– О нет, не спи! – весело прорычал Трэвис, отбрасывая белоснежную простыню. – Мне пришла в голову отличная идея!
Кейси почувствовала жаркое дыхание около уха.
– Я думала, что мы исчерпали все наши отличные идеи прошлой ночью и сегодня утром, – ответила Кейси, перевернувшись на спину. Она утонула в нежных объятиях перины.
– Давай соберем вещи и закончим неделю в Акапулько, – предложил Трэвис, играя с ямкой на ее щеке.
– Зачем? Здесь тот же самый океан, к тому же кусок собственного уединенного пляжа.
Трэвис выдернул подушки из-под головы Кейси, убрал волосы с ее лица и нежно поцеловал ее закрытые веки. Он любовался гибкими формами ее тела.
– Хочется побродить по городу, магазинам, поторговаться на рынках.
Его пальцы легко пробежались от середины ее шеи к ложбинке между упругими грудями.
– Мы можем каждый вечер танцевать и прогуливаться по морю.
Ласки Трэвиса становились все более убедительными.
– Покатаемся на водных лыжах, поездим верхом и полетаем на дельтаплане. – Он поддразнивал языком уже набухшие соски. Кейси открыла глаза.
– Дельтаплан? – Она отстранилась и села, с удивлением посмотрев на него. – Ты хочешь разбиться?
Трэвис усмехнулся.
– Разве я не говорил тебе, что я профессиональный летчик и довольно опытный парашютист?
– Да, конечно. – Она машинально кивнула. – Но дельтапланеризм не так безопасен, как самолет или парашют, – зароптала она в оправдание, выскользнув из спутавшегося постельного белья. – Все кончится моим сидением у твоей больничной койки.
Они спорили об этом под душем и за завтраком; спорили, когда одевались и собирали вещи; спорили сорокамильной дорогой до Акапулько. Кейси была непреклонна и тогда, когда Трэвис уже готовил радужных оттенков парус для дельтаплана.
Она молилась, наблюдая, как он парил на высоте шестьдесят метров над ослепительно-голубым морем, повисел в воздушном потоке минут пять, а затем опустился прямо на воду благодаря спасательному поясу. Его подобрал быстроходный катер. Когда Трэвис вернулся невредимым, Кейси и смеялась и плакала, глядя в его улыбающееся лицо. Она прильнула к его мокрой груди, проверяя, все ли части его тела на месте.
– Какое блаженство! – восклицала Кейси, с упоением плескаясь в огромном бассейне и наблюдая водоворот, превращающий воду в пенистое пузырчатое облако. – Здесь можно устраивать заплывы.
– А ты становишься избалованной, – заметил Трэвис, улыбнувшись ее отражению в косметическом зеркальце.
– Ты думаешь, мне нравится жизнь в роскоши? – спросила Кейси серьезно, когда он полоскал бритвенное лезвие в мраморной раковине.
Квартира Кастильо была фантастикой. Фойе, похожее на оранжерею, украшали круглые кусты юкки.
Бар красного дерева пересекал гостиную, образуя нишу для бесед тет-а-тет. Стены были покрыты восточными фресками, придававшими комнате особый колорит.
Белоснежная кухня была снабжена самой современной техникой – микроволновая печь и конвекционные духовки, пищевой комбайн, компактный гриль и устройство для уплотнения мусора.
Две спальни представляли собой два разных мира. Одна была выполнена под старину: тяжелый гобелен закрывал окно, в центре стояла кровать-канапе, украшенная резьбой по дереву. Другая комната была ультрасовременной: огромного размера виброматрац с водяным подогревом бесконечно отражался в зеркальных стенах и потолке.
Все окружала оранжерея.
– Признаться, я в восторге от этого мраморного бассейна, – созналась Кейси. – Остальное похоже на сахарную глазурь на переслащенном пироге. – Она рассмеялась и поморщила нос. – В душе я ужасная мещанка.
