Оно уже накрыло Марьевку и часть луга со стороны болота. Потом к этому добавится вся масса грунта и пыли, имеющая сейчас форму гриба, а когда гриб начнет разваливаться, из-за пыли будет невозможно дышать.
- Эй, лейтенант, - вдруг громко и внятно позвал Хмурый и, когда тот подошел, сказал: - Молодец, лейтенант, флажок тебе на палочке. Теперь процесс ничем не остановишь.
- Какой процесс? - прошептал Епихин, почуяв неладное.
- Цепная реакция, - ответил Хмурый бесстрастно. - Попался-таки на провокацию, мальчонка. Брожение уже заканчивалось, но ты вовремя добавил закваски.
- Какое брожение, какая закваска? - слабо спросил Епихин. - Вы имеете в виду розовое образование? Так это была липа, лапша?
Хмурый не ответил.
- Врете, - бросил Епихин. - Откуда вам знать? Вы тут лежите привязанный и болтаете всякую чушь.
Он выглянул в иллюминатор, увидел серое облако, скрывшее двойной гриб, и застонал от бессильной ярости.
Тут же заработала рация, и встревоженный голос дежурного офицера забубнил:
- "Тетерев", "Тетерев", что там у тебя? Почему молчишь? Что за облако?
- "Беркут", я "Тетерев", - обреченно произнес Епихин, надев наушники и отключив динамик. - Вынужден был воспользоваться "Заглушкой".
- Господи, - пробормотал офицер. - Там же болото. Там же осадки с Объекта, слив с Объекта.
- Нет, это в районе Марьевки, - мрачно возразил Епихин. - Повторяю, действия были вынужденными. Рация в тот момент не работала.
- "Тетерев", сукин ты сын, - сказал уже не офицер, а генерал Полиносов. - Сколько "Заглушек" выпустил?
- Две, - ответил Епихин. - С интервалом в одну секунду.
- Чтоб у тебя это дело отсохло, - пожелал в сердцах генерал. - Моли Бога, чтобы все обошлось.
- Ситуация сложилась по версии ноль, - произнес Епихин. - С угрозой для Города и станций наблюдения. Стал однозначен разброс спецпродукта с Объекта с сильным загрязнением местности. Кроме того, подполковник Лосев фактически дал команду использовать "Заглушку".
- Дай Лосева, - приказал генерал.
Епихин пожал плечами и надел на голову Хмурого массивные наушники с прицепленным к ним микрофоном.
Хмурый никак не отреагировал. С полминуты он лежал, глядя пустыми глазами в потолок, но когда Епихин вознамерился снять с него наушники, заговорил вдруг вполне нормальным бодрым голосом.
- Вот теперь слышу, - сказал Хмурый. - Приказа стрелять я не давал, да я и не вправе. Да, да, совершенно верно. Так что лейтенант взял на себя всю ответственность. Что? Боюсь, уже началось самое худшее. Да, я уверен. Убежден. По всем признакам. Боюсь, сделать уже ничего нельзя. А какой смысл теперь наказывать?
Он вновь замолчал, вновь сделался бессловесной куклой, и Епихин снял с него наушники, в которых, как муха в паутине, бился генеральский рев.
Вертолет метр за метром отступал под натиском серого облака, и пилот поминутно оглядывался на Епихина, ожидая команды идти на Базу. Солдаты тоже смотрели на него, все, кажется, поняли, что дело швах. В иллюминаторы уже был виден пропускной пункт у поворота на бетонку с маленьким голубым вагончиком на обочине.
Епихин надел наушники и, морщась от генеральского рыка, сказал, перебивая его:
- "Беркут", я "Тетерев". Подполковник Лосев психически нездоров, вы уже убедились в этом. Возможно, до Города дойдет волна пыли. Предупредите население, чтобы не было паники. Связь заканчиваю.
Он вырубил рацию и сказал пилоту:
- Дуй на Базу, братишка. Я один за все в ответе. Было три часа пополудни.
* * *
Тайный Мир был по-своему красив.
Новоиспеченных Хозяев окружали скалы, они возносились на немыслимую высоту в абсолютно черное, без звезд, небо, в скалах прятались глубокие ущелья, где по дну тянулись ниточки огненных рек. Играя всеми цветами радуги, скалы излучали мягкий пульсирующий свет и походили на гигантские подсвеченные драгоценные камни. Так оно и есть, подтвердила одна из ячеек Знания, это драгоценные скалы, драгоценные пласты, драгоценные россыпи и залежи. Ископаемые, одним словом.
К сожалению, эта ячейка оказалась одна из немногих, открытых для доступа. Прочие ячейки, как указывалось в Памятке, должны были открыться только после чистки.
Субстанция, которая заменяла здесь воздух, была гуще воздуха, плотнее и позволяла плавать в ней, как в морской воде, однако не мешала развивать просто-таки бешеную скорость.
Мимо нет-нет да и проносились какие-то бесформенные полупрозрачные создания.
Вадим и Витек теперь очень походили на сверкающих медуз, отдаленно напоминая космонавтов в космическом одеянии с некробичами-разрядниками на поясе. Над их головами наподобие нимбов реяли две крохотные сферы, где, выпучив глаза от изумления, сидели их малюсенькие двойники.
