Дилайла переваривала информацию. Она чувствовала себя так, словно после долгих недель блуждания впотьмах кто-то вдруг зажег стоваттную лампочку. Все сходилось. Сэм с самого начала пытался предупредить ее насчет Чарли, но она его не слушала. Более того, она рассказала об этом Чарли. Какая наивность! Ведь из-за этого он и не продлил Сэму его лицензию. Тогда понятно, почему они сцепились в ресторане и почему Сэм считал, что ей все известно. Может быть, он даже винил во всем именно ее. И был прав. Ведь если бы не появилась Дилайла, у него все еще было бы его кафе.
– Почему ты мне ничего не сказала? – возмущенно спросила она, сверля Вивьен гневным взглядом.
– А ты бы мне поверила?
Дилайла замялась.
– Пожалуй, нет, – грустно пробормотала она. Она была так уверена в том, чего ей хотелось, что никого бы не стала слушать. Ну почему она иногда бывает такой упрямой?
– Может, позвонишь ему? – предложила Вивьен, стараясь придать голосу беззаботность и веселость. Настал ее черед советовать.
– И что я скажу? Извинюсь за то, что испортила ему жизнь?
– Чушь собачья. Ты ничего не могла поделать, – сказала Вивьен и направилась в коридор. – Иди звони. Обещаю не подслушивать.
Она заткнула уши и запела «Свадебный марш». Дилайла взглянула на подругу. Кого она пытается обмануть? Как только Дилайла снимет телефонную трубку, уши Вивьен окажутся намертво приклеенными к двери.
– Хорошо. Но никаких вставных реплик.
– Клянусь могилой моей мамочки, – ответила Вивьен и хитро улыбнулась.
ГЛАВА 41
Дилайла набрала номер. Сердце ее билось, как пойманная птица, а ладони вспотели. Пальцы побелели – она слишком сильно сжимала трубку. Господи, господи, господи! Слушая длинные гудки, она глубоко вдохнула и задержала дыхание. Если не успокоиться, Сэм может подумать, что ему звонит какая-то страдающая одышкой старуха. Чтобы взять себя в руки, Дилайла стала рассматривать фотографии, лежавшие на телефонном справочнике. На всех была Вивьен в серебристом купальнике, позировавшая в пляжных шезлонгах. Дилайла взглянула на даты в углу снимков – это было на прошлой неделе, когда Вивьен отдыхала в Испании.
В трубке раздался сигнал – включился автоответчик. Голос был спокойный и приятный, совсем не такой, как в ту ночь, возле ресторана. «Привет, это Сэм. К сожалению, я сейчас не могу подойти к телефону, но, если после сигнала вы оставите сообщение и свой номер, я обязательно вам перезвоню. Пока». Дилайла сильно разнервничалась, слушая электронную версию «К Элизе» Бетховена, после которой раздался долгожданный сигнал. Она открыла рот. Но слова не выговаривались. Дилайла сглотнула, пытаясь что-нибудь сказать. Но когда ей наконец показалось, что найдена удачная фраза, раздался второй сигнал, и автоответчик отключился.
Дилайла растерянно смотрела на телефон. Почему она ничего не сказала? Впрочем, зачем ей это делать? И где Сэм? У Дилайлы разыгралось воображение. Может, он развлекается в обществе той загадочной блондинки, с которой заявился в церковь? Чувствуя себя ужасно несчастной, Дилайла положила трубку и снова взглянула на фотографии, которые все еще держала в руке. Вивьен с какой-то женщиной катаются на катере и обольстительно позируют рядом с капитаном в белых шортах и с безволосой грудью. Стоп! Та, вторая женщина просто копия спутницы Сэма. Дилайла пригляделась повнимательнее. Это была она, та блондинка!
– Вивьен! – заорала Дилайла, распахивая дверь и врываясь в гостиную с фотографией в руке.
Потрясенная Вивьен едва успела отскочить от двери.
