На полу, выложенном охристо-коричневой плиткой, не было ни ковров, ни циновок. Современная мебель, стулья с деревянными спинками, диваны, покрытые белыми ситцевыми чехлами. Пышная зелень растений в восхитительных горшках разной формы и величины создавала в ней необыкновенный уют. Напольная ваза, искусно покрытая глазурью, рисунок которой напоминал россыпь звезд цвета темного мерцающего индиго на синевато-сером фоне, перекликалась с синевой висящей на стене картины Гогена. Спокойные лица изображенных на ней полинезийских женщин были безмятежны и чувственны, а глаза - сквозь разделяющие их время и цивилизацию - устремлены в настоящее.

Здесь было несколько скульптур. Одни - ультрасовременные, другая, изображающая склоненную фигуру женщины, была вырезана из черного, похожего на эбонит дерева. Над всем этим великолепием парила восхитительная крыша, живописней которой, пожалуй, в комнате не было ничего.

Всем своим существом Кэндис ощущала, как напряженно пульсировало ее тело в ожидании чего-то нового, неизведанного, как быстро бежала по жилам кровь. В комнату ворвался легкий ветерок, принеся с собой отдаленный ритм барабанов, жалобный крик какой-то птицы, похожий на плач скрипки. Это была не птица тикау, но и ее песня, задевая тончайшие струны, проникала в самую душу.

Вот почему, подумала она, закаленные в штормах капитаны с трудом удерживают свою команду, едва достигнув Южных морей. Как они обольстительны, эти Южные моря, сколько в них идущего из глубины веков, опьяняющего душу дурмана! Яд их смертелен, он губит душу, и ты так же, как и они, не можешь найти в себе силы противостоять их губительной власти.

Так вот, значит, как это бывает. Влечение, которое она сейчас испытывала, было не чем иным, как естественным интересом чувственной и восприимчивой женщины к сильному, мужественному, зрелому мужчине, подогретым романтической обстановкой происходящего. Если все это так, то она совершенно напрасно пребывает в таком смятении.

- Какой странный у вас взгляд, - пробормотал он.

- Странный? Мне трудно судить - я не вижу себя со стороны. Какая чудная комната!

Он улыбнулся, ничего не ответив, и в течение всего ужина, который подавался на открытой веранде прямо под звездным небом, он обращался с ней с подчеркнутой любезностью хозяина. Она снова смогла овладеть собой. И в самом деле, глупо было так нервничать! Влечение - это физиология, она возникает в твоих клетках так же непроизвольно, как чувство голода. Впервые в жизни она столкнулась с таким мужчиной - сильным, физически привлекательным, неотразимым, да к тому же еще в тот самый момент, когда она находилась в полном смятении после встречи со Стефани. Вполне естественно, что она так бурно среагировала.

Почувствовав огромное облегчение, она оживилась. Она с большим удовольствием попробовала все те изумительные блюда, что подавались за ужином, выпила немного хорошего вина и обнаружила, что легко отвечает на его учтивую болтовню. Она даже с удивлением отметила, что подшучивает над ним. Ее маленькое лицо искрилось от смеха. Она видела, что он не привык к тому, чтобы над ним подшучивали, но его колдовские глаза светились неподдельным весельем, когда он отвечал ей.

Он попытался налить ей еще немного вина, но она покачала головой и поднесла руки к пылающим щекам.

- Вино просто изумительное, но я и так выпила больше, чем нужно. Как только я начинаю чувствовать, что у меня горят щеки, я знаю, что уже выпила достаточно.

- Какая разумная девочка!

- Женщина. - Она надменно вскинула бровь. - Благодарю за комплимент.

- Прошу прощения, но с этими пылающими щеками и такими сонными глазами вы действительно похожи на пятнадцатилетнюю девочку.

Она устало вздохнула.

- Я знаю. Это несчастье всей моей жизни. Ведь мне двадцать три. А вам?

- Тридцать три.

- Это большая редкость, чтобы человек в таком возрасте стоял во главе столь крупной и влиятельной фирмы, как ваша.

В ответ он слегка пожал плечами, но глаза его по-прежнему были устремлены на нее.

- Это то, к чему меня готовили, хотя я никогда не думал, что так скоро приму на себя обязанности главы фирмы. После смерти моих родителей совет директоров хотел разбить ее на отдельные предприятия, нарушить то единство, добиться которого стоило моему отцу огромных усилий. Я не мог допустить этого, и, к счастью, у меня хватило сил настоять на своем, но это было очень непросто.