Кейси смотрела за плавным скольжением бритвы по намыленным щекам Трэвиса. Его темные волосы, еще мокрые после душа, вились скульптурными локонами вокруг головы, а мощный торс вызывал у нее ассоциацию с греческой статуей.
– А ты что думаешь об этом, Трэвис? Тебе нравится этот дворец?
Он вытер излишки крема и направился к бассейну.
– Я неравнодушен к спальням. – Он усмехнулся, выразительно подняв брови. – Но в душе я крестьянин, и очаровательный пейзаж меня радует больше, чем чужая роскошь.
Он сбросил с себя полотенце и шагнул в бассейн.
– Тебе явно недостает меня!
Кейси поплыла ему навстречу. В ее руках была мыльница, а на губах играла хитрая улыбка. Она покрыла пеной его мощную грудь, наслаждаясь могучей статью его тела, расслаблявшегося под ее томными движениями.
Она медленно массировала ему шею и плечи, затем подушечками пальцев ласкала чисто выбритый подбородок.
– Я тебя люблю, – прошептала Кейси, тепло взглянув в его потемневшие глаза и слегка укусив зубами мочку его уха.
Трэвис ощутил пламя желания и потерял контроль над собой. Он принялся гладить ее округлые бедра, пальцы его чертили зигзаги на ее мягком бархатном животе, начали ласкать спелые полные груди, необыкновенно возбуждавшие его.
Кожа ее была шелковистой и лоснящейся.
Он крепко обнял ее, прижав к своему худому телу.
– Я люблю тебя еще больше.
Горячая волна возбуждения подхватила Кейси, пенящаяся вода в бассейне еще больше усиливала ее вожделение. Она не могла припомнить, когда еще она ощущала себя более счастливой и более женственной. Кейси почувствовала отвердевающее вторжение его мужской плоти и пылко отдалась дерзкому напору Трэвиса.
9
Кейси зевала и моргала сонными глазами, пытаясь сосредоточиться. Она с удивлением смотрела на полностью одетого Трэвиса. Он был в серых брюках и бледно-голубой просторной рубашке, которые шли ему больше, чем обычные шорты и футболка.
– Разве такой наряд подходит для завтрака? – спросила она.
– Я собираюсь на весь день в Акапулько, – сказал Трэвис, положив в тостер два ломтика хлеба.
– Всего три недели прошло после нашей поездки, а ты уже соскучился по городу. – Она выглянула из-за кофейника и глубоко вздохнула. – Я тебе уже надоела?
Трэвис рассмеялся, выдернул у нее из рук чашку с кофе и ловко удержал ее в руках.
– Ты мне никогда не надоешь. – Он поднял ее подбородок, разглядывая заспанное лицо, и поцеловал в полуоткрытые губы. Он дал волю рукам, наслаждаясь округлостью грудей и грациозным изгибом бедер под тонкой ночной рубашкой.
– Так зачем мы отправляемся в город? – спросила Кейси, повиснув у него на шее.
– Отправляемся не "мы", – сообщил Трэвис, – еду один я.
Она подозрительно взглянула на него.
– Не смотри на меня так. – Он смущенно вздохнул и поцеловал кончик ее носа. – Мне нужно кое-что уладить.
– А почему ты меня не берешь с собой? – настаивала она, ероша его волосы.
Трэвис вздохнул и прижался лбом к ее лицу.
– В это воскресенье Пасха, и я хочу привезти тебе подарок.
– Пасха! – Кейси удивленно раскрыла глаза. – Уже? – Она гладила руками его шею. – Но, Трэвис, мне не нужен подарок! Ты уже и так много потратил на меня. Ты и в самом деле можешь не…
Он заглушил ее протест жарким поцелуем.
– Послушай, – сказал он, положив руки ей на плечи. – Мне наплевать, сколько денег я на тебя трачу, мне так хочется! – Он покачал головой и отпустил ее. – Я думал найти, если удастся, заработок, чтобы купить ожерелье тебе на день рождения.
