Участник аттракциона занимал позицию с внешней стороны, как фигура на шахматной доске, - в другой позиции тут же дублировалась его фигура, но уже с временным коэффициентом. Фигура перемещалась - менялся временной коэффициент дублера, строго индивидуально для каждого. И самое примечательное в этой игре было то, что дубль-структура оказывалась идеально настроенной на свой прототип. Она не только реагировала, но и с удовольствием вступала в контакт. Игрок сегодняшний мог задать любые вопросы своей проекции из далекого будущего, а проекция, как правило, снисходительно на них отвечала. И чем выше был временной коэффициент, тем снисходительней была проекция. Однако большой достоверностью такие прогнозы из будущего не отличались. Интересен был сам эксперимент со временем, а не его практическая польза. Эксперимент, который некоторые осведомленные невежды тут же представили как естественный природный временной антигравитант (АВ!), но до него мы тоже еще дойдем. Практическая же "польза" дала о себе знать по прошествии времени. Как, впрочем, и любители баловаться временным антигравитантом без учета антигравитанта пространственного (АП!) лишь по прошествии времени поняли, как жестоко они заблуждались. Каждое существо, хоть раз побывавшее в "Зеркальных часах", претерпевало чудовищную метаморфозу психики... деформацию "субстанции личности". Как это выглядело на практике - ни одна хроника тех времен толком объяснить не в состоянии. Вроде бы как "раздвоение призрака" - пустая оболочка с непредсказуемым поведением, то ли еще похлеще. По свидетельствам очевидцев тоже понять невозможно. С каждым годом "призраков" Хаброна становилось больше, и сама цивилизация рисковала превратиться в цивилизацию-призрак, если б каждая подобная тварь не имела маниакального стремления вернуться обратно в "Часы", где вскоре бесследно исчезала. Это явление впоследствии толковалось по-всякому. Слагались легенды о том, что по границе Хаброна до сей поры слоняются неприкаянные существа, для которых остановилось время. Что будто бы оркапустошь растет за счет энергии "расщепления времени и пространства", поэтому заинтересована наплодить "призраков" как можно больше. Кто-то для собственного успокоения внушил себе, что от "Зеркальных часов" не осталось даже обломков, что диск, замедлив вращение, угодил в самую сердцевину пустоши, а это значит, что его вовсе в природе не существовало. Еще много чего говорят на эту тему без малейших попыток логически объяснить происшедшее. Единственное, что известно наверняка, это то, что "Зеркальные часы Хаброна" были первым зафиксированным, общепризнанным и имеющим массу свидетельств явлением, которое по лингвистическим аритаборским традициям принято называть "мадистанс", а в просторечье именуется мадистой.
Глава 1
Самая чертовщинка здесь начиналась в полдень. Безразлично, ливень на улице или солнцепек. Главное, чтобы в комнате, кроме Шурки, никто не присутствовал. Стоило скрипнуть половице в коридоре - чертовщинка прекращалась, вернее сказать, затаивалась на время, пока скрип половиц не удалится на кухню и не закроет за собой дверь. "Седьмой день работы вируса "полтергейст", - записал Шурка в блокноте и выжидающе уставился на монитор, который не проявил ни малейших признаков жизни. - Ну, извини, - сказал он, - давай начинать, я уже здесь. Шурка перелистал страницы блокнота. "День первый" - эта зараза еще не называлась ни вирусом, ни полтергейстом. В первый день ее не стоило даже описывать в блокноте. Что-то есть... что-то мешает работать, рябит по экрану, роется в архивах, перебирает меню, изучает... "принюхивается", выстраивает длинные предложения из "козявок" с вопросительными знаками на конце. "Троянец," - подумал Шурка и попытался от него избавиться, но даже после форматирования диска вирус не исчез и шаг за шагом продолжил осваивать содержимое компьютера, поражая своим терпеливым упорством. Будто внутри завелся кто-то живой и самостоятельный. Окончательно добило Шурку то обстоятельство, что компьютер невозможно было отключить. Даже после того как шнур был выдернут из розетки, чертовщинка немного растерялась, но от этого не утратила яркости изображения. Ни о чем подобном Шурке слышать не доводилось. К часу дня все безобразия прекращались, до полудня следующих суток. На второй день работы "полтергейст" обрел дар общения и его вопросительные "козявки" сменились вполне осмысленной попыткой вступить в контакт. Но дискета с записью контакта не читалась, и присутствие в комнате любого постороннего лица действовало на вирус отпугивающе. "Какой сегодня день? - спрашивал "полтергейст". - Какое число? Год? Какая погода на улице?" "7 ноября 1917 года", - набирал Шурка на текстовой панели. "Полтергейст" удивлялся. "Да брось, я вполне серьезно. Который теперь час? Минуты? Секунды?.. Нет, батенька, твои часы отстают на целое столетие. Чем занимаешься? А что, половину Москвы под снос пустили? Это война прошла или подземные гаражи строят? По Садовому кольцу вереницы котлованов. Это зачем?" "Где это?" - спрашивал Шурка, и буквы на экране сменялись планом изучаемой части города с высоты птичьего полета. Затем проекция резко падала вниз и обозначала квадрат, в котором можно было разглядеть надписи на касках строителей и их ядовито-оранжевые комбинезоны. "Всю Москву расковыряли", - писал вирус поверх картинки. "Наверно, меняют трубы, - отвечал Шурка. - Впрочем, я этим не интересуюсь". "А чем ты интересуешься?"