Рядом с ними тормознуло одно из бесформенных созданий с двумя багровыми звездами на лысой макушке, размытыми пятнами глаз и, торопясь, залопотало, смешно округляя маленький рот:
- Пока, значит, суд да дело, пока, стало быть, не дошло до чистки, прошу засвидетельствовать, господа, мою глубочайшую преданность и отметить мое "я" в ваших высочайших анналах. Ибо я тот, кто вам помогал в Поднебесной.
- Как звать? - немедленно осведомился Завехрищев.
- Траш.
- А где доказательства, что это ты помогал? - спросил Завехрищев.
Траш посинел, потом пожелтел, потом позеленел, после чего принялся скороговоркой перечислять факты их недавней биографии, начиная со встречи с крохотным Веревкиным и далее, да так точно, так обильно, что Вадим хотел уже его остановить, но тут вмешался крошка-двойник, заявив заплетающимся языком, что ему, крошке, это интересно, поскольку это взгляд со стороны. Кр-роме того, заявил крошка, ему кр-райне любопытно, чем там вся эта катавасия закончилась. Его земное происхождение требует с этим немедленно разобраться, и если у кого-то напрочь отшибло память и кому-то теперь наплевать на то, что на земле делается, то ему, крошке, на это совсем не наплевать, а вовсе даже наоборот.
- Ишь распетушился, - заметил Завехрищев.
- А может, и правильно, - сказал Вадим, который вдруг почувствовал, что испытывает к тому миру полнейшее равнодушие - уж больно много зла тот мир ему причинил.
- А Хмурый подсказал ему, что простой ракеты тут мало, и он долбанул ядерными, - тараторил Траш. - Но вы уже этого не видели, и слава Правителю, потому что если бы вы это увидели, то вас бы здесь не было, а были бы вы совсем в другом месте и в очень скверном состоянии.
- А кто подсказал Хмурому? - спросил Завехрищев. - Ты? Траш не ответил.
- И что же? - спросил Завехрищев.
- Что "что", господин Завехрищев?
- Долбанул ядерными - и что же?
- И пошло-поехало, - оживился Траш. - Теперь уже не остановишь, выпустили джинна на волю. Подобие Создателя! Как же, как же. Гнилое мясо, а не подобие... - Цепная реакция, - понял Завехрищев. - Что ж ты, гад, наделал?
- Это не я, - проговорил Траш. - Это хирурговские холуи.
- Как остановить?
- Э-э, - сказал Траш. - М-м...
В кладовых Знания имелись ячейки с подобного рода информацией, но они были закрыты до чистки. В чем заключалась чистка, в Памятке не указывалось, говорилось лишь, что ее должен проводить Хирург, прочие чистки недействительны. Вадим чувствовал, что Завехрищев шарит по кладовым, обкладывая ячейки крепкими словами. Сильна, ох сильна у Витьки связь с земным, да и самому Вадиму уже не наплевать, коль такая петрушка.
- Говори, чучело! - рявкнул Завехрищев.
И Траш, содрогнувшись своим студенистым телом, замолотил что-то про границу перехода между миром земным и потусторонним, которая настолько тонка, что при ее нарушении реакция может перекинуться и в этот мир, ведь розовый дым происхождением отсюда, что в принципе можно локализовать участок земли, на котором она развивается, но на это потребуется большая энергия, сравнимая, скажем, с энергией... м-м... э-э...
- Не тяни, слизняк! - гаркнул Завехрищев. Пролетающее мимо полупрозрачное создание остановилось поодаль, чтобы послушать.
- Цыц! - прикрикнул на него Траш. - Прочь пошло, быдло. В отстойник посажу.
Любопытного как ветром сдуло, а Траш уже совсем другим, заискивающим, голосом сказал:
- Э-э... вот, пожалуй, вашей энергии будет достаточно. В вар, господа, в обоих сейчас прямо-таки масса энергии. В малом, так сказать, объеме. В самый раз будет. А после чистки, когда вы, почтеннейшие, прибавите в объеме, будете, так сказать, в разреженном состоянии для того, чтобы побольше территории контролировать, тогда в вас тоже будет масса энергии, но уже в большом объеме, и тогда целенаправленно использовать ее будет невозможно. Только не подумайте, шерсти ради, что я желаю вашей погибели, напротив, помогая вам трансформироваться в Хозяев, я мечтал заиметь наперсников в высоких сферах и даже в чем-то пошел против воли Хирурга, который якобы в вас сомневается.
- Ладно тут молоть-то, наперсник, - грубо оборвал его Завехрищев. Выкладывай, каким образом можно локализовать и где сейчас Хирург, пока он нас не размазал по большой территории?
- И где пленные? - добавил Вадим.
- Хирург в командировке, - ответил Траш. - Где души, покажу, а локализовать можно следующим образом...
