— Согласен, — кивнул Рональд Фрей. — Ладно, вот и займись этим. Только вот что, Джерри…
— Да, сэр…
— В кассе отдела пусто. Требуется какое-то время, чтобы получить средства. Сам знаешь, как у нас утрясаются такие дела. Весь бюджет нашего отдела съела сделка с Петровым, мы купили секретные документы…
— Которые, как потом оказалось, гроша ломаного не стоили, — не преминул позлорадствовать над шефом Корнелл.
— Без ошибок в нашей работе не обойтись, — назидательным тоном произнёс Рональд Фрей. — Одним словом, так, Джерри. Если тебе удастся получить документы без денег, я буду тебе весьма признателен… Попробуй сойтись с этим американцем…
Корнелл усмехнулся.
— Мы уже почти друзья. — Немного помолчав, Джерри добавил:
— Очень кстати мне встретилась вчера мисс Уотерс. Короче, нынче вечером мы условились увидеться у него в номере в «Ройял-отёле». Вы не возражаете, сэр, если мисс Уотерс уйдёт сегодня пораньше? Может быть, мы успеем опередить «Конфуция»?
Рональд Фрей задумчиво потёр рукой подбородок.
— Чем скорее вы там окажетесь, тем лучше, — согласился он. — Да только я не уверен, что мы тут сумеем обойтись без Ширли…
— В приёмной могла бы посидеть какая-нибудь девушка из вашего штата, сэр… — подсказал Джерри.
— Пожалуй, так и придётся сделать, — согласился Фрей.
— И не стоит вам, сэр, обхаживать Бисли, — быстро добавил Джерри. — У меня есть соображения, как лучше обыграть эту партию с Ходкиссом…
— Это было бы просто замечательно! Но ты все-таки будь поэкономнее, Джерри. У нас сейчас действительно крайне сложно со средствами. Парламент урезает бюджет, комиссии копаются в финансовой отчётности, плюс неизбежные в нашей работе потери… Одним словом, работать стало трудно…
— Я сделаю все, что смогу, сэр…
— Ты отличный парень, Джерри! А сейчас давай пригласим сюда Ширли. Боюсь, она будет недовольна, что её переводят на «активную работу». Как ты думаешь?
— Полагаю, сэр, что она будет очень недовольна, — согласился Джерри.
Рональд Фрей нажал кнопку, вызывая секретаршу в кабинет.
ГЛАВА 10
ВО ЧРЕВЕ ЧУДОВИЩА
В парке было так хорошо, день оказался настолько приятно тёплым, а после бурной ночи мир выглядел настолько волшебно-нереальным, что Арнольд Ходкисс, погрузившись в себя, почти бездумно брёл по аллее куда глаза глядят.
Наконец он вышел из парка у Кенсингтонского дворца и направился дальше вперёд вдоль Бейсуотер-стрит, а затем по неширокой спокойной улице, на одной стороне которой стояли аккуратные одноэтажные коттеджи, а по другой тянулся бесконечный многоквартирный блок. Ходкисс осмотрелся, чтобы сориентироваться, куда же он попал, и взглянул на табличку с названием улицы. Это была Портобелло-стрит.
Он вспомнил, что Портобелло-стрит — это торговая улица со множеством больших магазинов и магазинчиков, лавок и уличных лотков. Он давно собирался побывать здесь, и вот теперь ноги, казалось, сами привели его сюда. Но где же воспетое в путеводителях знаменитое торжище?
Наверно, где-то впереди. Как-никак Портобелло-стрит протянулась почти на милю.
И Ходкисс зашагал дальше вдоль зеленой изгороди, мимо ухоженных газонов и клумб. Ему казалось, что он находится где-нибудь в Новой Англии или в спокойном старом районе Сан-Франциско. На мгновение ему вдруг взгрустнулось.
Наконец вот он — первый антикварный магазин. Ходкисс остановился, чтобы поглазеть на витрину. Его не интересовали старинная мебель, картины, часы или умывальники в викторианском стиле. По пятьдесят фунтов за штуку. Его всегда и неизменно снедала одна неутолимая страсть — благородные металлы и драгоценные камни. Опытным взгляд дом он окинул витрину, но почти не обнаружил того, что хотел увидеть. Похоже, здесь торгуют лишь никому не нужными сломанными револьверами да источенными шашелем комодами.
Дальше улица спускалась с пригорка заворачивала. Там за углом наверняка есть ювелирные лавки. Сейчас он мог думать только об этом. Ничего другое в голову не лезло. Вокруг становилось все больше людей, рядами тянулись ларьки, лотки, торгующие всем, что только можно себе представить. Повсюду толпились туристы разных национальностей, но, как правило, по преимуществу среднего возраста. Особенно много их собралось вокруг высоких, излучающих олимпийское спокойствие девушек в самых причудливых туалетах. Все они — и шатенки, и блондинки, и брюнетки — были одинаково неотразимо прекрасны. Само их появление в том или ином месте, казалось, раздвигало толпу. Девушек сопровождал эскорт из молодых людей в широкополых шляпах и богатых костюмах, украшенных драгоценностями. Прямо живая картинка из модного журнала. Здесь можно было увидеть и лучшие образчики светских туалетов прошлого века, и моду будущего. Глядя на эту безудержную оргию красок, стилей, линий и форм, невозможно было представить, что простые смертные могут одеваться во что-то подобное.
