Она, бедняжка, стоит теперь на улице и ждет его, имея в словарном запасе только несколько расхожих французских фраз.
Пойманный Кливлендом на том, что прячет кого-то в спальне, Артур не проявлял ни малейших признаков смущения. Что-то неуловимо изменилось в его поведении из-за присутствия Кливленда. Артур покинул свое обычное место в центре всеобщего внимания, просто сидел в одном нижнем белье и смеялся. А Кливленд пил и пил. Моя связь с Флокс считалась уже свершившимся фактом, хотя я едва перемолвился с ней парой слов. Мне пришлось пережить несколько тяжелых минут сплошных подколок и острот. Кливленд похвастался, что спал с ней, смутив меня странными деталями, дал мне несколько «полезных советов», а потом заявил, что ту девушку, скорее всего, звали Флосс, а не Флокс, и что в тот вечер он был одет в костюм Бэтмена, а она – в костюм Робин, и что они в катались по цементному полу темного гаража. Я решил сменить тему и спросил о Джейн.
– В списке предпочтений Беллвезеров я нахожусь в колонке Неприкасаемых, – объявил Кливленд, смял очередную пустую банку и рывком покинул мягкое раскладное кресло с затейливой узорчатой обивкой – кресло это упоминалось на восьмой странице запретительного списка мистера Беллвезера. Там было сказано, что приближаться к нему, а особенно садиться или укладываться, категорически возбраняется. Когда Кливленд направился к холодильнику, кресло, мечта лентяя, издало отчаянный металлический скрежет, чего, похоже, и опасался мистер Беллвезер.
– Джейн так же к тебе относится? – спросил я, стараясь, чтобы в моем голосе не прорвалась надежда. На самом деле никаких надежд относительно Джейн я не питал, просто некоторые вопросы способны самостоятельно приобретать опасный оттенок.
– Когда как, – ответил за него Артур. – Джейн и Кливленд любят друг друга три года из шести лет близкого знакомства. – Он усмехнулся, довольный собой. – Захватишь мне пива, Кливленд?
– Проблема заключается… – начал Кливленд, отправляя изумрудную банку «Роллинг рок» точно в угол, образованный скрещением вытянутых Артуровых ног, и снова усаживаясь в многострадальное кресло. – Проблема заключается в ее родителях. Разумеется, по их мнению, проблема заключается во мне.
– Воплощение Зла? – вспомнил я.
– А? Да. Мать Артура тоже считает меня источником проблем. На самом деле я никаких проблем не создаю.
– Разве что для общественной морали, – поправил Артур.
– Я просто люблю Джейн Беллвезер, – изрек Кливленд и повторил это дважды. – Это реальность, с которой Нетти и Элу придется смириться. Как ни прискорбно. Хотел бы я, чтобы они просто умерли. Я ненавижу обоих и их дурацкие принципы.
– Когда они возвращаются из Нью-Мексико? – спросил я.
– Скоро, – ответил Артур. – И мне придется переехать.
По радио зазвучала одна из популярных песен этого лета.
Не пей, не кури, чем тогда заняться?
Не пей, не кури, чем тогда заняться?
Ты вокруг не смотри:
Есть же кое-что внутри!
Когда песня закончилась, возникла небольшая пауза, и мы услышали какой-то крик. Не злобный ор, сопутствующий ссоре, а мирный окрик – так кричат: «Телефон!» Он доносился из соседнего дома.
– Этот соседский парень странный какой-то, – заметил Кливленд. – Он держит питбулей. Нетти и Эл ненавидят его из-за собак, которые, как вы уже знаете из телепрограмм, запросто могут сожрать беспомощных детей и стариков. А Джейн говорит, что Тедди – жестокий человек. Как она его назвала? А, распутный! Я о нем много слышал, но все еще с ним не знаком. Наверняка он забавный парень. Само Веселье. – С этими словами он встал, открыл окно и крикнул: – Тедди-и-и!
Из соседнего дома послышалось:
– Что? – и мы засмеялись.
– Пошли на задний двор, – предложил Кливленд. – К черту этих чертовых Беллвезеров!
Артур ушел надеть штаны.
Соседские дворики, разделенные живой, вернее, полумертвой изгородью из высохшего кустарника, составляли одну широкую лужайку, над которой сейчас летало множество светлячков.
– Эй, Тедди! – позвал Кливленд.
Тедди вышел на траву вместе с тремя своими собаками. Псы выглядели милыми и вполне управляемыми. Как эскадрилья реактивных истребителей на авиашоу. Мы помахали ему.
– Привет, Тедди, – сказал Артур, снова приняв спокойный и снисходительный тон.
– Мы думаем, что он умственно отсталый, – шепнул мне Кливленд. – В основном потому, что Джейн все время называет его «бедняжкой Тедди». Смотри, его волосы подстрижены слишком коротко, как у детей, отстающих в умственном развитии. Их ведь никто не спрашивает, какую прическу они хотят. Да и сидеть подолгу на одном месте они не могут, так что их просто оболванивают на раз, два, три. – Он подвигал двумя пальцами, изображая лезвия ножниц. – И ботинки огромные. Эй, Тедди, можно нам посмотреть твоих собак?
