Оставив велосипеды на обочине шоссе, мы спустились к озеру. Наш знакомый сидел понурившись и явно не имел желания болтать с нами. Но Мади не удержалась:
— Скажите, что произошло в цирке? У вас были неприятности?
— Послушайте, друзья мои… — Клоун нахмурился. — Вам-то какое до всего этого дело? Вы гуляли? Так и гуляйте себе дальше!
— Вы не хотите рассказать нам обо всем?
Патати грустно пожал плечами. Мади, быстро взглянув на нас и получив молчаливую поддержку, продолжала:
— Мы знаем, что у вас проблемы. Может быть, нам удастся что-то сделать?
Патати поднял голову и улыбнулся Мади.
— Спасибо за заботу… но вряд ли вы сможете мне помочь.
И он со вздохом добавил:
У меня украли деньги… все, что было. Мы изумленно переглянулись.
Когда? — спросил Сапожник.
Сегодня ночью, из фургона.
И много украли?
Все, что я заработал за лето. Патати провел рукой по лбу. Мы не знали, что сказать, пораженные этой новостью… но и успокоенные ею. Нам сразу понравился этот человек, и мы предпочитали видеть его жертвой ограбления, а не грабителем.
— Абсолютно все, — повторил он. — Я так долго копил эти деньги… Они были нужны мне для дочери. Все исчезло! — Он снова посмотрел на Мади. — Моей дочери примерно столько же лет, сколько тебе. Она вообще похожа на тебя; чудесная девочка, отличница. Ее зовут Лиди. Она сейчас недалеко отсюда, в Савойе, в Био. Это городок в долине Дрансы. Ей полезен горный воздух. К сожалению, больная нога не позволяет мне ездить на велосипеде, и я не могу ее навестить… Впрочем, простите меня, друзья, мне не следовало рассказывать вам о своих проблемах. Вы еще слишком молоды, вам надо развлекаться и радоваться жизни.
— О нет! — запротестовала Мади. — Мы думаем вовсе не только о развлечениях! Расскажите нам про свою дочь. Может быть, мы съездим к ней вместо вас, хотя бы передадим привет?
Клоун улыбнулся и погладил Кафи, который удобно устроился на солнце у его ног.
— Вы кажется, считаете, что клоуны всегда в хорошем настроении, всегда смеются и смешат других? Но это совсем не так. Бывает, что и клоунам не везет. Как, например, мне… последние одиннадцать лет.
Помолчав, он продолжил:
— Раньше я работал акробатом в одном известном цирке, который гастролировал по всей Европе.
Мы выступали вместе с женой. У нас был замечательный номер, на высоте десяти метров, без страховки… Но однажды моя жена промахнулась и упала на арену. Она не успела сгруппироваться… и разбилась. Я пытался подхватить ее, но упал вместе сней. Я сломал ребро и ногу, а она умерла через несколько дней, оставив меня с двухлетней Лиди. К тому же я стал инвалидом.
Он сидел, обхватив голову руками и уставившись на озеро.
— Выступать я больше не мог. Пролежав несколько долгих месяцев в больнице, я узнал, что останусь калекой на всю жизнь. Единственной возможностью продолжить работу в цирке было стать клоуном. В цирке у каждого клоуна есть своя специальность; я научился жонглировать. Но, увы, из-за больной ноги меня все же не хотели брать в известные труппы.
Тогда я стал работать в бродячих цирках, которые ездят летом по деревням. Три года назад я попал в цирк "Паради". Как вы заметили, это не лучший в мире цирк; но разве у меня был выбор? Мне нужно было воспитывать дочку. Я так хотел, чтобы ее жизнь была лучше моей!
Наверно, именно о дочке он думал вчера, когда целовал Мади. И сейчас глаза его снова наполнились слезами.
Теперь вы понимаете, почему меня так расстроила эта кража? Я надеялся через год или два поселиться вместе с Лиди где-нибудь на юге… Это лето было довольно удачным — до сегодняшнего дня. Хозяин цирка увеличил мне жалованье… А что теперь? Бедняжка Лиди! Она знает, что цирк отнял у нее мать; она так хочет, чтобы я ушел из цирка! В школе она стесняется признаться, что ее отец клоун и кочует с места на место, словно бродяга… И она права. Наш хозяин — странный человек, и люди вокруг него тоже странные, они часто ведут себя грубо и развязно. Когда я сегодня обнаружил пропажу, Виллер — это хозяин цирка — не разрешал мне заявлять в полицию: боялся, что это отпугнет публику. Правда, я его не послушал… Он бы с радостью выгнал меня, но я ему нужен: он знает, что многие зрители приходят в цирк только чтобы увидеть Патати и Патата.
Вы кого-нибудь подозреваете? — перебил клоуна Сапожник. — Кто-нибудь знал, где вы прячете деньги?
Никто… Я ничего не понимаю. Впрочем, здесь нет ничего удивительного. Один раз меня уже обокрали, когда я работал в таком же маленьком цирке. В таких труппах работают всякие люди, есть честные, а есть… Тогда у меня вытащили кошелек, когда я спал в фургоне.
И поэтому вы теперь спите на улице?
