— А вот ты явно не выспалась.
Конечно, из-за этого цирка я долго не могла гаснуть. Мы закрыли окна и ставни, но все равно аплодисменты и смех мешали спать!.. Если хотите, &10ЖНО сходить туда сегодня вечером.
Сходим, — согласился Сапожник, — я обожаю клоунов.
Мади еще немного поболтала с нами, потом стала помогать готовить обед.
Я бы пригласил тебя пообедать, — извинился бифштекс, — но ты же видишь, у нас только колбаса # картошка. Но зато, как только наловим рыбы, устроим пир на весь мир!
А что вы будете делать после обеда?
Нанесем визит папаше Тап-Тапу, потом, может, немножко прогуляемся по берегу. Составишь нам компанию?
— Сегодня не смогу. Мама шьет мне летнее платье, мне надо быть дома для примерки.
Мади попрощалась и хотела было уйти, но Сапожник окликнул ее:
Кстати, ты не видела в деревне нашего вчерашнего гостя?
А что такое? Я думала, этим летом вас ничто, кроме купания, не волнует.
Да так, просто интересно…
Можешь успокоиться, я его не видела.
Был уже первый час, и Мади поспешила домой.
Картошка у Бифштекса кипела вовсю; импровизированная жаровня, которую Стриженый соорудил из спиц от старого зонтика, была готова к приему колбасы. Услышав знакомое шкворчание, Кафи подошел поближе и принялся принюхиваться. Да и мы здорово проголодались! Через несколько минут от картошки, колбасы и сыра остались одни воспоминания; мы снова улеглись на камнях и устроили небольшую сиесту.
Часа в три мы всей компанией высыпали на набережную и принялись искать папашу Тап-Тапа. Где же ему находиться, если не у воды? И правда — он сидел невдалеке от цирковых вагончиков и чинил сеть, натянутую между двумя деревьями. С прошлого года Тап-Тап совсем не изменился; он даже курил все ту же сломанную и перевязанную веревочкой трубку.
— Эй, ребята! — закричал он, завидев нас, — Не повезло вам! Эти машины, которые делают "тап-тап-тап", распугали всю рыбу в озере, так что в этом году вам не грозит опасность поранить глотку рыбьей косточкой. Но прогуляться по озеру пока еще можно. Моя лодка всегда к вашим услугам. Берите, не стесняйтесь, она еще крепкая!
Это-то нам и было нужно! Спустя полчаса мы уже плыли вдоль берега. Кафи, занявший свое обычное место на носу, походил на деревянную фигуру, какие водружали на старинных кораблях. Глаза нам слепил отражавшийся в воде солнечный свет. Воздух был теплый, легкий бриз ласково поглаживал наши лица.:— Зря мы не взяли с собой еды, — посетовал Гиль. — Можно было бы до вечера плавать.
— Ничего подобного, — возразил Сапожник. — Мы же договорились с Мади пойти сегодня в цирк.
Покачиваясь на волнах, мы постепенно приближались к берегу. Вдруг Сапожник вскочил, указывая забинтованным пальцем куда-то влево.
— Смотрите, там лодка… Она, кажется, пустая! Все повернули головы. В суденышке, размером примерно с наше, действительно никого не было! Я в этот момент сидел на веслах.
— Лево руля, Тиду! — скомандовал Корже. — Посмотрим поближе.
Я налег на весла, и мы стали быстро приближаться к загадочной лодке..
— Нет-нет, — закричал Сапожник. — Там, кажется, кто-то лежит. Еще чуть-чуть, Тиду!
Мы подплыли к лодке вплотную, и Стриженый не сдержал возгласа удивления:
— Смотрите, это же он! Наш вчерашний знакомый!
Он лежал на дне лодки, под скамейкой, и спал в той же позе, что и вчера в ангаре, подложив одну руку под голову. Рядом с ним лежали три трости… но трости не обычные. Казалось, они золотые или, по крайней мере, позолоченные! Возглас Стриженого не потревожил незнакомца, и на этот раз у нас не было причин будить его. Озеро ведь общее, и каждый имеет право по нему плавать. Но эти золотые трости нас заинтриговали. Правда, этот человек хромал и мог пользоваться палкой… но не тремя же сразу! И почему они золотые?
— Я же говорил вам, — заметил Бифштекс, — этот человек большой оригинал.
— Скорее, псих, — уточнил Корже. — Разве нормальный человек станет спать в лодке посреди озера с тремя золотыми палками под боком? Поплыли отсюда, вдруг он буйный?
Стриженый сменил меня на веслах, и мы поплыли обратно. Заметив вдалеке большой пузатый теплоход, какие совершают регулярные рейсы по Леману, он направился к нему, чтобы наше суденышко потанцевало на волнах.
Но любопытство было сильнее нас. Незнакомец в лодке не давал нам покоя. Вскоре Гиль предложил:
— Может, вернемся?
Стриженый развернул лодку, и Сапожник снова стал впередсмотрящим. Но ни незнакомца, ни его посудины на месте не оказалось.