– Что? – ответила она, стараясь сделать вид, что вовсе не подслушивала под дверью, прижав ухо к замочной скважине. – Ты не дозвонилась?
Но Дилайла ее не слышала.
– Кто это такая? – спросила она, сунув фотографии под нос Вивьен.
Та растерянно заморгала.
– Это Джеки, у которой я гостила в Испании.
– Тогда почему Сэм пришел с ней в церковь?
Вивьен сладко улыбнулась.
– В самом деле? Это прекрасно.
Дилайла чуть не задохнулась от возмущения.
– Что ты несешь? Это не прекрасно. Это ужасно!
Она поднесла фотографию поближе к свету, чтобы внимательно изучить соперницу. Вивьен наблюдала за подругой, и тут до нее дошло.
– Какая же я дура! Нужно было тебе объяснить. Ясное дело, ты расстроилась. Но у тебя нет повода для… – Она улыбнулась, предвкушая, какую реакцию вызовет ее сообщение. – Джеки – мачеха Сэма.
– Кто?
– Его мачеха. Она замужем за его отцом.
Дилайла нахмурилась. Она не верила Вивьен.
– Но ведь он ненавидит свою мачеху.
– Уже нет. Кажется, они нашли общий язык. – Вивьен закурила последнюю сигарету из пачки «Мальборо». – Это долгая история. – Она выпустила облако дыма. – Мачеха Сэма – моя давняя подруга. В начале восьмидесятых мы вместе учились в пансионе благородных девиц – скучном заведении в Швейцарии. Вышивали салфетки и готовили солянку. Потом вернулись в Лондон, и она нашла себе хорошее место – секретаря у адвоката на Ченсери-лейн. А я тем временем пошла вразнос: изображала из себя Мадонну, регулярно напивалась и спала с кем попало. Джеки всегда была правильной девочкой, поэтому я очень удивилась, когда она призналась, что у нее роман с одним из партнеров по имени Ричард. Он был вдвое старше ее. И тут выяснилось, что он – отец Сэма.
Вивьен сделала паузу, чтобы стряхнуть пепел в чайную чашку. Дилайла уселась напротив нее.
– Продолжай.
Вивьен насупилась. Она не любила, когда ее торопили, особенно если она рассказывает одну из своих историй.
– Ну, в то время я еще не очень хорошо знала Сэма. Он был совсем мальчишкой, в прыщах и с длинными волосами… – Она взглянула на удивленную Дилайлу. – Да, тогда у него была огромная копна волос. Может, именно начесывание и лаки их и погубили. – Вивьен улыбнулась при воспоминании об этом. – Он собирался поступить в университет и частенько приезжал к отцу. Ричард настаивал на том, чтобы сын продолжил семейный бизнес. Я познакомилась с Сэмом, когда зашла к Джеки. Поначалу мы только здоровались, но вскоре подружились, даже несколько раз вместе выпивали. Сразу оговорюсь: ничего романтического. Я считала его весьма милым, с ним было приятно отвлечься от тех стариканов, с которыми я общалась.
Она замолчала, вспомнив Ронни – барабанщика из оркестра, потрясающего любовника, который частенько приглашал ее в ресторан.
– Вскоре Джеки и отец Сэма сбежали вместе, вызвав шок у всех знакомых. А Сэм был этим попросту убит. Я тоже. Джеки исчезла, не попрощавшись, и не вернула мне мою сумочку от «Гермеса Келли». Кстати, надо ей об этом напомнить…
– А как же вы с Сэмом? – нетерпеливо спросила Дилайла.