Его пальцы бережно трогали змеевидную золотую цепочку на ее тонкой шее.
Кейси грустно потерлась щекой о его щеку. Мускусный аромат его одеколона опьянил ее. Она целиком отдалась приливу вожделения, который теплыми волнами захлестывал ее тело.
– Я уже теряю тебя… – прошептала она, прижимаясь к нему ближе и ближе. – Когда ты вернешься?
– Если ты собираешься заняться любовью, я никогда не покину тебя, – притворно грозно предупредил Трэвис. – Вероятно, я не обернусь до сумерек. Ты можешь весь день колотить на своей машинке.
– Я совсем забросила работу!
– Так вот почему ты всю ночь металась и вертелась как волчок?
Она пожала плечами и выскользнула из его объятий.
– Что, беспокойно спать с писательницей? – Она лукаво улыбнулась. – Наши мозги всегда заняты творчеством.
Трэвис передал ей чашку с кофе.
– Почему бы тебе сегодня не передохнуть и не превратиться в хозяйку виллы? Кейси…
Она выжидающе посмотрела на него. Трэвис покачал головой, молчаливо кляня себя за нерешительность.
– Ничего, потерпи до вечера.
Он погладил пальцами ее щеку, потерся губами о ее губы и вышел в боковую дверь.
Когда смолк звук шагов Трэвиса, Кейси тоскливо плюхнулась в кресло, вновь почувствовав себя сиротой.
Массируя шею, она случайно задела ожерелье. Тепло улыбнувшись, она вспомнила день, когда Трэвис подарил ей эту роскошь.
Неделя в Акапулько затянулась. Кейси не узнавала себя. Трэвис пробудил в ней дремавшую ранее чувственность, глаза ее засветились новым светом, она наслаждалась необычайной свободой, подаренной ей Трэвисом.
Прикрыв глаза, Кейси мечтала на балконе, когда в дверях возник огромный праздничный торт, украшенный горящими свечами. Из-за торта раздался довольный голос Трэвиса, певшего торжественную песнь.
– С днем рождения… О Боже! – Его песня прервалась. – Это что, сюрприз для меня?
– Я праздную свой день рождения.
– Лежа голой на солнце?
Она открыла глаза и усмехнулась.
– По-моему, здесь шикарное место для солнечных ванн. И никто не мешает, хотя я здесь и не одна, – Кейси указала на пеликана, сидящего на деревянных сваях причала вблизи балкона.
– Я, кстати, тоже недалеко отсюда, – заметил Трэвис.
Он поставил торт на затененный зонтиком столик патио и сел на краешек широкого шезлонга из красного дерева.
– Ты бы в самом деле надела что-нибудь.
Он полез в карман коричневой вязаной рубашки и вытащил коробочку в золотой фольге.
– С днем рождения!
– Трэвис! – Кейси нетерпеливо сорвала бумагу и подняла крышку.
Золотые звенья ожерелья превратились в ее руках в маленькие солнышки.
– О, это чудесно… – выдохнула она и неуверенно взглянула на Трэвиса. – Но это стоит целое состояние и…
– Никаких "и", – заспорил он весело, ловко защелкнув замочек на ее шее.
– Я в восторге! – Кейси обвила руками его шею. – Я тебя люблю… – Она запечатлела легкий поцелуй на уголке его губ.
Трэвис перестал смеяться.
– Ты вкусная и ароматная как маслянистый кокосовый орех, – хрипло пробормотал он, лаская языком ее затылок.
Кейси откинулась на подушку; она выглядела необыкновенно соблазнительно в своей неприкрытой наготе.
– Ты загораживаешь мне солнце, – сказала она ему, закрыв трепещущими ресницами блеснувшие изумрудные глаза.
Трэвис осторожно потрогал ее кожу.