Может быть, это ожесточило его, или он таким родился? Взгляд ее медленно скользнул по его лицу, пытаясь найти в его чертах то, что мгновенно производило такое впечатление на любого, кто его видел. Неужели это удивительное лицо, эти жесткие, хищные черты были когда-то по-детски округлы и мягки? Трудно было представить его ребенком. Неужели он мог смотреть на кого-то так же нежно, как на свою сестру?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

"Непросто" было в этой ситуации типично английским выражением сдержанности. Кэндис удивленно подняла брови.

- Кажется, я что-то читала об этом в газетах. Насколько я помню, они писали, что все это больше напоминало войну, причем войну не на жизнь, а на смерть.

На лице Сола мелькнула улыбка, от которой по спине у нее пробежал холодок. Та же хищная, волчья улыбка.

- Что же, я люблю, когда мне бросают вызов, - негромко сказал он.

- А я - нет. Во всяком случае, не в такой форме, - проговорила она со страстной убежденностью в голосе. - Я предпочитаю тихую, спокойную жизнь.

Он усмехнулся. Усмешка была не из приятных, но то, что он сказал дальше, звучало не без юмора.

- Вздор! У вас такой взгляд... Как бы вы ни старались спрятать его, так застенчиво опуская ресницы.

- Какой? - Искренне озадаченная его словами, она допустила неосторожность и посмотрела ему прямо в глаза. Они смеялись.

- Дерзкий. Как у самого настоящего пирата! Скажу больше, у вас очень упрямый рот. Почти невозможно поверить в то, что вы хотите тихой, спокойной жизни.

- Скоро вы договоритесь до того, - сказала она с усмешкой, необъяснимо вдохновленная его словами и тем, что, произнося их, он, не отрываясь, смотрел на ее губы, - что станете утверждать, будто верите во френологию!

- Это потому, что я сказал, что у вас дерзкий взгляд? Я всегда считал, что френологи определяют характер человека по шишкам на голове!

- А некоторые из них - по ртам! - парировала она.

- Значит, вы не любите, когда вам говорят, что вы вспыльчивы и импульсивны? Интересно, почему? Еще несколько минут назад вы говорили мне, что хотели бы быть похожи на моего дерзкого и отчаянного предка, и собирались плавать по неоткрытым морям!

Она бросила на него беспокойный взгляд. Он по-прежнему улыбался, от души веселясь тому, как ловко он заманил ее в ее же собственную ловушку.

- Ну хорошо, - произнесла она с напускной небрежностью, - вы правы, хотя я бы сказала, что, столкнувшись с реальностью двадцатого века, моя романтическая страсть к свободе, кажется, несколько поутихла.

Он негромко засмеялся. В это время в дверях с подносом в руках появилась Айлу. Она величественно проплыла в комнату, поставила поднос на стеклянный столик, стоявший перед Кэндис, и сказала:

- Ваша одежда готова, мадам. Я оставила ее в ванной комнате.

- Благодарю вас. - Кэндис еще раз улыбнулась, но в ответ встретила все ту же холодную почтительность, которая словно ледяной водой окатила ее несколько часов тому назад. - Интересно, почему я ей так не нравлюсь? - задумчиво спросила она, как только Айлу скрылась в дверях.

- А вам бы хотелось нравиться всем?

Она пожала плечами.

- Во всяком случае, я не в восторге, когда так явно выражают свою неприязнь.

- Айлу приходится иметь дело с такими особами, которые готовы на все, только бы попасть сюда. Так что вы должны простить ей, что она и к вам относится с подозрением. Может быть, вы нальете нам кофе?

Эта просьба скорее напоминала приказ. Кофейник был тяжелый, и, разливая кофе, она низко склонилась над чашками, чтобы скрыть свои пылающие щеки. Конечно, у Айлу есть все основания для того, чтобы быть подозрительной. Да, лично у нее нет никаких коварных замыслов в отношении Сола, но зато есть вполне определенная причина для того, чтобы вторгаться в его личную жизнь.

Он пил довольно крепкий кофе, с молоком и без сахара. Когда с кофе было покончено, она решительно встала:

- А теперь мне пора. Могу я вызвать по телефону такси?

- Не беспокойтесь. Обратно вас отвезет мой шофер.

- Нет, нет, - смутилась она. - Честное слово, я вполне доберусь сама.

- Но вы же остались здесь по моей просьбе, - насмешливо подчеркнул он. - Не беспокойтесь, это не займет у него много времени.