- Лучше б ты такими делами не увлекался, - советовали Шурке на работе. Летают какие-нибудь идиоты, фотографируют местность. В принципе, есть такая аппаратура... Проверь, не встроена ли у тебя в монитор антенна с питанием... но с другой стороны... - ...С другой стороны, - уточняли другие знатоки, - это дорогостоящее удовольствие. Просто так развлекаться не будут. Ты спроси, что им от тебя нужно?
Третий и четвертый день работы вируса особым разнообразием друг от друга не отличались: "Восход солнца во столько-то..." "Ну и что?" "Ничего. Интересно. На каких частотах работают каналы телевидения?" "Не знаю". "Вот на таких-то..." "Ну и что?". "Ты еще не рассказывал мне о своих друзьях". "Я с вирусами о личной жизни не разговариваю".
- Нет, это типичный "говорун", - успокоили его на пятый день работы "полтергейста". - Кто тебе его засадил, вот в чем вопрос! Теперь он так и будет болтать с тобой с двенадцати до часу. - А ну-ка, покажи! - выскочил за Шуркой в коридор еще один коллега-доброжелатель и, соблюдая методы строжайшей конспирации, перелистал его желтый блокнот с нехитрыми и бессмысленными диалогами. Точно могу сказать, что это не "говорун"! Похоже, тебя хакеры зомбируют. И не почувствуешь ничего! Только в один прекрасный день выполнишь все, что прикажут. Это совершенно точно, слышишь? - Еще один маньяк, - подумал Шурка, но с этого момента в душе его поселилось беспокойство, и полудня следующего дня он дожидался в некотором леденящем оцепенении.
"Меня зовут Шура Бочаров", - представился он вирусу на шестой день работы. "Очень приятно", - ответил вирус. "Так вот, господин "очень приятно", мне не очень-то приятно что-то делать, не имея понятия, для кого и зачем. Либо мы вносим полную ясность в наши отношения, либо позвольте откланяться...". "Полтергейст" некоторое время переваривал информацию, а Шура нетерпеливо барабанил пальцами по полировке стола. "Я нуждаюсь в твоей помощи, - написал вирус на экране. - Дело очень деликатное. Боюсь, что никто лучше тебя с ним не справится". "С этого надо было начинать, - ответил Шура. - Итак..." "Встретимся?" "Встретимся? - удивился Шура. - Как и с кем?" На экране появилась проекция города и ухнулась вниз, застыв прямо над крышей дома. Только после того как картинка уплыла в сторону, Шурка, наконец, узнал свой собственный подъезд, затем дорогу, по которой он обычно топает до метро, срезая подворотнями. Одна за другой промелькнули таблички с надписью станций; "птичка" вылетела на загородное шоссе и стремительно понеслась. Но что это за шоссе и что за лесисто-дачная местность, Шурка сообразить не успел. Изображение затормозило на повороте с трассы, где, кроме километрового столбика, никаких указателей не имелось, и несколько раз скользнуло по размякшей от дождя грунтовой дороге, уходящей в лес. "Встретимся здесь завтра утром... Что скажешь?" Но Шурка не знал, что и сказать. "Как я узнаю тебя?" "Я сам тебя узнаю, не думаю, что там соберется толпа..." "Личная безопасность..." "Гарантируется!" "Почему бы тогда не встретиться где-нибудь поближе? Может... в районе "Сокола" в одиннадцать?" "Извини, - ответил "полтергейст", - это невозможно". "Черт возьми, зачем я тебе нужен?!"
В тот же день у Шурки здорово разболелась голова. "Не поеду, - решил он и успокоился, даже улегся спать раньше обычного, - определенно не поеду. Да я и в бреду не вспомню, где он показал мне этот перекресток! Да ну..." Геннадий Степаныч сильно удивился, вернувшись с работы и обнаружив сына в постели. - Па, тебе завтра нужна машина? Нет? Не понял... Мне надо кое-куда прошвырнуться. Это недолго. Да, я сплю. Рано вставать... "Определенно не поеду, - решил он окончательно, - пусть скажет, зачем. Пусть скажет, кто такой. В конце концов, кому надо?.." - Шурка накрыл голову подушкой, но тут же подскочил, будто его цапнуло за ухо что-то ядовитое, и в одних трусах побежал на кухню, где Геннадий Степаныч, еще не снявши пиджака, принимал лечебную порцию кефира. - Папа! 152-й километр... Грунтовка идет от шоссе через лес... Там ведь должен быть указатель? Это же дача Альбы? - Угу, - булькнул в кефир Геннадий Степаныч. - Ты точно помнишь, что это 152-й километр? - Да, - подтвердил отец, - указатель они перенесли, когда делали объезд... Кстати, нам пора бы его проведать. - Ясно. Мне все ясно, - сказал Шурка и, вернувшись в свою комнату, повалился на кровать. - Нет, это точно, что завтра я никуда не поеду.
