– Потому что она заблудилась?
– Потому что они проявили такую доброту. Потому что они смогли увидеть то, что я отказывался разглядеть. У них есть особое слово для безумного: маджнуна.
– Она вовсе не была безумной, Хью. Ведь так и называется – болезнь Альцгеймера.
– Это зависит лишь от того, в каком столетии ты живешь. Маджнуна. Это означает «одержимый», находящийся во власти джиннов.
– Джинны? – Рэйчел не смогла удержаться от усмешки. – Это те, что живут в лампах?
– Ты знаешь только американскую, причесанную версию. У арабов джинны – это существа из параллельной вселенной, созданные до Адама. Часть из них сродни дьяволам, но некоторые могут походить скорее на архангелов, надзирающих за тобой. Арабы считают, что они живут в пустынях и руинах городов, на кладбищах и в пустых колодцах, даже в выгребных ямах. Схоласты спорят о том, чем руководствовался Аллах, создавая их. Коран упоминает о них в особой суре, которая так и называется: «Джинны». Они наделены большим могуществом. И могут вселяться в людей, животных и даже в деревья.
– Ты это серьезно? – пробормотала Рэйчел.
– Я только рассказываю тебе, во что они верят. Там совсем не такой мир, как здесь, у нас. И как бы тебе это объяснить… После появления мутаваинов я больше не мог закрывать глаза на проблему. Энни уже не была самой собой. Да, они вернули ее мне, но сама она больше не вернулась.
– Хью, но ведь это же ужасно.
– Я отказался от всякого общения с людьми, от всего остального. Все сходилось к тому, что моя жизнь кончена, и я смирился с этим. Вот только этот конец мог растянуться очень надолго, возможно даже на десятилетия. Я подумывал о том, чтобы поместить ее в лечебницу. Но ей было бы там очень плохо, и потому я держал ее дома. Я нанял сиделок. Мы несколько раз выезжали в пустыню. Прежде ей нравилось это бескрайнее открытое небо. А потом я дал маху. Во время нашей последней поездки я потерял ее.
– Я думала, что она заблудилась.
– Я не знаю, как это случилось. Я оставил ее в лагере, и, когда вернулся, ее не было. Она исчезла. Можно было и впрямь подумать, что ее похитили джинны.
– Значит, она действительно заблудилась.
– Я не должен был вывозить ее в пустыню. Но я сделал это и теперь должен жить с этим.
Он помолчал, выжидая реакции Рэйчел. Она мизинцем сняла с глаза слезу, угрожавшую туши.
– Бедная Энни, мой бог.
Они зашли достаточно далеко. Он решил отступить.
– Я вовсе не хотел шокировать тебя этими подробностями. Я хотел лишь сказать, что, действительно, в жизни были не только персики со взбитыми сливками. Но это была наша с ней жизнь, хайати и моя.
– Я так сожалею, – сказала Рэйчел. – Это была ваша совместная жизнь. А я взялась судить ее. Глядя на тот кошмар, который мы со Льюисом сделали из нашей.
– Он хороший человек, – сказал Хью.
Она не стала возражать. Решение было принято. Льюис ушел в историю. Хью это понял. Пришло время.
Она снова взяла руку Хью в свои руки, повернула ее ладонью вверх, затем вниз. Она потрогала морщины, мозоли, натруженные суставы, волоски, бледные шрамы. Когда-то, очень давно, она любила гадать по рукам.
– Ну и как тебе все представляется теперь, Хью? К какой жизни ты возвращаешься?
– Детей нет, и в жизни все меньше и меньше привлекательности, честно говоря, – сказал он. – Остаются только работа и хобби. Я много плаваю, а отпуска провожу в горах по всему миру – в Непале, Африке, Европе, Южной Америке. А на работе меры безопасности в последнее время стали настолько суровыми, что мы редко покидаем поселок. Стены становятся все выше – в самом буквальном смысле слова. Мощные бетонные стены. Но если снаружи вспыхнет безумие, они не помогут. Так что рано или поздно кто-нибудь ворвется в нашу крепость и перебьет большинство ее обитателей.
– Ты мог бы уехать, – сказала она.
– Я подумываю об этом. Никто не будет возражать против моей отставки. Но куда я после этого денусь?
Она снова перевернула его руку ладонью вверх.
– Я все помню, – сказала она. – Как вы шли наверх бодрыми и здоровыми. Тогда в этом был смысл. Вам обоим было необходимо увидеть пустоту своими глазами. Впрочем, ты сам там был. И увидел все, что следовало увидеть. Но зачем кидаться на ветряные мельницы, если точно знаешь, что это всего лишь ветряные мельницы?
Хью начал было говорить, что Льюис вновь отправился в горы, чтобы показать своим женщинам – жене и дочерям, – что он, как и прежде, остается их рыцарем в сверкающей броне. Но она ведь и сама только что говорила почти то же самое.
