
- Объясни. Ты хочешь сказать, они очень расстроены тем, что мы теперь знаем код?
- Это все ерунда! - махнул рукой Эдик. - Код выхода в "онлайн" АрмКо наверняка уже сменили. Особенно после ночного фейерверка, который был устроен в нашу честь. Я предвидел смену кода еще ночью и поэтому решил ковать железо сразу. Потому-то и вышел в эфир. Как только разобрался в смысле кода - сразу же взломал один из сейфов в компьютерной памяти этого чертового Комитета вооружений. Не сомневаюсь, что нас засекли в ту же секунду. Так что нынешним положением мы обязаны - ты уж извини! - мне.
- К черту извинения! Не тяни резину. Что было в сейфе?
- А вот что. - Эдик пробежал пальцами по клавишам кимпа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11