– Зачем?
– Это обычай такой. Для того чтобы тебя отпустили, нужно сказать «дядя».
– Дядя, – пролепетала она.
Но Патрик явно не собирался отпускать ее. Вместо этого он наклонился к ней еще ближе и нежно прикоснулся губами к ее шее. По ее телу пробежала блаженная дрожь. Он слегка отстранился.
– А теперь скажи «клубника».
– А это еще зачем?
Он улыбнулся.
– Чтоб сложить губы для поцелуя.
– Что?! – возмущенно вскрикнула она.
Лилиан дерзко закинула голову, желая показать ему, что она не сдается, но тут же поняла, что это движение больше похоже на готовность уступить. И в тот же миг она почувствовала на своих губах его теплые губы.
Она пыталась не допустить этого, но не могла найти в себе силы, чтобы остановить его. Да и не хотела. Она целовалась раньше, и ей это нравилось. И все же поцелуй с Патриком был особенным – он подарил ей много новых, не познанных ощущений. Казалось, их тела, их руки и губы – все сливалось в единой гармонии, и она таяла в его объятиях, словно снежинка.
Она была в восторге. Она жадно тянулась к нему, ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. Обхватив ее руками, он так крепко прижимал ее к себе, что она едва дышала. И ей было все равно: дышать или не дышать. Для нее сейчас имел значение только этот мужчина – он был ее жизнью, ее дыханием, им было наполнено ее сердце.
Патрик не мог так легко потерять свой разум, и все же он был довольно близок к этому. Давно он не испытывал такого безумного влечения. Он вообще не помнил, когда женщине удавалось так сильно вскружить ему голову. Никогда прежде он не позволял себе полюбить женщину так, чтобы забыть о себе. Обычно какая-то часть его всегда оставалась в стороне. Этот трезвый наблюдатель и скептик терпеливо выжидал момент, когда закончатся притворные игры и спадут маски. Он знал, что из-под маски однажды покажется реальный человек, который безжалостно все уничтожит. Он никогда по-настоящему не любил. Он считал, что любовь – это слово, которое люди используют для того, чтобы оправдать множество глупых и безрассудных поступков. Любовь означала для него потерю самоконтроля. А этого он не мог себе позволить.
Но в этой прелестной, загадочной девушке было нечто такое, перед чем трудно было устоять. Сладость ее губ опьяняла, ее тело, казалось, было создано для того, чтобы он наслаждался им. Единственный поцелуй с ней принес ему больше наслаждения, чем множество сексуальных связей в прошлом. На какое-то мгновение ему показалось, что он потерял контроль над собой – он чувствовал телом ее упругую грудь, чувствовал, как соблазнительно и призывно покачиваются ее бедра. Он утопал в локонах ее волос, чувствовал запах ее шелковистой кожи и вкус ее жарких губ.
Внезапно в его голове пронеслась мысль: «Ты осознаешь, что целуешь няню?» Эта мысль заставила его опомниться.
Он резко оторвался от нее.
– Знаешь, нам лучше… не делать этого… больше, – сбивчиво проговорила она, все еще тяжело дыша.
Ее сердце неистово колотилось, щеки горели. Он какое-то время продолжал пристально смотреть на нее и вдруг неожиданно расхохотался. Она быстро вывернулась и бросилась к двери, но, прежде чем выбежать, остановилась и на миг обернулась. Он продолжал смеяться. И тогда она быстро открыла дверь и исчезла за ней.
Она не понимала, что с ней происходит: от волнения ее руки тряслись, сердце колотилось, коленки подкашивались. Она не знала, обижена она или безмерно счастлива. Этот поцелуй оказался для нее ловушкой.
Остановившись перед дверью в детскую, она глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Ей нужно сосредоточиться: малышка Оливия – вот, что важно. Поцелуи на террасе только затуманивают картину. Если она потеряет бдительность, то может оказаться так, что она влюбится в мужчину, от которого приехала освободиться!
5
– Как вы думаете, может, нам следует обратиться за помощью в полицию? Они, по крайней мере, могут опросить всех соседей и тогда, возможно, что-то прояснится.
Лилиан наблюдала, как Густав, подхватив Оливию на руки, поднял ее над головой. Малышка залилась радостным смехом. Как трогательно этот мужчина забавляется с ребенком! Глядя на него, Лилиан невольно подумала, что на его месте, по идее, должен быть принц Патрик.
– Никакой полиции, – ответил Густав тоном, не оставляющим сомнений.
Он только что вернулся из Эльдорадо, но поездка оказалась безуспешной: почти никакой информации о матери малышки ему добыть не удалось. Единственное, что ему удалось, это наладить несколько связей и получить телефонные номера людей и организаций, которые могли чем-то помочь. Лилиан не испытывала особой радости при мысли о том, что это дело может надолго затянуться.
– А почему вы против того, чтобы поручить это полиции? – нахмурившись, спросила она.
