Проходя библиотеку, Терри увидела большой мраморный камин и полку, заставленную играми, подобно геологическим периодам отражавшими развитие Карло от семи до пятнадцати лет. На какое-то мгновение ей стало обидно, не столько за себя, сколько за Елену: Пэйджит с сыном жили в этом доме тоже не все время, но все здесь носило зримый отпечаток их жизни и придавало им спокойную уверенность в том, что это их дом.– Какой прекрасный камин, – заметила Терри.– Карло все время просит развести огонь, читает возле него книжки. Когда он был меньше, библиотека была его любимой комнатой.– У вас весь дом чудесный. Вы все здесь сами сделали?Пэйджит кивнул.– У нас здесь только элементарные цвета, – сказал он. – Утонченности мы с Карло лишены, никакой декоратор не потерпел бы таких сочетаний.Улыбаясь, Терри почувствовала, что в этом на первый взгляд малозначащем замечании Пэйджит как в фокусе: он держится за жизнь, которая теперь, быть может, изменится непоправимо, а главное, несправедливо. Дисгармонирующая нотка тревоги звучала уже и в том, как он беззаботно говорил о Карло.– Где он? – спросила она. – Я ни разу его не видела.– Учится, надеюсь. – Пэйджит бросил взгляд на лестницу. – Если не возражаете, мы могли бы побеседовать в кухне. Я только что там прибрал.Видно было, что он чувствует себя не в своей тарелке, как будто боясь допустить какую-нибудь оплошность. Терри поняла: он не хочет, чтобы сын появился на пороге в разгар предстоящего разговора; вспомнив о Марке Ренсоме и его матери, она подумала, что разговор уже не может не быть трудным.– Чудесно, – подхватила она. – Кухня, если там не приходится готовить, мне нравится.Кухню она представила себе довольно верно: современнейшая техника, простор, много света. У белой деревянной стойки стояли два высоких стула с сиденьями, обитыми белой кожей; здесь, как она догадалась, Пэйджит и сын завтракают. От бокала вина Терри отказалась и села, сложив руки перед собой. Пэйджит, как бы приглашая ее чувствовать себя свободней, небрежно облокотился на стойку.– А теперь расскажите мне, как прошла встреча с Мелиссой Раппапорт, – сказал он. – От начала и до конца.Рассказ Терри занял сорок минут.В паузах Пэйджит задавал вопросы, спрашивал не только о том, что женщина говорила, но и как она выглядела, как вела себя. У Терри было ощущение, что он собирает эту женщину, пользуясь тем материалом, который она, Терри, ему дает, то здесь, то там поправляя портрет с хладнокровием археолога, реконструирующего давно умершее существо по обломкам костей. Лицо его ничего не выражало, лишь по временам слегка сужались глаза; Терри не знала, была ли это реакция на то, что рассказывала Раппапорт, или на самое Терри.Закончив, Терри почувствовала, что силы оставили ее.Пэйджит, ни слова не говоря, подошел к холодильнику и, налив бокал белого вина, протянул ей.– Если не хотите, – усмехнулся он, – я сам выпью.Терри поняла, что хочет. Когда она сделала несколько неторопливых маленьких глотков, Пэйджит попросил:– Еще несколько вопросов.– Пожалуйста.Он, снова облокотившись о стойку, рассматривал ее.– Она говорила, что у Ренсома были другие женщины?– Я думаю, были. – Терри сама услышала, что прозвучало это глупо, да и в самом деле было глупостью. – Но она этого не говорила.Пэйджит кивнул.– Слова о том, что Ренсом потерял к ней интерес, надо понимать буквально или имелись в виду неудачи в разного рода "играх"?Терри медлила в нерешительности. Таким вопросом она не задавалась.– Точно я не могу сказать.– Она знает что-нибудь о сексуальной жизни Ренсома, не связанной с ней, – от самого Ренсома или от кого-либо еще?– Об этом я ее не спрашивала. – Терри уставила взгляд в стакан с вином. – Но должна была.Слегка улыбнувшись, Пэйджит покачал головой:– Ну, об этом, наверное, можно будет спросить и потом. Да и как вы могли спрашивать: ведь речь шла о важных для вас, но страшных для нее вещах, и вы боялись упустить что-нибудь, а она из-за вашего вопроса в любую минуту могла потерять самообладание и прервать рассказ.Это было несколько неожиданно для Терри, но сняло груз с ее души.– Мне было стыдно, – призналась она. – Как будто я что-то вытягиваю из нее.