– Из этого ничего не выйдет, – сказала она. – Он хочет вновь завоевать меня. Эль-Кэп сыграл такую важную роль в нашем романе и в вашем тоже. Благослови его Бог, он думает, что мы все еще можем спастись, даже Энни, хоть это и невозможно. Но я приняла решение.
– Я знаю, – сказал Хью.
Она поглядела на него.
– Это настолько бросается в глаза?
– Нет.
– Он не знает.
– И это я тоже знаю. И могу сказать ему.
Она отпила вина из стакана.
– Сначала я во всем обвиняла Льюиса. Потом себя. Потом решила, что все дело в скуке. Но могу точно сказать, что мы добрались до развилки на дороге. Я хочу увидеть мир, Хью. Я ждала, пока девочки подрастут и покинут дом. Теперь моя очередь. Ты меня понимаешь? Вся затея с Эль-Кэпом бесполезна.
– Тогда зачем же было беспокоиться и вообще приезжать в Йосемит? – спросил он.
– Затем, Хью. Я устала упускать возможности.
Хью обалдел. Неужели она приехала сюда ради него? Он всмотрелся в ее лицо и на сей раз увидел отчаяние.
Она вцепилась в его руку ради облегчения собственной жизни. Она хотела обрести спасение от необходимости принимать решение.
Искушение оказалось серьезным. Она была красива. Он был одинок. Он мог взять ее за руку и притянуть к твердой земле. Они могли обрести прекрасное взаимопонимание. Их отношения могли даже оказаться более или менее продолжительными.
Но существовал еще и Эль-Кэп.
Поспешно, чтобы Рэйчел не смогла воззвать к его желаниям или разделить с ним новые секреты, чтобы она не успела привлечь его к себе, он отделился от нее. Высвободил свою руку из ее рук. Он не отодвинулся, не пошевелилась и она. Но она не стала удерживать его руку.
– Наверно, я все еще продолжаю отряхиваться от песка, – пробормотал он.
Рэйчел даже не моргнула. Вероятно, она просто ничего не ожидала от него.
– В таком случае все пройдет легко.
– Что именно?
– Там, наверху, пока вы будете сражаться со своими драконами, ты мог бы оказать мне услугу. Согласен?
Хью не нужно было дожидаться ее пояснений.
– Заставь его понять, – сказала она.
Льюис сделал Хью своим послом. Теперь она делала из него еще и своего посла, пользуясь теми самыми словами, которые употреблял Льюис. Хью начал было возражать.
– Рэйчел…
– Ты знаешь, что такое потерять жену, – сказала она. – Ты сможешь найти для него подходящие слова.
А потом она резко отодвинулась от него. Вина в ее стакане оставалось ровно на один глоток.
– Я должна напомнить тебе, – сказала она чересчур веселым тоном, – что день сегодня был очень утомительным, а четыре утра – раннее время. Утром я, пожалуй, буду страшной, как черт.
Хью поднялся было, чтобы проводить ее в комнату мужа.
Она положила руку ему на плечо и заставила опуститься на место.
– О Хью… – произнесла она таким тоном, будто его галантность была самой большой глупостью на свете.
6
Хью стоял в темноте перед входом в большой вестибюль. Было холоднее, чем он ожидал, – лишь немногим выше нуля. Он безошибочно распознал туман с реки Мерсед. Когда этот туман поднимался и растекался по лугам, можно было подумать, что вокруг вьются целые сонмы душ. Случалось, что люди терялись в нем и не доходили до своих палаток.
Нагнувшись, он потрогал свой почти пустой рюкзак. Древний маленький рюкзачок «маммут», сшитый из неподвластных времени и природе парусины и кожи. Он обзавелся им еще в школе, когда они вместе с Льюисом только-только начали подначивать друг друга лезть на скалы.
Он смотрел в небо: там не было ни звезд, ни луны, ни какого-либо очертания любого предмета. Стояла глубокая ночь. Перед ним возвышался сомкнутый строй деревьев, росших за кромкой асфальта. За спиной у него светился огнями теплый вестибюль, где в углу сиял никелем кофеварочный автомат. Но Хью знал, что пойти туда было бы концом для него. Стоило ему хоть на шаг отойти от своего холодного поста, он, вероятно, дезертировал бы.
Где-то за пределами парка вроде бы находился магазин, торгующий ранними завтраками, с навесом перед большим окном. Он видел, что приближался восход солнца. Прошло уже несколько десятков лет с тех пор, как он в последний раз посещал Сан-Франциско. Стоило поехать вдоль побережья, и он мог бы укрыться в любой из тысяч бухт. Направиться на север, и можно не останавливаться, пока не упрешься в Ледовитый океан. Зачем повторять давно пройденное на Эль-Кэпе? Он мог забрать Рэйчел и уйти в мир, вооружившись кредитной карточкой «Visa» и картой.
Все так же стоя спиной к зданию, он погружал руку в туман, то разжимая, то сжимая кулак. Рука казалась то молодой, то старой.