– Никакой полиции, – ответил он, укладывая малышку в постель. – Мы здесь стараемся не иметь дела с полицией. Так уж у нас заведено.
Она хотела поспорить с ним, но удержалась.
– И еще я хотела бы найти доктора, который мог бы осмотреть ребенка, – продолжала она. – Оливия выглядит здоровым ребенком, но осмотр все же не помешает.
Густав кивнул.
– Я позвоню педиатру, который лечит детей Марка, и попрошу его прийти. Это я могу сделать сейчас же.
Она вздохнула. На одну проблему меньше. И все же ей показалось, что она упускает что-то важное. Что именно, она не знала. Видимо, ей просто не хватает опыта.
– Я собираюсь искупать малышку, – сказала она. – Но, боюсь, я не особенно опытна в этом.
Густав улыбнулся.
– Не волнуйтесь, это не сложно, – ответил он. – Главное, ни на секунду не оставлять ее.
– О, это я хорошо знаю.
Лилиан улыбнулась. Этот мужчина так много знает о детях. Он умеет поддержать и успокоить. Можно не сомневаться, что он сделает все возможное, чтобы отыскать мать Оливии. Лилиан очень хотела бы помочь ему в поисках, но, по-видимому, он лучше знает, как вести такие дела. В ее вмешательстве нет необходимости.
Но время не стоит на месте. Не может же она оставаться здесь вечно и притворяться няней. Она решила позвонить Стелле – та была единственной, кто знал, куда она отправилась. Ей нужно было рассказать о том, что здесь происходит, и предупредить, что она задержится еще на несколько дней.
– И, пожалуйста, уладь все с родителями, ладно? – попросила она сестру.
– Конечно. Ты в свое время часто делала это для меня.
– Верно, – с сожалением ответила Лилиан, понимая, что это было не лучшее, что она сделала для своей сестры.
– А как насчет твоей помолвки? Тебе удалось разорвать ее? – спросила Стелла.
– Нет еще. Мне нужно сначала пристроить малышку, – вздохнув, ответила Лилиан. – Если принц Патрик узнает, зачем я сюда приехала, ему наверняка захочется избавиться от меня как можно скорее. А это лишит меня возможности позаботиться о малышке.
– Расскажи мне о принце. Как он тебе?
Лилиан что-то задумчиво промычала, но так и не смогла подобрать нужных слов, чтобы описать его.
– Я слышала, что он красавчик. Это правда? – продолжала спрашивать Стелла.
– Ммм, да. Это правда.
На обоих концах провода воцарилось короткое молчание, и Стелла первая нарушила его.
– Боже мой! – воскликнула она. – А ты случайно не вздумала влюбиться в него?
– Влюбиться? О чем ты говоришь? – неуверенно возразила Лилиан.
– Не знаю, но мне показалось, что твой голос странно дрогнул. Вот я и подумала…
– Слушай, я приехала сюда, чтоб расторгнуть эту помолвку, и я сделаю это! – разгорячившись, громко заявила Лилиан, как будто пыталась убедить в этом не столько свою сестру, сколько саму себя.
– Может, не стоит так торопиться. Расторгнешь ее чуть позже, а? – шутливым тоном ответила Стелла.
Порой сестра бывала совершенно несносной. Но что поделаешь, в том, что говорила Стелла, была доля правды. Но Лилиан боялась признаться себе в этом. Довольно холодно попрощавшись с сестрой, она повесила трубку. Примерно через час появился Густав, но не сообщил ничего утешительного.
– Густав, что будет, если мы не найдем мать этой малышки?
Густав, казалось, был не менее встревожен этим, чем она.
– Что ж, тогда, пожалуй, нам придется отправить ее в приют, – ответил он. – Другого выхода я не вижу.
О нет, подумала она, взглянув на колыбельку. Только не это.
– Густав, как вы думаете, эта девочка может быть дочерью принца? – неожиданно решилась она.
Казалось, этот вопрос ошарашил Густава, и Лилиан поняла, что он может не знать тех подробностей, которые побудили ее его задать.
– Я понимаю, что вопрос может показаться вам крайне бестактным, – быстро продолжила она. – Но я испытываю сильную привязанность к этой малышке и пытаюсь сделать все, чтобы помочь ей. Есть предположение, хотя и трудно доказуемое, что эта девочка – дочь принца Патрика, и я лишь хочу выяснить, насколько это возможно.
Густав слегка отступил, сложил руки на груди, и по его виду было ясно, что он чувствует себя крайне неловко. После небольшой паузы он наконец прочистил горло и сказал:
– Я не знаю, насколько это может быть правдой, госпожа. Но я хочу сказать вот что: принц Патрик хоть и создал себе репутацию вольнодумца и распутника, по большей части это всего лишь роль, которую он играет. Признаюсь вам, что несколько лет назад он действительно окунулся в водоворот разгульной элитной жизни. Знаете, молодым людям все хочется попробовать и узнать. Но он вовремя остановился. Теперь он редко посещает вечеринки и только изредка выпивает больше стакана вина за ужином. Что же касается женщин… – Он помолчал, пожал плечами и пристально посмотрел на нее. – Их у него было немного, особенно за последние три года. Я знаю принца с момента его рождения и могу сказать без колебания, что он – на редкость порядочный молодой человек. Это все, что я знаю.