Поэтому тоже. Кроме того, я стараюсь поменьше общаться с этими людьми. Это не настоящие артисты, а бродяги, плохо воспитанные и не слишком чистоплотные.
А где вы держали деньги? В кармане?
В ноге моего осла. Я был уверен, что никто не станет искать их там!
А когда вы заметили, что их нет?
Сегодня утром. Я всегда рано встаю, даже если ложусь поздно. Я сразу же отправился в вагончик, где лежит реквизит: мне нужны были деньги, чтобы заплатить за жилье дочери. Но осел исчез, хотя вчера вечером я поставил его на обычное место! В других фургонах еще все спали. Я разбудил хозяина; он пришел в ярость. Не из-за моих денег — на меня ему плевать, но Патата нужен был для номера. Он велел мне найти другого осла на сегодняшний вечер, но запретил обращаться в полицию. Потом он собрал всех и провел что-то вроде расследования. Конечно, никто ничего не знал. Тогда я все-таки позвонил в жандармерию. Полицейские, конечно, приехали, но вряд ли мое дело их заинтересовало. Жандармы уверены, что деньги украл кто-то из своих, и не будут особенно усердствовать.
Но ведь и ослик исчез, — заметил Корже. — Вам это не кажется странным?
Кажется. Я не понимаю, зачем вор утащил осла — ведь он мог просто вынуть деньги. Зачем было так рисковать? Его могли бы заметить пограничники, которые по ночам ходят вокруг озера…
— И куда он дел осла? — добавил Гиль.
Клоун обескураженно пожал плечами.
— Выбросьте это из головы, ребята, вряд ли вы разберетесь в этом деле… А теперь извините меня, я хотел бы вздремнуть. Счастливо вам погулять! — Мы заколебались, но Патати настаивал: — Идите, идите.
Сегодня вечером мне выступать, и я бы не хотел провалить свой номер. Хозяин скажет, что я сделал это нарочно.
Мы нехотя поднялись. Кафи шел последним, то и дело оглядываясь: клоун ему явно понравился. Мы снова сели на велосипеды, но нашего хорошего настроения как не бывало. Никто не напевал, не насвистывал… Проехав километра два, Корже остановился; все последовали его примеру. Он внимательно осмотрел нас и заявил:
— Мы поклялись, что не будем вмешиваться в чужие дела. Но не кажется ли вам, что в этом случае мы просто обязаны что-то предпринять?
Наверно, он ждал возражений, но Шестеро друзей были единодушны. Даже Мади, которая раньше посмеивалась над нами, не колебалась ни минуты.
Ты прав, Корже, рассказ Патати все меняет. Бедный клоун! Ему так плохо! Неужели мы не попытаемся ему помочь?
Надо найти его деньги… И мы это сделаем! — воскликнул Сапожник.
Так мы расстались с мечтой о спокойных каникулах — и не жалели об этом. Впрочем, тогда мы еще не знали, в какие необыкновенные приключения втянет нас это решение…
ЛОТЕРЕЙНЫЙ БИЛЕТ
Когда мы ехали обратно, Патати на берегу уже не было. А жаль: мы очень хотели бы с ним поговорить, так как по некотором размышлении исчезновение зеленого осла казалось нам все более и более странным. Корже предложил проехаться по набережной и поискать клоуна там.
Цирковая братия почти в полном составе расселась в тени деревьев. Какая-то женщина чистила картошку на ужин; маленькая наездница играла с куклой. Хозяин, сидя на стуле и положив ноги на ящик, улыбался, читая газету. Патати здесь не было, но Сапожник разглядел его силуэт сквозь матерчатые стены цирка. Кажется, клоун ездил по арене… сидя на деревянном осле!
— Слава Богу, — с облегчением произнес Бифштекс. — Похоже, он нашел Патата и… свои деньги.
Чтобы не попасться на глаза хозяину, мы объехали цирк, и Сапожник осторожно приподнял край полотнища. Увы! Патати сидел не на своем осле, а на зебре примерно такого же размера. Видно, они с ослом были с одной карусели.
Заметив нас, клоун слез с зебры и, приложив палец к губам, подошел поближе.
Осторожно! Если хозяин вас увидит, крику не оберешься! Он только что вернулся из Тонона и привез мне эту зебру вместо Патата. Он даже приделал ей колесики. Я как раз готовлюсь к сегодняшнему представлению… Но вы-то что здесь делаете?
Нам надо кое-что уточнить… насчет этой кражи. Когда вы сможете поговорить с нами?
Клоун почесал лоб.
Не сейчас. Номер еще не совсем готов. Давайте вечером, после представления.
Мы будем ждать вас в "жестянке". И захватите спальный мешок, переночуете у нас. Там вам будет удобнее, чем в вашем сарае.
Договорились! До вечера.
Мади пора было возвращаться домой, а мы отправились в наш ангар. Небо покрылось тучами, но было тепло и тихо. Бифштекс принялся готовить ужин; печурка загудела и засвистела, как реактивный самолет. Поужинав, мы расположились у воды и стали смотреть на огоньки, зажигающиеся на швейцарском берегу озера. На набережной начиналось представление; даже до нашей "жестянки" долетали смех и аплодисменты.