– Ты опять начинаешь обгорать.
Он взял пузырек с коричневым маслом, отлил немножко на ладонь и стал втирать благоухающее кокосовое молочко в плечи Кейси.
Девушка вздохнула и ощутила приятное томление. Она тщетно пыталась побороть возникшие от прикосновений рук Трэвиса чувства. Пульс учащенно забился, она задыхалась от внезапно охватившего ее волнения.
Руки его легли на нежную полную грудь, он приблизил свои жадные губы к ее зовущему соску. Трэвис не спеша гладил атласную поверхность ее голого живота, чувствительную кожу ее бедер.
Кейси глухо застонала. В ее теле бушевала буря желания. Губы и руки Трэвиса неожиданно исчезли. Она приоткрыла глаза и увидела летящую на пол одежду.
Она потянула его на себя, даже не пытаясь притушить ресницами жадный блеск своих глаз. Пальцы ее легко ныряли в нежном мехе, покрывающем его грудь, а ногтями она, дразня, царапала теплую наготу его рук и плеч. Кейси крепче прижалась к Трэвису, и напряженные вершинки ее груди соприкоснулись с его сосками. Он вздрогнул.
Жаждущие губы Трэвиса покрыли весь низ ее живота настойчивыми поцелуями. Его горячий язык проник в самые сокровенные расщелины ее тела. Руки его оказались под ее ягодицами, он приподнял их, и… два тела слились в любовном экстазе.
Лишь дремлющий на деревянном причале пеликан заметил, что тридцать свечей на праздничном пироге давно растаяли.
Кейси раскраснелась от нахлынувших воспоминаний. Она покачала головой, пораженная произошедшими в ней переменами. Эта Кейси Рейнольдс была совершенно не похожа на ту, которая три месяца назад покинула Бостон!
Неужели прошло уже три месяца? Кейси прошла к дверям патио и взглянула на сверкающие воды Серебряного залива. Прошлое отступило, она потеряла счет времени, прежние сомнения и беспокойство были забыты. Каждый день приносил ощущение счастья – солнечный свет, шум прибоя и аромат цветов.
Мысли ее перенеслись в Бостон, который, наверное, уже проснулся от долгой зимней спячки. Улицы наполнились ароматом цветущих диких яблонь и кизила, растущих вдоль узких булыжных мостовых Бикон-хилла. В столетних Общественных садах распустились красные тюльпаны.
Продавцы "Квинси маркета" вынесли на улицу разноцветные тенты и зонтики, под которыми собирались стайки молодежи, лениво потягивающие кока-колу.
Кейси соскучилась по дому. Хотя она отправила Мэтту Грэнгеру несколько открыток и писем, ей недоставало его грубоватого голоса и скупой улыбки. Гипс, наверное, уже сняли. Ее беспокоило, продал ли он "Приложение" синдикату Маршалла.
"Ну успокойся, – уговаривала себя Кейси. – Газета больше тебя не волнует!" Разве она не оставила журналистику навсегда? Она бродила по столовой, с раскаянием поглядывая на пишущую машинку.
Она сказала Трэвису, что застряла на последней главе. На самом деле книга была закончена, и она перепечатывала уже готовые страницы, просто притворяясь необыкновенно занятой.
Зачем она лгала? Последние три месяца она была ослеплена романом с Трэвисом. Но последние страницы книги были написаны, и ее присутствие на вилле подходило к концу. Сказочная прелесть их любви иногда омрачалась сознанием ее временности – праздники ведь тоже проходят.
"Временно" – смысл этого слова приводил Кейси в уныние. Как долго вилла останется их домом? Они были гостями в ней и в этой стране… Сколько еще просуществует созданный ими рай?
Трэвису пора было возвращаться в Мичиган и искать преподавательскую работу, а ей предстояло бороться за издание своего романа.
В последнее время Трэвис выглядел озабоченным, он словно ушел в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17