Лилиан вздохнула и закусила губу.
– Спасибо, Густав, – сказала она.
Она чувствовала, что Густаву можно верить. Теперь ей придется пересмотреть свое отношение к Патрику.
Принц Патрик тихо постучался в дверь детской. Он не знал, зачем пришел сюда. Последние несколько часов он упорно пытался сосредоточиться на своей работе. Перед ним лежала стопка писем, на которые нужно было ответить, маячил список телефонных номеров, по которым нужно было позвонить. Но почему-то он так и не смог приступить к делам. Почему-то он стоял теперь перед дверью в детскую и стучался в нее.
Лилиан позволила ему войти, и он был немало удивлен, когда увидел в детской своего камердинера. Его взгляд задержался на лице Густава, а потом переметнулся на Лилиан. Она смотрела на него так, будто хотела спросить: «Ну и чего тебе здесь нужно?»
Но он сам этого не знал. И действительно, какого черта он сюда пришел? Он рассеянно провел рукой по волосам и насупился.
– Я решил узнать, как поживает малышка, – неожиданно пробормотал он, чувствуя, что его голос прозвучал крайне неубедительно.
Но эта фраза произвела эффект магического заклинания, и на лицах присутствующих засияли улыбки. У принца тут же отлегло от сердца.
– Если я вам не нужен, Ваше Высочество, то позвольте мне уйти, – поспешно проговорил Густав. – Мне необходимо сделать несколько телефонных звонков, касающихся поисков матери ребенка.
– Конечно, Густав, можете идти.
Густав повернулся к Лилиан.
– Госпожа Пэрроу, попросите принца помочь вам искупать ребенка, если вы до сих пор не уверены, что сможете сделать это сами.
– Хорошая мысль, – пробормотала она.
Густав откланялся и покинул комнату.
Принц рассеянно кивнул – теперь его внимание занимала только Лилиан. Он заметил, что в ее глазах появилась тревога. Она предчувствовала и опасалась чего-то, ведь они снова остались наедине. Его охватило волнение. Он не понимал, зачем испытывает свою судьбу.
Пытаясь избежать его взгляда, Лилиан склонилась над колыбелью.
– Привет, Оливия, – ласково сказала она. – Посмотри, кто пришел навестить тебя.
Он тоже склонился над колыбелью.
– Привет, Оливия.
Малышка уставилась на него сонными глазками.
Оливия. Это имя заставило его перенестись на двадцать лет назад. Перед его глазами отчетливо всплыло лицо матери.
«Оливия, любимая, верь мне, мы все спасемся», – сказал тогда отец. Он вспомнил, как мать крепко прижала его к себе, а отец обнял их обоих. Он вспомнил аромат розового масла и материнский поцелуй на щеке. В тот момент он ничего не боялся. Опасность была не страшна. Отец обещал спасти их.
Но через несколько дней его родители погибли. Старое, хорошо знакомое чувство горечи сдавило ему горло, но вскоре оно сменилось гневом, который вспыхнул в груди словно факел. Его руки непроизвольно сжались в кулаки.
– Что с тобой? – спросила Лилиан, заметив, что он побледнел.
– Ничего, – ответил он и встряхнул головой.
– Мне показалось, что ты переменился в лице, – взволнованно продолжала она. – У тебя что-то болит? Что случилось? Скажи мне.
Она осторожно взяла его за руку. Он замер, потом повернул голову и удивленно посмотрел на нее. Она и в самом деле была взволнована, она беспокоилась за него, и ее беспокойство было искренним. Ее слова не были пустым звоном, жестом светской вежливости. Его сердце дрогнуло, и волна неудержимой нежности и благодарности затопила его. Ему снова захотелось прижать ее к себе и поцеловать.
Он продолжал смотреть на нее, с трудом сдерживая свой порыв. Она была так добра и так желанна. Он невольно приблизился к ней, но она отпрянула и покачала головой.
Да, она права. Все это слишком опасно – быть наедине с ней, касаться ее руки, находясь всего в нескольких шагах от постели. Ему нужно поскорее убраться отсюда и вернуться к работе.
Лилиан принялась рассматривать его лицо, пытаясь угадать, о чем он думал. В этот момент Оливия защебетала что-то на своем младенческом языке, и он перевел на нее взгляд. Потом склонился над колыбелью и вдруг, неожиданно для самого себя, широко улыбнулся. Осторожно протянув руку, он стал водить пальцем перед малышкой, и та, издав радостный визг, стала пытаться своей крошечной ручонкой ухватить его за палец. Она так усердно старалась это делать, что открыла ротик.
Патрик рассмеялся, и Лилиан последовала его примеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18