Среди уличных торговцев было много молодых мужчин и женщин. Но и старые, и молодые, все были в столь же эксцентричных костюмах, словно во время карнавала.
Узкий тротуар по обеим сторонам улицы был запружён людьми. Впрочем, народ разгуливал и по мостовой, так что проезжающие машины двигались очень медленно, часто останавливаясь и отчаянно сигналя.
В воздухе причудливо смешались десятки разных звуков — гудки автомобилей, крики торговцев, зазывающих в свои лавки, приглушённый гул толпы. Допотопный граммофон хрипло наяривал старый шлягер «Не сменить ли тебе партнёра?», бренчал на гитаре бродячий певец, живописный старец в белом плаще наигрывал на банджо…
Но Арнольд Ходкисс ничего этого не слышал и не видел. Он как раз набрёл на лоток торговца, продававшего дешёвые украшения. Его внимание привлекла брошь в виде павлина, который залюбовался бабочкой, сидящей на цветке. Кроме неё он ничего больше не замечал.
Эта брошь просто не могла лежать в окружении дешёвых поделок. Как нежная роза среди чертополоха. Торговец, наверно, не знал её настоящей цены. Должно быть, он был новичком в своём деле и считал, что брошка украшена простыми стекляшками, как остальной его товар, хотя на самом деле она была буквально усыпана изумрудами, рубинами, сапфирами… Ходкисс заметил даже несколько небольших бриллиантов. Большая, овальная, явно старинной работы… Ходкисс не мог оторвать от неё взгляда, хотя покупать брошь он не собирался. Покупать драгоценности было не в его правилах. Будучи первым в своём ремесле, он никогда не приобретал за плату то, что можно было заполучить без денег.
Из любопытства он все же поднял глаза на продавца и поинтересовался ценой.
— Пять тысяч фунтов, — не моргнув глазом, ответила сидевшая за прилавком женщина неопрятного вида.
Ходкисс от изумления рот разинул.
— Это всего двенадцать тысяч долларов, сэр, — с надеждой в голосе добавила она.
Брошь стоила раз в десять больше. Уж не краденая ли она? Впрочем, едва ли краденую вещь станут продавать так открыто. Не исключено, что драгоценность украдена много лет назад, но лишь теперь попала на рынок. Такие случаи известны. Какой-нибудь любитель раритетов когда-то украл брошку, долго её прятал и тайком любовался, а когда умер, вещица угодила в продажу.
Ходкисс не собирался платить двенадцать тысяч долларов, но твёрдо вознамерился заполучить брошку. Он приехал сюда, чтобы завладеть сокровищами британской короны, но дело, кажется, сорвалось. Что ж, пусть хоть эта безделка послужит компенсацией… Прелестнейшая штучка!
Торговка явная дура, иначе не выставила бы открыто столь ценную вещь. Любой уличный воришка может запросто подойти и прикарманить украшение. Нет, она не имеет права владеть этим маленьким чудом!
Ходкисс дождался, пока продавщицу отвлекли другие покупатели, схватил брошь и опустил в карман. Но он не знал Портобелло-стрит!
Он не знал, что это удивительно сплочённый союз торговцев, лавочников, уличных продавцов. Конечно, они соперничали друг с другом, конкурировали, дрались из-за покупателей, но было и нечто такое, что в определённые моменты превращало их в единое, удивительно отлаженное целое.
Всех их объединял общий враг, которым был отнюдь не закон. И не вор.
Их общим врагом были все, кто не торговал на Портобелло-стрит. Публика. Каждый, толкающийся здесь, мог оказаться нечистым на руку.
Ходкисс не знал, что, оказавшись на этой невинной с виду улице, он попал в утробу чудовища. И если оно обратит на него внимание, ему не позволят выбраться отсюда.
— Вот он! Держи вора! — завопила торговка, но Ходкисс уже успел отойти от лотка.
Впереди был оживлённый перекрёсток, где можно было поймать такси. Ходкисс про себя усмехнулся. Главное, добраться до стоянки, пока они тут кудахчут от обалдения. Увы, растерянности и смятения не было. Была погоня!
Женщина кричала, размахивала руками. Взглянув вперёд, Ходкисс вдруг увидел человек шесть угрюмых мужчин, преградивших ему путь. Сработал невидимый механизм. Чудовище ожило.
Ходкисс оглянулся. Его очень даже профессионально брали в кольцо. Он начал понимать, что ситуация складывается не в его пользу. Он знал, чем это может кончиться, и ему стало страшно.
Ходкисс ринулся бежать туда, где, как ему казалось, ещё можно было проскочить, но это было то самое направление, где чудовище ждало его.
Ходкисс забежал в тесный дворик и понял, что это тупик. Он снова оглянулся. Ловушка захлопнулась. Впереди объединённого отряда лавочников и лоточников, словно главнокомандующий, стояла потерпевшая торговка. Ходкисс инстинктивно попятился назад, пока не упёрся спиной в стену.