В восемь утра его разбудил стук входной двери. Елена Михайловна, проводив мужа на работу, просунулась в дверь Шуркиной комнаты. - Ты выспался? Завтракать со мной будешь? Шурка вскочил с постели с необыкновенной легкостью, будто вовсе не спал минуту назад, а только и делал, что дожидался приглашения к завтраку; накинул халат, заперся в ванной, но вместо того чтобы принимать душ, сунул голову под кран с холодной водой и держал ее так до первых признаков обледенения. - Куда ты собрался ехать на машине? - поинтересовалась Елена Михайловна, выкладывая на тарелку горячие бутерброды. - Уже никуда. - А куда собирался? - К Альбе. - Он звонил? - Послушай, кроме Наташиных родственников, у него кто-нибудь есть? - Не знаю... - Но вы же подруги! Неужели она ничего тебе не говорила? О его отце, в конце концов, что-нибудь ты должна была слышать? - Должна, - согласилась Елена Михайловна, - но не слышала. А что это ты вдруг хватился?.. - Вспомни, все же при вас было. Зачем из этого делать тайны? - Какие тайны, Шурочка, о чем ты? - Как ты думаешь, кто может интересоваться Альбой, если не родственники? - А кто им интересуется? - Елена Михайловна застыла над чашкой с кофейником в руках. - Тетя Наташа раньше лета здесь не появится, правильно? - Она бы позвонила нам, - уверенно ответила Елена Михайловна, и струйка кофе так же уверенно устремилась в чашку, - обязательно позвонила б. Родственников у них здесь не осталось. А кто может им интересоваться? Кто-нибудь из старых клиентов? Разве что... но ты их предупреди, пусть сначала говорят с папой. - Альба уже достаточно взрослый. - Нет, лапочка, - возразила Елена Михайловна, - сначала пускай приедут сюда. Я отвечаю перед его матерью. - А его теоретический отец, вообще-то, может знать о его существовании? Елена Михайловна улыбнулась. - Видишь ли, дорогой. Тетя Наташа мечтала иметь ребенка еще задолго до появления Альберта. В таких ситуациях женщины иногда делают глупости и совершенно неважно, кто его отец, знает ли он об этом... Возможно, это была случайная компания... - Возможно, тетя Наташа так напилась... - Шура! - возмутилась мама. - Что ты говоришь! Ешь быстренько, мне надо собираться. Елена Михайловна замерла у подоконника, вглядываясь в утренние сумерки двора. Эта привычка у нее появилась с приобретением первой машины и не пропала даже после того, как для машины был куплен гараж. Но раздражение сына она почувствовала спиной, по лязгу ложки в стакане и нервным поерзываниям на табурете. - Может быть, конечно... может быть, - согласилась она, - иногда, говорят, одного стакана вина достаточно, чтоб ребенок потом на всю жизнь... Но ты, - обернулась она к Шурке, - не имеешь права рассуждать... В конце концов, это не наше дело. Главное, что все устроилось. Так что ешь и не ломай себе голову. Если тете Наташе этот отец не нужен - Альберту он не нужен подавно. Мы его семья. - И на портрете точно не он? - переспросил Шурка. - Ну что, ты не знаешь Альку? - всплеснула руками Елена Михайловна. - Точно не он? - Он тебе еще не то наплетет, а ты уши развешивай. - Ну, мам... - Ну что "мам"? Я сто раз тебе говорила, что не знаю этого типа. - Может, просто не узнаешь? - Да ну, имя редкое. Я бы запомнила. Да и Наташа бы от меня не скрывала.
Глава 2
- Ну, давай же, - Шура постучал по крышке монитора, - не злись на меня. Прости, ладно, прости, я не узнал эту местность сразу. Глубоко извиняюсь. Уже половина первого. Прием! Он еще раз перелистал блокнот. "Седьмой день работы "полтергейста". 12.30. Гробовое молчание. Партия с чертовщинкой переходит в эндшпиль". Он закрыл блокнот, зашвырнул его в ящик стола, тяжело вздохнул и вывел для себя шахматную партию. Но не успел Шурка сделать первый ход, как "полтергейст" ожил и обозначил на экране первую реплику: "Ты хочешь сыграть со мной?" "А что? - удивился Шурка. - Почему бы не сыграть?" "Боюсь, что против меня у тебя нет шансов". "Это как сказать. Вообще-то, я играю на первый разряд". "Играй ты хоть на гроссмейстера. Поверь, мальчик, против меня у тебя нет шансов даже с форой". "Да кто ж ты такой?" - напечатал Шурка и застыл с поднятыми над клавиатурой руками. "Здесь так принято, - спросил "полтергейст", - обещать и обманывать? Или это твоя собственная игра?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87