Глава 11 ОТСТОЙНИК
По дороге в отстойник, где томились души, - а располагался он на дне самого глубокого ущелья, в центре огненной реки, чтобы было пожарче, покошмарнее, - они убедились в том, что Траш несомненно занимает высокое положение. Все встречные подобострастно приветствовали его и уступали ему дорогу. На новоявленных Хозяев смотрели с любопытством и страхом, но не более. Конечно, сокрушительная энергия в них прямо-таки кипела, отсюда и страх, что же касается почтения, то его не было и в помине. Это все появится позже, когда из этих энергетических монстров Хирург вылепит настоящих Хозяев, свирепых, безжалостных, способных растоптать в труху. Пока же было только любопытно.
- Вот вы тут все похожи на этих... на устриц, - сказал между тем Завехрищев. - А что же на земле появляетесь кто во что горазд? Кто с рогами, кто с клыками, а кто с расквашенной мордой.
Траш несколько оскорбился на устрицу, пробормотал что-то вроде "на себя посмотри", но все же ответил. Как всегда, нудно и многословно. Все дело опять же в границе перехода между земным и потусторонним. Для кого-то эта граница более проницаема, для кого-то менее. Соответственно тратится либо мало, либо много энергии. Да еще к тому же защитная оболочка. Когда тратится мало энергии, на оболочку налипает мало отходов, и тогда внешность более-менее приятная, скажем, - лысун болотный или старичок-еловичок, без всяких там перьев и ошметков. А вот когда энергии вбухивается много, тогда отходов тьма. Тогда и гребни на башке растут, и хвост рыбий сзади тянется, и морды разные перекошенные, и кишки вывороченные, и прочие ужасы. Как правило, все тратят много энергии. А вот, скажем, Хлым, так из того вообще почему-то выходит каменный червь, а ведь тонкая, между прочим, сущность, этот Хлым.
- Тебя послушать, так все тут у вас классные ребята, - фыркнул Завехрищев. - Не преисподняя, а коммунизм, язви тя в душу. Зачем только на землю лезете, пошто людей губите? Мешали тебе "понятые"? Мешал Верблюд?
Траш не ответил, а только мрачно зыркнул своими размытыми зенками.
"Что-то они тут проворачивают, - подумал Вадим. - Это яснее ясного. Каждый шаг, поди, продуман, каждый чих. Где напугают до смерти, а где, наоборот, помогут, но верить им ни капельки нельзя. Шпана и есть шпана. Просто это одна большая шайка, а в шайке редко полосуются ножами. Напротив, мирно пьют, жрут и травят байки".
- Мы пока что в переходной зоне, - будто услышав его, сказал Траш. Здесь все в аморфной форме, готовятся к выходу туда либо только что вернулись оттуда. Энергетические, так сказать, виды. А внизу - там все как положено, с нормальной уголовной статистикой. Но мы следим за порядком, чтоб поменьше драк, выбитых клыков, фонарей. Вот с горемыками делай что хошь. А здесь, в переходной зоне, чем в глаз-то дашь, если ни кулака, ни копыта нету? Да и глаза практически отсутствуют.
Они все опускались и опускались, воздух становился все гуще и гуще, а огненная река, текущая по дну ущелья, делалась все шире и шире, и от нее уже тянуло таким жаром, что поневоле подумалось: как они тут существуют, в таком пекле? Траш с ходу нырнул в большое и круглое черное отверстие в теле скалы, а вслед за ним нырнули в темноту и Вадим с Завехрищевым. Здесь что-то пыхтело, покряхтывало, что-то где-то лилось, поскрипывало, как будто кто-то водил пальцем по надутому воздушному шарику. Они остановились в теплом восходящем потоке, и их окатило теплой жидкостью, затем Отнесло вбок, и там, вертя и подкидывая, обдуло сухим горячим воздухом, высушив досуха. Потом что-то загудело, и Вадим почувствовал, что его оболочка роговеет. Было щекотно и потому смешно. Рядом хихикнул Завехрищев, затем Траш.
Минуту спустя все завершилось, они, по-прежнему в полной темноте, были посажены на гладкую покатую плоскость и покатили вниз, уже чувствуя под собой нечто твердое и устойчивое, хотя и скользкое. Секунд через пять лихой езды, от которой слегка нагрелось ороговевшее седалище, они влетели в большой пустынный зал, где из каждой стены торчали желоба, наподобие того, по которому они ехали, прокатились, теряя скорость, по горизонтальному участку и спрыгнули на пол.
Вадим с Завехрищевым все так же напоминали стилизованных космонавтов, только были покрыты блестящей белой, весьма твердой оболочкой, а Траш превратился в здоровенного, с густой смоляной шерстью, короткими, остро отточенными рожками и лакированными копытами красавца черта со шпагой на боку и двумя красными звездами на плечах. Он был так огромен, что Хозяева доставали ему до пояса.
- Вот черт, - пробормотал потрясенный Завехрищев и на всякий случай потрогал висевший на поясе некробич. Траш блудливо осклабился и сказал:
- Идемте, господа, тут недалеко.
Как-то у него двусмысленно это получилось, с каким-то нехорошим подтекстом. А может, прежнее обращение не вязалось с новым образом.
Это был самый настоящий каменный город, вырубленный в скале, светлый от сияния драгоценных россыпей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12