– Мне так не кажется: в конце концов, ужасно то, что Ренсом делал с ней, а не наше отношение к этому. Меня волнует другое: насколько вас ее история выбила из колеи. – Он помолчал мгновение. – Вы всегда вините только себя, если что-то не получается?Терри ответила не сразу:– Такого не должно было быть.– Она рассказывала вам нечто экстраординарное, и поэтому вы не могли не принимать близко к сердцу ее переживания. Ведь вы же не социопат, вы нормальный живой человек.Терри продолжала неотрывно смотреть на бокал.– Это было невероятно, – наконец произнесла она.– Я и в самом деле не понимаю, как вы сумели добиться того, что она все это вам рассказала. – Пэйджит налил себе немного вина. – Теперь благодаря вам Мария обретет такое доверие, обрести которое самостоятельно она никак не могла.– Как вы думаете, теперь они не возбудят дело?– Вполне возможно. Одно из белых пятен в истории Марии – связь с Ренсомом, непонятно как возникшая, – это все равно что кто-то решил бы изнасиловать Барбару Уолтер на том веском основании, что как-то видел ее в программе "20/20". Я могу понять Брукса и Шарп, предполагающих во всем этом какую-то подоплеку. – Он сделал паузу, как будто пытаясь представить себя на месте Шарп. – Окружной прокурор должен согласиться с тем, – закончил он, – что, как в свое время Мелисса Раппапорт, по причинам, которые мог бы объяснить лишь сам Марк Ренсом, Мария Карелли стала для него фетишем, замещающим Лауру Чейз.Терри допила вино.– Есть одно отличие. Как удалось завлечь в это Марию?– Как удалось, говорите?– Она не стала бы играть в эту игру.– Мария Карелли, – сказал он, – никогда не играла в чужие игры, только в свои.В его голосе звучали язвительные нотки. Терри попыталась разобраться в этих словах, когда внезапно ей представилась возможность убедиться, как удивительно похожа Мария Карелли на сына.– Я не помешаю? – спросил Карло.Давно ли он стоит здесь, подумал Пэйджит, и многое ли слышал?Карло перевел взгляд с отца на бокалы с вином, потом на Терри.Сохраняя совершенное спокойствие, она соскользнула со стула и протянула ему руку:– Я – Терри Перальта, помощница твоего отца. Ты лишь помешал своему отцу разбираться в обстоятельствах дела, а мне – выслушивать его с обычным почтением. К сожалению, я преуспевала больше.Недоумение в глазах мальчика почти исчезло. Пэйджит видел: интуитивно или по чистой случайности Терри нашла единственно верный способ обезоружить Карло – в шутливом тоне заговорила о его отце.– Теперь понятно, почему вино. – Карло посмотрел на Пэйджита уже спокойным взглядом. – Два парня толковали о моей матери.– Терри помогает мне доказать, что Марк Ренсом был именно таким, каким твоя мать его обрисовала.Карло перевел взгляд на Терри:– Вы думаете, это удастся?Пэйджит заметил, что Терри внимательно смотрит на Карло, сочувствуя его смущению.– По моему сугубо личному убеждению, – заявила она, – Марк Ренсом делал гнусности, подобные этой, задолго до того, как по оплошности нарвался на твою матушку. Если я права, значит, есть и другие женщины, только они не смогли защитить себя, как это сделала она. Вот мы и пытаемся понять, как их разыскать, что сделать, чтобы укрепить позиции нашей подзащитной.Пэйджит понял, что Терри искусно скрыла суть их разговора, истолковав в пользу Марии двусмысленное замечание, которое Карло мог нечаянно услышать. Мальчик начал переминаться с ноги на ногу – ему в равной степени хотелось и закончить разговор, и не упустить то, что еще могли сказать взрослые.– Думаю, – обратился Пэйджит к сыну, – что твоим первоначальным намерением было не знакомство с миссис Перальтой, а рейд в холодильник. Мороженое, молоко?– И то и другое.Терри взглянула на часы:– Мне пора.Но по ее интонации Пэйджит понял, что спешить ей некуда; и сидела Терри в расслабленной позе человека, которому никуда не нужно идти.– Мороженого не хотите? – спросил он.– Я уделю немного, – кивнул Карло.– Что? Хотите, чтобы появилась еще одна толстушка?Пэйджит посмотрел на ее миниатюрную фигуру, тонкие запястья.– В какой жизни?– В этой. Я абсолютно уверена, что где-то в Латинской Америке есть другая женщина, которую зовут Тереза Перальта. Глядя на нее, можно представить себе гору пончиков, съеденных мною за время учебы в школе. – Терри обернулась к Карло: – Из-за меня она весит триста фунтов Фунт равен 0,4535 килограмма.