– Мы перестали общаться. Он уехал в университет… или в кулинарную школу? Во всяком случае, года два мы не виделись, пока в один прекрасный день я не столкнулась с ним в кафе. С тех пор мы дружим, но я никогда не говорила с Сэмом ни о его отце, ни о Джеки. Он не хотел иметь с ними ничего общего. Но на прошлой неделе, когда я была в Испании, все изменилось: Джеки сказала мне, что она на четвертом месяце беременности. Они с Ричардом давно мечтали о ребенке. А поскольку будущий ребенок доводится Сэму единокровным братом или сестрой, его отец решил, что им пора наладить отношения. Разрыв длился больше десяти лет, а этого более чем достаточно. Ну, ты меня знаешь: я не хотела вмешиваться, – сказала Вивьен и выдержала эффектную паузу. – Но я предложила Джеки приехать на свадьбу, чтобы помириться с Сэмом. Судя по всему, именно это и произошло.
Вивьен, очень довольная собой, затушила сигарету и внимательно смотрела на Дилайлу.
– Ты, кажется, не очень-то рада?
– Нет, я рада, – неуверенно произнесла Дилайла. – Просто я сыта по горло всем, что случилось. А Сэм, наверное, люто меня возненавидел.
– Господи, нельзя же быть такой дурой! Он ведь тебя любит.
У Дилайлы перехватило дыхание.
– Он так сказал?
– Ну, не совсем так, – пояснила Вивьен. – Да и разговаривала я с ним уже очень давно, а все эти свадебные приготовления… – И замолчала.
Дилайла подавленно вздохнула.
– Ладно, хватит, – сказала она, задумчиво покусывая губу. Все надежды на примирение с Сэмом рассыпались в прах.
В комнате повисло гнетущее молчание. Невеста и ее лучшая подруга скорбели каждая по своей причине. Их платья прекрасно подходили для свадебных торжеств, а выражения лиц – для похорон. Вивьен тяжело вздыхала и поглядывала на Дилайлу, которая остервенело сдирала с ногтей французский лак. Вивьен чувствовала себя виноватой в том, что Дилайла так несчастна. Если бы только она вовремя прикусила свой болтливый язык, все могло сложиться иначе.
Подобрав юбки, она подошла к зеркалу и взглянула на свое отражение. Собственное лицо ей явно не нравилось – бледное, встревоженное, несчастное. Зрелище полностью соответствовало настроению Вивьен. Потертая и помятая. Тридцать пять лет, и все еще одинокая. Старая дева. Она насупилась. Какое гадкое слово! Звучит так, будто у нее варикозное расширение вен и волосы на подбородке, а дни проходят в чтении толстых романов и в консервировании овощей. Неужели это и есть ее будущее? Годы одиночества, скучная жизнь стареющей женщины, отвергнутой любовниками ради молоденьких двадцатилетних самочек? Вивьен почувствовала, что плачет, и смотрела, как слезинка катится у нее по щеке и падает, сорвавшись с подбородка. Она вдруг подняла подол юбки и стала им стирать остатки косметики. Возьми себя в руки, детка, сказала она себе, перемазав бисерную вышивку губной помадой. Что, собственно, случилось? Она просто раскисла от всей этой свадебной суеты. Никакая она не старая дева. Она знатная холостячка. Женщина в расцвете лет. Женщина, для которой открыты все пути. Она вызывающе улыбнулась собственному отражению. Кого волнует, что она не замужем? Кого волнует, что ей давно перевалило за тридцать? Ей просто нужно что-то, что взбодрит ее. Нужно почувствовать себя живой, свободной и счастливой.
Словно прочитав ее мысли, Дилайла судорожно вздохнула. Ей нужно было абсолютно то же самое.
И тут Вивьен неожиданно почувствовала прилив вдохновения. Хлопнув в ладоши, она закружилась по комнате в радостном возбуждении.
– Я знаю, что делать!
Дилайла смотрела на нее блестящими от слез глазами. Ей уже вполне хватило сюрпризов, которые устроила Вивьен.
– Медовый месяц! – Грудь у Вивьен вздымалась. Она готова была выпрыгнуть из корсета.
Дилайла растерялась.
– Какой медовый месяц? Гарольд же в больнице.