— Странная это профессия — клоун, — вздохнул Гиль. — Патати только что обокрали, а ему приходится смеяться и веселить зевак.
Бедняга Патати! Аплодисменты, которыми его награждали, не только не радовали, но, наоборот, печалили нас.
Ночь уже опустилась над озером, когда мой верный Кафи, прислушавшись, вскочил и побежал навстречу нашему новому другу. Вконец измученный клоун опустился на одну из опор ангара и вытер вспотевший лоб. Оказывается, жонглируя апельсинами, он от волнения уронил один из них, а потом не сумел забросить апельсины в корзину. К тому же у зебры отвалилось одно колесо, и номер был испорчен.
— Но это не вы виноваты, — попытался успокоить его Стриженый. — Не вы же прибивали эти колеса.
Да и все равно вам устроили овацию; даже здесь было слышно.
Патати горько улыбнулся и спросил:
— Так что вы хотели узнать о краже? Все, что я знал, я вам уже рассказал. Поверьте, вора никогда не найдут. Вы только испортите из-за меня свои каникулы.
Тут Малыш Сапожник, торжественно выпрямившись, произнес:
Вы нас плохо знаете! У лионских ребят в голове не опилки, как у вашего Патата. К тому же мы очень хотим вернуть вам деньги. Итак: когда вы обнаружили пропажу?
Около половины седьмого утра.
Вы помните, когда поставили Патата в фургон?
Накануне, сразу после представления. После этого вы меня и встретили.
:— Значит, он исчез ночью, между полуночью и половиной седьмого утра?
— Совершенно верно.
И ночью вы не заходили в фургон?
Я ушел от вас, отправился к себе в сарай и сразу уснул.
В том фургоне никто не спит?
Никто. На самом деле это просто прицеп, который везет одна из машин. В нем хранят реквизит. Я сразу заметил, что в фургоне кто-то побывал: там был ужасный беспорядок.
Все замолчали. Потом Бифштекс спросил, где точно стоял Патата.
В глубине фургона, — ответил клоун. — Я накрывал его старым мешком, чтобы не повредить краску.
Значит, — заключил Сапожник, — вор знал, где стоит осел, но добрался до него не сразу?
Наверно, так все и было.
А дверь прицепа запирается? — поинтересовался Корже.
Там сломан замок. Чтобы дверь не болталась, в щель вставляют деревянный клинышек. У нашего хозяина много недостатков, но в излишней подозрительности его не обвинишь. Да и кто мог подумать…
Пришла очередь Бифштекса. Поразмыслив, он спросил, когда Патати в последний раз проверял свой тайник.
На следующий день после нашего приезда в Мейери, — ответил тот. — Сразу после представления. Я положил туда деньги, которые получил от хозяина.
Итак, — подытожил Корже, — вор знал ваши привычки. Он явно дожидался, пока в тайнике будет побольше денег. Вы никого не заметили в тот вечер рядом с фургоном?
Заметил. Когда я выходил из фургона, там был молодой акробат. Почему-то он еще не спал.
Мы спросили, что он думает об этом человеке.
— Я плохо его знаю, — отозвался Патати. — Мы не очень любим друг друга. В цирке он всего три месяца, с начала этого сезона. Его зовут Фредо; ему двадцать два или двадцать три года. Жандармы обыскали его фургон и нашли золотые часы; он сказал, что купил их на собственные средства. Корже покачал головой.
Не мог же он носить ваши деньги с собой… Вы случайно не записали номера банкнот?
А вы что, всегда их записываете? — поинтересовался клоун. Потом, с трудом улыбнувшись, добавил: — Честное слово, вы хуже полицейских. Устроили мне настоящий допрос!
В свою очередь, я спросил, не могли ли деньги выпасть из ноги Патата во время выступления.
— Это исключено, — заверил меня Патати. — Чтобы достать деньги, нужно было сначала отвинтить у осла голову. К тому же я всегда затыкал полую ногу бумажной пробкой.
Все снова замолчали. Но у Гиля на языке вертелся еще один вопрос. Он осторожно спросил, может ли клоун сказать, сколько там было денег.
— Две тысячи триста франков, — ответил Патати. — Все, что я заработал с начала лета… Там был еще лотерейный билет, который я купил на прошлой неделе в Тононе, но его можно не считать. Все равно мне никогда не везет!
Корже, однако, заинтересовался билетом и спросил клоуна, помнит ли он его номер.
— Не полностью, — сказал Патати. — Только последние четыре цифры: 1267. Их я помню точно.
Я купил билет в день рождения Лиди: ей исполнилось двенадцать лет. Это было шестого июля — отсюда цифры 6 и 7.
Корже и Гиль собирались задать еще несколько опросов, но Патати, уставший за день и к тому же
не принимающий наше расследование всерьез, сказал, что хочет спать. Я расчистил ему место в глубине ангара, рядом с Кафи, который пришел в восторг от такого соседства. Был уже почти час ночи. Мы задули свечу, и я сразу заснул.
Среди ночи я проснулся: мне показалось, что рядом кто-то разговаривает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12