– Подожди! – вмешался я. – Остановись. Ты же не собираешься мучить беднягу и его животных?
– Погоди, – отмахнулся Кливленд.
– Нет, я не готов любоваться вашими мерзостями. Мелкие пакости – еще куда ни шло, но жестокость – это перебор. Я еще недостаточно хорошо вас знаю.
– Подожди, будет весело.
Тедди и питбули проломились сквозь кустарник и уже направлялись в нашу сторону.
– А где Беллвезеры? – спросил он. – Что вы с ними сделали? – Тут он улыбнулся. Стало ясно, что Тедди совершенно нормален. Ему было около восемнадцати, и соображал он вполне резво, но идиотская стрижка, маленький нос и глазки, вкупе с пухлыми щеками, создавали ложное впечатление детскости и глупости.
Артур предложил ему пива и пошел в дом за выпивкой.
– Замечательные собаки, – похвалил Кливленд.
– Я сам их тренировал, – объявил Тедди. – Они отлично вышколены.
Питбули сидели в ряд и даже дышали в унисон. Три маленьких тугих комка мышц, вполне добродушных и ловивших каждое движение хозяйских рук. Он приказал им не пыхтеть, и розовые языки тут же втянулись в пасти.
– Поразительно, – оценил Кливленд. Он встал на колени и погладил все три головы. Потом на его лице появилась недобрая улыбка. – Так как же нам следует поступить с Беллвезерами?
– Убедить их переехать.
Пришел Артур с пивом для Тедди.
– Слушай, Арти, – проговорил Кливленд. – Мне показалось, или ты говорил, что у Счастливицы течка?
– Боже мой, только не это! – встрепенулся я. – Брось! Не делай этого!
– Это тоже есть в списке, – произнес Артур и запрокинул голову, пытаясь вспомнить точную формулировку. – Где-то ближе к концу… «Не обращать внимания, если Счастливица поведет себя странно – у нее течка». Конечно, все дело в течке! Можно подумать, собака может вести себя еще более странно. А что?
– Просто так. Посмотрите на этих ребят, – призвал Кливленд. – Держу пари, им смертельно хочется свести знакомство с классной сучкой. И у них есть на это полное право. Правда, парни? – спросил он псов, обращаясь к ним так, будто был их адвокатом. – Они наверняка уже давно сохнут по Счастливице, посылают ей цветы, подарки и любовные письма, которые Нетти перехватывает и выбрасывает в мусор. Только подумайте, как страдают эти маленькие сердца от неразделенной любви!
7. Контрольно-Пропускной Пункт
Итак, ничто не могло помешать Кливленду извлечь Счастливицу из облюбованного ею укромного уголка подвала и случить ее с тремя питбулями Тедди. Последние, к их чести будет сказано, после краткой процедуры представления в столовой Беллвезеров проявили изрядное проворство в достижении высот и глубин ее влагалища.
Сначала Счастливица замерла на месте, поджав хвост и уши и прикрыв глаза, в характерном, почти кататоническом состоянии, которое Кливленд тут же назвал «молотковым трансом». Мэнни, ее первый партнер (вся троица носила имена парней из группы «Пип бойз»), покрыл дрожащую, безучастную статую собаки. Со вторым кобелем, Mo (этот управился за полчаса, тогда как Мэнни понадобилось значительно больше времени, чтобы покинуть плотно сжатые недра Счастливицы), она несколько раскрепостилась и даже начала выказывать удовольствие. Когда пришла очередь Джека (Кливленд успел съездить за пивом и вернуться), Счастливица обнюхивала его с таким же воодушевлением, какое обнаруживал ее дружок, и даже немного присела, чтобы ему было удобнее добраться до желанной цели. Мы кричали, подбадривали псов и продолжали пить.
Потом нас вынесло на Контрольно-Пропускной Пункт, как назвал это Кливленд, – конец его карьеры человека, пытающегося управлять своей судьбой. На этом неминуемом блокпосту под названием Слишком Много Веселья, откуда следуют лишь в одну сторону, наши бумаги прошли проверку, и мы отправились прямиком в невидимую Страну Невезения. Мать Тедди – парню, черт побери, было всего четырнадцать – заявилась к нам в поисках сына. Она застала Мистера Хорошие Манеры, Воплощение Зла, своего вполне нормального, но дурно постриженного сына и меня возлежащими на полу гостиной Беллвезеров в окружении пустых банок из-под пива и четырех изможденных собак, две из которых все еще сливались в экстазе. Мертвенно-бледная от ярости (бело-голубая) женщина схватила своего отпрыска, бессердечно потребовала, чтобы он растащил собак, и, вытянув из устрашенного Артура название мотеля в Альбукерке, где остановились Беллвезеры, отконвоировала домой захмелевшего сына, а также Мэнни, Mo и Джека, по-прежнему двигавшихся безупречным клином.