Площадки для стоянки автомобилей были почти пусты. Стоял очередной калифорнийский октябрь, являвшийся воплощением Армагеддона. На всем протяжении побережья случались землетрясения, пылали пожары, происходило множество наводнений. И еще он со дня возвращения непрерывно ощущал тяжелые признаки нарастания терроризма. Американцы всегда были любителями путешествий, но теперь они засели в своих домах, выходя только в ближайшие окрестности; их города производили впечатление осажденных. Авиалинии пребывали на грани банкротства. Туристская промышленность двигалась к краху.
Там, куда не доставал свет из окон, шуршали ночные животные, подбиравшие мусор, старательно выискивавшие все, что бросали люди. Он отчетливо представлял себе их меню: крошки от сэндвичей, съеденных на ходу или во время коротких привалов, окурки сигарет, выплюнутая жевательная резинка, обертки от лейкопластыря с изображениями людей-Х и диснеевских персонажей, пленка, содранная с новых наклеек на бампер с надписями «Йосемит – сокровище Запада» и «Вперед, на скалы!», и оброненные банкноты-иены, и даже просоленные от пота палки, брошенные пешеходами. Палки вызвали в его памяти образ Джошуа.
«Где же Льюис и Рэйчел?»
Он скрестил руки на груди. Рукава его роскошной новой непромокаемой штормовки похрустывали, сминаясь. Испытывая некоторую неловкость, он опустил руки и увидел свои туристские ботинки «найк» с высокими берцами королевского пурпурного цвета. Нужно было взять старое снаряжение, подумал он. Вещи, заслужившие достойную репутацию и познавшие борьбу с высотами, наподобие его старого рюкзака. А он поперся по магазинам.
Внезапно во тьме заорало какое-то животное – негромкий, но очень резкий, пронзительный визг. Хью затаил дыхание и прислушался. Визг сделался еще выше, а потом резко оборвался. Он представил себе, как полетели в стороны клочья меха.
Ему самому казалось, будто его режут живьем.
Рассвет, конечно, сломает чары. Хрустальный лес всегда тает. Туман рассеивается. Птицы начинают петь.
Темноту прорезал свет фар. Хью поднял рюкзак. Он подсознательно ожидал, что Льюис будет высовываться из пассажирского окна, как охотничья собака, но окно было закрыто. Когда Хью открыл заднюю дверцу, забибикала сигнализация.
За рулем сидела Рэйчел. Она не стала здороваться с ним. Льюис повернулся, чтобы улыбнуться ему, но в зеленом свете от приборного табло его лицо показалось донельзя утомленным, как будто он не спал несколько ночей.
Уже через считанные секунды немногочисленные огни цивилизации остались позади. В тумане стали появляться просветы. Хью посмотрел в окно и увидел звезды, мерцающие, как дульные огоньки снайперских винтовок.
Дорога свернула. Ночное небо на две трети закрыла снизу непроглядно черная масса. Это показалось плечо Эль-Кэпа. Тут же к дороге кинулись деревья и загородили эту черную тень. Но Хью ощущал ее присутствие на севере и сверху; так кусок железа ощущает, что где-то неподалеку находится мощный магнит.
Существуют предметы настолько большие и грозные, что их принимаешь за эталоны, устанавливающие масштаб мира. Одним из таких и был Эль-Кэп. Из рукотворных порождений человека, а не сил природы ближе всех к нему могла бы быть война. Но война в конечном счете, казалась Хью прежде всего проявлением нехватки воображения, тогда как Эль-Кэп олицетворял собой его избыток.
Так же внезапно, как происходили здесь все смены пейзажа, слева от дороги открылся большой луг. Он казался закоченевшим и походил на неудачный поляроидный снимок. Высохшая осенняя трава торчала сухой обесцвеченной щеткой. В дальнем свете фар была видна группа людей и несколько автомашин. Издалека все это больше всего походило на еще одну группу восходителей, готовых сняться с лагеря.
– Чересчур многолюдно для одиночества, – пробормотал Льюис.
– Скала велика, – отозвался Хью.
По челу Эль-Кэпа проходило множество маршрутов, и вероятность того, что эта компания тоже шла на Анасази, была очень мала. Но если это все же так, то дело плохо. Даже от одной только мысли о том, что придется конкурировать с кем-то за право пройти своим собственным маршрутом, у Хью портилось настроение. Он прилетел из другого полушария совсем не для того, чтобы уворачиваться от падающего сверху снаряжения и толкаться локтями на стене с незнакомыми людьми.
Очень скоро Хью распознал зеленые вездеходы администрации парка, а потом и некоторые лица.
– Это команда горноспасателей, – сказал он.
Рэйчел сбавила скорость и остановила машину на засыпанной гравием обочине.
– Они все еще заняты поисками? – удивилась она.
Все трое вышли из машины и направились к рейнджерам, среди них оказалось и несколько представителей Национальной гвардии. Нынче утром Хью смог определить, кто из них причастен к службе «восемьдесят». У этих не было портупей и оружия.
– Гласс? – осведомился приземистый коренастый мужчина, один из вчерашних рейнджеров.
На груди у него висел бинокль, что показалось Хью странным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40