, и никто не приглашает ее на зимний танцевальный вечер.– Ну и хорошо, – заявил Карло. – Наш танцевальный вечер был просто ужасный. Никто не танцевал.– Возьмите же мороженое, – сказал Пэйджит.Терри притворно вздохнула:– Когда я устаю до такой степени, у меня притупляется чувство ответственности перед человечеством.Карло сидел рядом с Терри, потому что Пэйджит поставил рядом две вазочки с мороженым.– А вы? – спросила его Терри.– Никогда не ем. Теперь тем более не буду.– Почему теперь?– Посмотрел в старом клипе, каким я был раньше, во времена слушания по делу Ласко…– В самом деле, – вмешался Карло, – отец каждое утро пробегает пять миль и шесть раз в день взвешивается. Хочет попасть на обложку журнала "Семнадцатилетний".– "Американская невеста", Карло. Дети нынче совсем не уважают родителей. И чтобы заглушить обиду, те придумывают себе разные увлечения. Я, например, сказал себе: любыми путями стремись к славе! Весьма почтенное хобби! И попрошу относиться к нему соответственно.Терри улыбнулась:– Вы всегда такие задиристые?– Нет, только если Карло чувствует поддержку. – Пэйджит перевел взгляд с сына на нее. – К моему несчастью, он считает, что нашел себе настоящего союзника.Терри улыбнулась Карло.– Полагаю, он прав. – Она обернулась к Пэйджиту: – Не хотелось бы задевать ваши чувства, обижать вас, но во времена слушания по делу Ласко я была всего лишь восьмиклассницей.Пэйджит смотрел на нее с деланным ужасом.– Скажите, пожалуйста, – воскликнул он, – а вы хотя бы помните группу Пола Маккартни, какой она была до "Уингсов"?Карло показал пальцем на отца.– А хотя бы его помните? – спросил он.– Смутно, – ответила Терри. – А вот твоя мама очень хорошо сохранилась.Мальчик засмеялся:– Твой ход, папа.– Мне нужно подумать, Карло. И пока я не сразил ее наповал, можешь задать Терри те вопросы, на которые я, в силу своего преклонного возраста, не в состоянии ответить, – о свиданиях, прыщах и тому подобное. Можешь даже спросить ее, почему респектабельный молодой человек пятнадцати лет, человек нового времени, в котором я так плохо разбираюсь, не может добиться от каких-то там родителей, чтобы они разрешили своей дочери выйти с ним в свет. Одна Терри в состоянии помочь тебе с этой дочкой, пусть не сразу и не без раздумий.– А в чем дело? – спросила Терри у Карло. Тот положил ложку.– У меня есть подружка, Кейт, только с ней одной из всей школы мне и хотелось бы дружить. А родители не отпускают ее на уик-энд. – Он нахмурился. – Не из-за меня – они меня даже не знают.– Но, может быть, как раз в этом вся проблема.– Что вы имеете в виду?Терри доела мороженое и отодвинула вазочку.– Моя мама была самой замечательной на свете. Она была не такой, какими мне представляются эти люди, – я могла говорить с ней обо всем, и она мне полностью доверяла. – Терри опустила подбородок в сложенные ладони. – Но у нас было неписаное правило: никто не мог меня куда-либо пригласить, пока какое-то время не покрутится возле нашего дома.Карло был явно удивлен.– Она говорила когда-нибудь почему?– Скорей всего, моя мама хотела вначале узнать, кто он такой, этот мальчик.Терри помолчала в задумчивости.– К тому же, как мне кажется, она хотела, чтобы мальчики, которые приглашали меня, помнили, что у меня есть семья, что кто-то заботится обо мне. Как и родители Кейт, она вложила в меня много сил, средств, души.Пэйджит подумал, что у Терри просто талант разговаривать с его сыном на равных.– Это верно, – заметил Карло, – вот только общаться с такими людьми не очень-то весело.Терри кивнула:– Наверное, нет. Но мама всегда спрашивала меня: как я считаю, готов ли этот мальчик что-то сделать ради меня. А ты как думаешь, ради Кейт стоит на что-то пойти?В ее голосе не было ни сомнения, ни порицания, на вопрос, заданный таким тоном, можно отвечать то, что думаешь, – любой ответ будет воспринят как единственно правильный. Наблюдая реакцию сына, Пэйджит поверил, что у Терри была замечательная мать.– Да, – решительно сказал Карло. – Я думаю, что стоит.Терри улыбнулась:– Какая она?– Очень приятная. С чувством юмора. – Он помедлил. – С ней действительно очень приятно общаться.– У Карло, – мягко заметил Пэйджит, – все женщины – Венеры Миговские. А может быть, у этой Кейт интеллектуальный коэффициент Показатель умственного развития, уровня знаний и осведомленности, введен австрийским психологом В.Штерном в 1911 году. Норма – 100, 70 и ниже – показатель слабоумия, задержки развития.

около пятидесяти и выглядит она как Галушкина старшая сестра.– Нет, – замотал головой Карло. – Она на самом деле очень приятная.– Твоему отцу не понять, что такое "приятная", – поддразнила Терри.– Ну почему же, – возразил Пэйджит. – Я понимаю. "Приятный" можно сказать про Банта Клауса, верно? Или про Братца Кролика?Терри и Карло улыбнулись друг другу. Пэйджит увидел, что если Терри по-настоящему весело, улыбка у нее широкая и белозубая. Карло улыбался в ответ с такой искренностью, какой отец не замечал у него раньше, и даже слегка оторопел, когда понял, что эта женщина не только симпатична его пятнадцатилетнему сыну – он находит ее привлекательной.– Безнадежен, – заявил Карло.Обернувшись к Пэйджиту, они ласково смотрели на него.– Безнадежен, – согласилась Терри.Пэйджит улыбнулся.– Придется применить шоковую терапию. – Он обратился к сыну. – Внесем в разговор нотку суровой реальности. Как у тебя с письменной по английскому?Тот притворно содрогнулся.– Контрольная не за горами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79