Беллвезеры, однако, уже покинули Каса дель Хайвей, что на шестнадцатом шоссе в Альбукерке. Они подъезжали к собственному дому. И едва были отстегнуты ремни безопасности, как мамаша Тедди обрушила на них гневный, но скрупулезно точный – мы слышали каждое слово – отчет о нашем ужасном поведении. Артур вскочил и принялся поспешно собирать расплющенные и покореженные алюминиевые банки из-под пива, усеявшие мебель и сверкающий голубой ковер.
– Убирайся, Кливленд! – прошипел он. – Через черный ход!
– Зачем? – удивился Кливленд и подошел к холодильнику за очередным пивом.
Тогда этот поступок показался мне глупым, даже каким-то показным. Но я ошибался. В своем невинном цинизме я не мог понять, что Кливленд не пытался выглядеть «крутым». Ему просто было на все наплевать. Другими словами, Кливленд знал, кто он такой, и был если не в ладу, то хотя бы не в оппозиции с тем знанием, что он алкоголик. Алкоголик никогда не задумывается о том, насколько уместно и своевременно его желание выпить. Смерть алкоголика – одно из самых тщательно спланированных и подготовленных событий в мире. Кливленд просто предвидел, что в скором времени ему обязательно понадобится новая порция выпивки. Эра скрытой ненависти и тщательного соблюдения дистанции между ним и Беллвезерами заканчивалась, и последние ее мгновения грозили оказаться крайне неприятными. Кливленд жаждал конца, но ему требовалась поддержка.
Он только успел открыть банку, как дверной проем заполнила неуклюжая, слоноподобная ярко-розовая версия Джейн Беллвезер в цветастом платье. Миссис Беллвезер застыла как вкопанная перед дверью, мирно прислоненной к фасаду дома, будто ее сознание отказывалось охватить масштабы разрушений. Из-за нее показались голова и левая рука доктора Беллвезера, на которой висела матерчатая сумка. Он заговорил с нами из-за необъятной спины своей супруги.
– Мы подадим в суд, – сказал он мягко, с британским акцентом.
Миссис Беллвезер вошла в дом и опустилась на колени перед Счастливицей, но собака, еще недавно расслабленная, неторопливая и величественная, съежилась от прикосновения хозяйки и выскользнула из комнаты.
– Что ты сделал с нашей собакой? – вопросила миссис Беллвезер.
Я решил, что она обращается к Кливленду.
Артур начал было:
– Ничего… – но Кливленд его перебил.
– Лупцевал ее молотком по голове, – брякнул он.
Доктор Беллвезер, который уже успел шагнуть в дом, быстро глянул на жену. Та залилась краской.
– Тебе запрещено переступать порог этого дома, – прошелестел он. Я скорее догадался, чем услышал, что он произнес. Тихие слова одно за одним мягко выдавливались из его губ, как порция картофельного пюре. Эта речь – последняя из всех, что мне довелось слышать, – явно далась ему нелегко. Он присел на пуфик и предоставил жене вести дальнейшие переговоры.
– Где Джейн? – спросил Кливленд.
– Убирайся! – процедила миссис Беллвезер.
Кливленд проскочил мимо, задев ее плечом. Она упала на пустую птичью клетку. Он нырнул в переднюю дверь.
– Ты кто? – спросила меня миссис Беллвезер.
– Арт Бехштейн.
Она нахмурилась.
– Артур, – произнесла она наконец, – если ты сейчас же уберешься из нашего дома – и прихватишь своего юного еврейского друга, – мы не заплатим тебе двести пятьдесят долларов, но не станем заявлять в полицию. Так будет справедливо, учитывая ущерб, который ты нанес нашему дому и нашей собаке. Кливленда мы не простим. Кливленд ответит за все.
– Где Джейн? – спросил Артур. Он выпрямился движением пьяного, которого при первом намеке на опасность трусливо покидает всякий хмель. И даже заправил рубашку в штаны, будто готовясь к серьезным переговорам.
– Она осталась там. Вернется через несколько дней. Но для Кливленда она больше не существует.
Кливленд вернулся в дом с банкой пива в руках и расшитым серебряной нитью сомбреро из черного фетра на голове. Должно быть, он нашел шляпу в машине Беллвезеров.
– Где она?
Лицо миссис Беллвезер вдруг озарилось, и она объявила, что Джейн умерла.
– Какой это был ужас, правда, Альберт? – В ответ мистер Беллвезер покачал головой и даже что-то проговорил. – И вот мы приезжаем сюда, чтобы оплакать Джейн в родном доме, и что находим? Разврат! Жестокость по отношению к животным! И тебя!
Артур открыл было рот, чтобы оспорить слова матери Джейн о смерти девушки. Более смехотворной лжи мне в жизни не доводилось слышать. Она была настолько неправдоподобна, что мне открылась вся глубина безумия этой женщины. Если бы она сплела какую-нибудь нехитрую выдумку, это говорило бы о здравом рассудке. Но Кливленд коротко ухмыльнулся, и Артур замолчал.
– Умерла? Нет, этого не может быть! – воскликнул Кливленд. – Только не Джейн!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31