— Тем лучше, — заявил Бифштекс. — А то мы бы начали выяснять, что к чему, и непременно ввязались бы в очередное приключение. Мы же в конце концов поклялись!
Чтобы продемонстрировать свое презрение к незнакомцу и его золотым тростям, он отобрал у Стриженого весла и стал энергично грести в противоположном направлении. В результате всех этих маневров в порт наша лодочка вернулась только к семи часам. Мади уже ждала нас на берегу.
Где вы были? — удивленно спросила она. — Я уж думала, вы перевернулись. Вы что, забыли, что мы идем в цирк?
Представляешь, мы снова встретили того человека, который спал вчера в ангаре.
И где же вы его встретили?
Посреди озера. Он лежал на дне лодки и спал без задних ног.
Вы не ошиблись?
Нет, это точно был он. Кажется, он ненормальный. Рядом с ним лежало три трости.
И вы, конечно, поплыли за ним?
Нет, не поплыли. Мы держим свое слово!
Тогда марш ужинать! Я зайду за вами без четверти девять.
Мы вернулись в свою "жестянку". К счастью, утром мы со Стриженым закупили еды на весь день; правда, наше меню не отличалось изысканностью: котелок макарон в качестве основного блюда, колбаса, сыр и две буханки хлеба.
Мы поужинали на свежем воздухе, устроившись на прибрежных камнях. Сапожник не удержался, чтобы снова не заговорить о незнакомце с тремя тростями, но на него все зашикали:
— Слушай, хватит об этом! Договорились же — никаких тайн!
Чуть не подавившись куском хлеба, Сапожник умолк. Скоро пришла Мади; Бифштекс как раз стоял на четвереньках, вылавливая палкой котелок, который умудрился уронить в воду. Мы надели свитера, чтобы не замерзнуть на обратном пути, тщательно причесались и отправились в цирк.
На набережной в ожидании представления собралась толпа. Под деревьями стояло с дюжину машин: отдыхающие собрались со всей округи.
Я слышала, — объяснила нам Мади, — что цирку не разрешили провести больше одного дня в Эвиане и Тононе из-за неподобающего внешнего вида. Вот они и пытаются наверстать в окрестностях.
Да уж, — согласился Корже, — кажется, их фургоны поела моль.
Но, говорят, номера у них хорошие. Особенно один клоун. Это над ним так смеялись вчера вечером.
Мы подошли к фургонам. Несмотря на звучное название: "Цирк "Паради", — вид у них был весьма невзрачный. У цирка не было даже купола, только полотно на вбитых в землю столбах — чтобы нельзя было смотреть представление снаружи. Зверинец состоял из пегой лошадки и обезьяны. На маленьком помосте стояла девочка в костюме наездницы, а рядом с ней силач в расшитом серебром трико демонстрировал свои мускулы и бил в барабан, изредка прерываясь, чтобы объявить в мегафон о начале "великолепного, единственного в мире зрелища":
— Дамы и господа, не проходите мимо! Билет — всего два франка. Для детей — один франк!
Интересно, сойдем ли мы за детей? Впрочем, выяснить это оказалось нетрудно. Под помостом, около входа, продавала билеты женщина с мускулатурой тяжелоатлета. Рядом с ней стоял ростомер; те, чья голова доставала до его горизонтальной планки, считались взрослыми. Из нас только Малыш Сапожник — который, кстати, был старше Бифштекса и Гиля — прошел за один франк. Правда, это его не очень обрадовало: Сапожник стеснялся своего маленького роста.
Итак, мы купили билеты и вошли внутрь. Вокруг арены ступенями стояли четыре ряда скамеек; в центре росло дерево. Человек тридцать уже сидели на жестких и неустойчивых скамьях.
— Сядем поближе к арене, — предложила Мади. — Там лучше видно.
Мы прождали еще добрых полчаса. Зрители постепенно собирались, и наконец представление началось. Вначале юная наездница продемонстрировала несколько акробатических упражнений на спине пегой лошадки, которая затем проделала по ее команде пару трюков. Номер, признаться, был неплохой, но мы уже видели нечто подобное в Лионе, в цирке на бульваре Круа-Русс.
Потом на арену вышли два акробата: тот, что бил в барабан у входа, и другой, помоложе, не такой мускулистый, но зато более гибкий. Под конец появился клоун, которого встретили бурными аплодисментами. На нем, словно на вешалке, болтался клетчатый костюм, а широченная шляпа с пером то и дело сползала на глаза. Смешной походкой, приседая на широко расставленных ногах, обутых в ботинки в полметра длиной, он вышел на середину арены. Но еще сильнее, чем походка, нас поразило его лицо. На нем было меньше краски, чем на других клоунах, которых мы видели, но никакой грим не мог бы быть выразительнее уморительных рож, которые он корчил.