— Отдай вещичку, которую спёр! — грубым голосом приказала торговка и протянула к нему толстую землисто-серую руку с растопыренными пальцами.
Ходкисс задрожал от страха и, пошарив рукой по стене, нащупал трубу.
Вот он, шанс!
— Вещицу? — запинаясь, переспросил Ходкисс.
— Да!
— Это была брошь, Этель, — подсказал мужчина в мягкой широкополой шляпе, заслонявшей лицо. Один глаз у него был закрыт чёрной повязкой, а на плече сидел чёрный ворон. Этот тип кого-то напоминал Ходкиссу.
— Спёр?
Он решил тянуть время, сколько удастся. Преследователи стояли на месте, мрачно поглядывая на него.
— Украл, — поправил его маленький человечек в потёртом сером пиджаке и с тонкими губами. Изъяснялся он подчёркнуто официально:
— То есть присвоил незаконным путём, верно, Этель?
— Украл, — подтвердила она, переминаясь с ноги на ногу.
— Кто украл, брошь? — пытался протестовать Ходкисс.
— Ты украл брошь! — дружным хором вскричали преследователи.
Ходкисс почувствовал, что в животе у него стало противно. Он казался себе кроликом, которого вот-вот проглотит удав.
— Вы… — он судорожно сглотнул слюну, — вы что собираетесь сделать? Полицию позвать?
Высокий человек в старом военном френче презрительно сплюнул.
— А зачем нам полиция? — спросил он.
— Не нужна нам твоя полиция! — поддержала его Этель. — Отдай брошку и проваливай ко всем чертям! И чтоб духу твоего здесь больше не было!
Вот и все, что требовалось сделать. Человек, знающий Портобелло, с благодарностью принял бы эти условия.
Но Ходкисс решил ещё раз искусить судьбу. Больше того, он бросил вызов Портобелло.
Ходкисс решил попытать счастья. Он подпрыгнул, покрепче ухватился за трубу и полез наверх.
— Эй, приятель, не шути! — донёсся снизу хриплый голос Этель, а преследователи ринулись вперёд. — Вернись и отдай брошку, пока не поздно!
Ходкисс тем временем добрался до открытого окна и ввалился внутрь. Он оказался в сумрачном и грязном помещении, похожем на длинный чердак. С полусгнивших стропил клочьями свисала серая от пыли паутина. Через щели в крыше пробивались лучи солнечного света, в которых клубились облака пыли. Немного дальше были свалены огромные мешки, на одном из которых Ходкисс увидел крысу. Она смотрела на него понимающим взглядом.
Ходкисс захлопнул окно и запер его изнутри. Похоже, он выкрутился. Крыса насмешливо пискнула, спрыгнула с мешка и скрылась где-то в темноте. Казалось, она сообразила, что Ходкисс обречён.
Снизу донёсся шум. Ходкисс опустился на колени и приложил ухо к грязному полу. Преследователи ворвались в дом. Он осмотрелся вокруг и вдруг увидел крышку люка. Ухватившись за один из мешков, Ходкисс попытался подтащить его и взвалить сверху, но мешок лопнул.
Когда-то в нем, кажется, держали муку, но теперь она превратилась в серую массу, похожую на цемент. В углу чердака валялось деревянное корыто. Спотыкаясь и пригнув голову, чтобы не удариться о стропила, Ходкисс подбежал к нему. В корыте застыла какая-то зернистая смесь. Ухватив корыто, Ходкисс потащил его к люку. Отсыревшее гнилое дерево крошилось в руках.
Ему все-таки удалось кое-как затащить корыто на люк. Затем Ходкисс огляделся, подыскивая путь для отступления. В недрах чердака он разглядел деревянный жёлоб, по которому, возможно, когда-то спускали вниз мешки с мукой. Жёлоб ещё сохранился, хотя и был весь покрыт слизью. А что, если это и есть спасение? Ходкисс попробовал, уместится ли он в жёлобе, но мешала одежда.
Его карьера складывалась не всегда гладко, но ему так долго и неизменно везло лишь потому, что он всегда использовал даже самый призрачный шанс, шёл на любой риск, чтобы избежать неприятностей.
Для окончательного решения и на этот раз потребовались секунды. Ходкисс разделся, свернул одежду в тугой узел, перевязал его галстуком и попробовал ещё раз.
Без верхней одежды дело пошло легче. Ему удалось пролезть в жёлоб, ну а узел можно тащить за собой, чтобы потом в безопасном месте одеться.
Ходкисс спускался ногами вперёд.
Корыто закачалось, когда преследователи застучали снизу по крышке люка. Наконец удары посыпались градом, и тряска оказалась такой сильной, что корыто попросту развалилось. Хранившаяся в нем смесь рассыпалась. Крышка люка откинулась, и в проёме возникло разъярённое лицо Этель. Это было само воплощение мести.
С торжествующим воплем она бросилась к Ходкиссу, который ещё не успел весь скрыться в жёлобе.
Оценив опасность, он сжался в комок и скользнул вниз, в темноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20