– Я знаю, глупая девчонка, – разозлилась Вивьен. – Неужели ты думаешь, что я собираюсь ехать с ним? Я имею в виду нас двоих – тебя и меня. Неделя на острове Бали. И выбросить из головы всех мужиков. Нам нужен праздник. Ты только подумай! Мы залечим сердечные раны и получим загар, – радостно грохотала Вивьен. – Ну, что скажешь?
Тяжелая черная туча над головой Дилайлы начала таять, проглянуло солнышко. Сомнения заняли всего несколько секунд, после чего Дилайла улыбнулась и сказала:
– Едем.
ГЛАВА 42
В тот вечер они завезли недовольно ворчащего Фэтцо в собачий приют и благодаря предсвадебной щедрости Гарольда вылетели первым классом в пятизвездочный отель «Аман Пури», расположенный на равнинах острова Бали. Там их встретил менеджер, который вручил дамам бутылку шампанского и гирлянды лотосов, после чего проводил в роскошный номер для новобрачных, а сам спустился вниз, чтобы посудачить с остальным персоналом по поводу весьма странной пары, приехавшей в свадебное путешествие.
Впрочем, Дилайлу и Вивьен ничье мнение не интересовало. Они провели семь волшебных дней, как в сказке: принимали воздушные ванны, жгли ароматические свечи, ели блюда из кокоса, покупали себе саронги и плетеные браслеты – те самые, которые отлично смотрятся на загорелых руках и хорошо подходят к ярким майкам, продающимся по три штуки в упаковке, но становятся совершенно бесполезны, когда вы возвращаетесь в Лондон и снова влезаете в водолазки и свитера. Они с удовольствием пили коктейли с фигурными кусочками ананаса и уверяли друг друга, что мужчины им абсолютно не нужны. Им не нужно вообще ничего, кроме коктейлей, а Вивьен еще нужны хорошие сигареты.
Конечно, это была всего лишь праздничная бравада. Обеим подругам очень не хотелось возвращаться в Лондон. Вивьен опасалась, что все двести пятьдесят рассерженных гостей потребуют вернуть им свадебные подарки. А Дилайла, отправив документы в колледж, мучилась вопросом: примут или нет? Если не примут – что тогда? Ждать целый год и попробовать еще раз? А что она будет делать все это время? Ей была противна мысль о работе официантки, но вполне возможно, что придется к ней вернуться. И чем ближе был конец их праздника, тем больше набиралось вопросов без ответов. Дилайла уже не могла спать спокойно и всю ночь размышляла о том, что ждет ее по возвращении.
Когда Дилайла вернулась домой, ее ждали два письма. Первое повергло ее в слезы: это был стандартной формы отказ из колледжа. Убитая отказом, Дилайла упала на стул в коридоре, читала и перечитывала вежливую формулировку: «Благодарим вас за интерес, проявленный… Курс переполнен… Пожалуйста, обращайтесь на будущий год…» Она битый час изучала бланк письма, теряясь в догадках, что она теперь будет делать, пока наконец не вспомнила о втором письме. Это был большой и толстый коричневый конверт, и почерк на нем показался Дилайле смутно знакомым, только она никак не могла вспомнить, чей он. На марке стоял штемпель Монте-Карло. Кто мог прислать ей письмо из Монте-Карло? Заинтригованная, Дилайла вскрыла конверт. Она даже представить себе не могла, что обнаружит внутри, и с удивлением смотрела на сложенный вдвое документ с надписью на обороте: «Никаких обид, ладно?» Это была лицензия на кафе. Чарли выписал документ на ее имя, сделав ей прощальный подарок.
Опомнившись от нежданного щедрого подарка Чарли, Дилайла, следуя велению сердца, взобралась на стремянку и собственноручно сняла плакат с надписью: «Сдается». Потом она занялась дизайном помещения и сделала все так, как ей хотелось. Она сама занялась интерьером, подобрала ткань на шторы и обивку, подобрала нужное освещение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35