Для начала он вытащил из кармана апельсин. Есть его или нет? Клоун хотел было бросить жребий, но не нашел монетки. Тогда он подкинул одной ладошкой другую, повертел ее в воздухе и уронил на колено. Выпала решка. Апельсин спасен! Тогда клоун стал играть с ним — попытался жонглировать, но так неловко, что апельсин то ударял его по носу, то падал на землю. Тяжело вздохнув, клоун покопался в кармане и вытащил еще один апельсин… потом третий, четвертый и пятый. И — о чудо! С каждым новым апельсином он жонглировал все лучше и вскоре устроил настоящий фейерверк, который закончился самым неожиданным образом. Внезапно все пять апельсинов, которые он подбрасывал и ловил с невероятной скоростью, очутились в корзине, висевшей на ветке дерева в центре арены. Лишившись своих апельсинов, бедный клоун так загрустил, что мы чуть было не заплакали вместе с ним. Не сумев дотянуться до корзины, он обратился за помощью к шпрехшталмейстеру.
— Ну что ж, Патати, — сказал тот клоуну, — раз ты такой ловкий, залезь на дерево и достань корзину.
Патати попытался влезть на дерево, но длинные носки ботинок мешали ему, и он все время путался в собственных ногах. Наконец, распрощавшись с надеждой достать апельсины, клоун печально присел на барьер. Потом лицо его прояснилось. Он сунул руку в самый маленький карман и вынул оттуда…
Мы изумленно переглянулись. Патати вытащил из кармана три золотые трости! Так, значит, это и есть наш незнакомец?! Мы не узнали его в гриме, и к тому же теперь он не хромал… или, скорее, скрывал свою хромоту под смешной утиной походкой. Тайна раскрылась… но все же не до конца. Это был такой необычный клоун!
А Патати тем временем перестал грустить. Теперь он думал, что бы такое сделать с тростями. Как раньше апельсины, клоун начал подбрасывать их в воздух, сначала одну, потом вторую и третью.
Сверкая в лучах прожекторов, отбрасывая золотые блики, трости падали то в руки Патати, то ему на плечи, на колени, на голову, но ни одна ни разу не коснулась земли.
Наконец клоун перестал жонглировать и попытался засунуть трости обратно в кармашек. Разумеется, ни туда, ни в другие карманы они не помещались. Патати снова затосковал. Не зная, куда девать трости, он решил их съесть. Какой-то малыш из публики испуганно вскрикнул, но клоун успокаивающе потрепал его по щеке и сообщил, что, собственно, только тростями и питается. И правда — три длинные палки с легкостью исчезли у него, во рту. После этого Патати удовлетворенно вытер губы платком и, хохоча, удалился за кулисы, провожаемый бурной овацией. Сапожник хлопал изо всех сил.
— За-ме-ча-тель-но! — воскликнул Стриженый. — Спасибо тебе, Мади, что привела нас сюда.
Мне тоже очень понравилось выступление Патати. Я видел клоунов, которые жонглировали ничуть не хуже и проделывали еще более необычные и сложные трюки, но ни у одного не было такого выразительного лица, сразу же вызывавшего симпатию у зрителей.
Представление продолжали эквилибристы, потом наездница вывела обезьянку на маленьком велосипеде. Затем появились четыре атлета — трое мужчин и женщина, которая продавала билеты, — и продемонстрировали упражнения на трапеции. Но мы думали только о клоуне. Появится ли он снова?
— Наверняка, — уверяла нас Мади. — Хорошо бы он вышел: это единственный интересный номер.
Она не ошиблась. После ухода силачей шпрехшталмейстер в черном фраке объявил:
— И наконец: ПАТАТИ И ПАТАТА!
Под гром аплодисментов клоун снова появился на арене. Он был в том же клетчатом костюме с ромашкой на лацкане, но на этот раз сидел верхом на зеленом деревянном осле, явно снятом со старой карусели. Осел был на колесиках, голова его качалась вверх-вниз. Его-то и звали Патата. Ноги клоуна свисали до земли; казалось, он просто волочит их, а осел двигается сам по себе. Мы никак не могли понять, как Патати это удается?
Осел и его хозяин ехали на свадьбу к кузине Патати, которую звали Гортензия. Но, выехав на середину арены, Патата отказался идти дальше. Клоун слез с осла и хотел погладить его; но только он коснулся его спины, как тот принялся лягаться. Патати так и сяк уговаривал осла, объясняя, что они опоздают на праздник, но все было тщетно. Тогда клоун встал перед деревянным ослом на колени и произнес длинную речь в самое ухо животного; при этом вид у него был такой печальный, что у зрителей слезы наворачивались на глаза. А ослу хоть бы что! Рассердившись, Патати что было сил дернул за повод. Публика была в восторге: клоун не только не смог сдвинуть осла с места, но, наоборот, сам мелкими шажками двигался вслед за отступавшим животным. Казалось, осел действительно тянет клоуна назад!
— Браво! Бис! — вопил Стриженый.
В конце концов Патати вынул из кармана морковку и привязал ее к концу длинной палки. Сев в седло, он помахал морковкой перед носом осла, и тот наконец сдвинулся с места. Объехав вокруг арены, клоун вдруг остановился перед нами и обратился к ослу:
— Смотри, Патата, эти ребята специально приехали из Лиона, чтобы познакомиться с тобой. Поздоровайся же с ними!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12