Она нехотя согласилась, выходя за ним в сумрак наступившего вечера. К дому подкатила машина. Высоко в черно-синем небе стояла луна, сияя среди алмазной россыпи Млечного Пути, словно огромная жемчужина. Рыбаки, вышедшие в лагуну на ночной промысел, расставляли сети и издалека были похожи на светлячков. Тонкие силуэты скал казались удивительно белыми на фоне чернеющего океана. Зрелище было настолько захватывающе-прекрасным, что внутри у нее все замерло от восхищения.

- Это был чудесный день! - сказала она в порыве восторга. - Благодарю вас, вы были очень добры.

- Я рад. - Это прозвучало так, словно он и вправду был рад.

Всю дорогу, пока они ехали до ее отеля, Джил не проронил ни слова и, открывая перед ней дверцу машины, ответил на ее улыбку с той же отстраненной вежливостью, что и Айлу. В конце концов, охрана на то и охрана, чтобы не доверять, внушала она себе, входя в отель и забирая со стойки ключ.

- Как вы провели день? - непринужденно поинтересовалась дежурная.

- Чудесно. Спасибо.

- Я слышала, это чудное место.

Получив в ответ на свой удивленный взгляд многозначительную улыбку, Кэндис проклинала румянец, горячей волной заливавший ее щеки.

- Да, место чудесное, - ответила она сухо и поспешно пошла к себе.

Как та узнала, где она провела день?

Боже мой, ты становишься просто ненормальной, сказала она себе. Здесь, на Фалаиси, как в любом маленьком городке, все про все знают. Может быть, тот человек, у которого она брала напрокат катамаран, ее муж... или двоюродный брат... или вообще любовник?..

Оказавшись у себя в номере, она сразу же пошла в крохотную ванную комнату и долго плескала холодной водой на свои пылающие щеки. Выйдя оттуда, она посмотрела на часы и поняла, что еще слишком рано, чтобы ложиться спать. К тому же она настолько возбуждена, что вряд ли сможет уснуть.

- Может быть, заняться стиркой? - сказала она вслух и посмотрела на небольшую сумку с приготовленным для этой цели бельем. Она еще некоторое время глядела на нее бессмысленным, невидящим взором. Мозг ее напряженно работал. Что-то не давало ей покоя. Какое-то смутное и подсознательное беспокойство, которое трудно было выразить словами. Как бы желая отделаться от этого ощущения, она передернула плечами. Какая-то жуткая шизофрения, с усмешкой подумала она, спускаясь в прачечную. Сол Джеррард способен довести до такого состояния любую: каждая бы на ее месте чувствовала и беспокойство, и волнение, и настороженность. Богатая пища для размышлений, подумала она, вовсе не имея в виду недавно съеденный ужин.

Уже через час она вернулась к себе и стала раскладывать выстиранные и выглаженные вещи. Покончив с этим, она с каким-то отчаянием оглядела крохотный, чисто прибранный, безликий номер. Беспокойство сидело у нее внутри, терзало ее, жгло. Злясь на себя, она нетерпеливым, резким движением выключила свет и подошла к окну, чтобы опустить штору.

Фалаиси был не тем местом, где можно было найти себе занятие на все двадцать четыре часа в сутки, а ложиться спать было еще рано. Со стороны бассейна доносились радостные возгласы, пронзительный визг и смех. Где-то радом звучала музыка. Пульсирующая мелодия тонула в напоенном тяжелыми ароматами воздухе, и до ее слуха долетал лишь настойчиво выбиваемый ударником барабанный ритм. Мимо окон прошла компания местных жителей. Они пели какуюто песню, и величественное и стройное звучание их голосов заглушил собой навязчивый ритм диско.

Кэндис вздохнула, к глазам подступили глупые слезы, она отвернулась от окна и опустила штору.

Уснула она почти сразу, но, проснувшись рано утром, поняла, что нехорошее предчувствие усилилось. Лежа в предрассветном сумраке, она пыталась определить, когда оно возникло. Это никак не было связано с Солом и вообще с Джеррардами. И вдруг она все поняла. Оно появилось, когда вчера вечером она вошла к себе в номер. Кэндис все больше хмурилась, припоминая, что было накануне вечером: вот она вошла в ванную комнату, подняла сумку с бельем, приготовленным в стирку... Да, сумка! Накануне утром, собирая вещи в стирку, она положила пару носков для тенниса рядом с сумкой, чтобы потом не забыть выстирать их самой.

А вчера вечером она нашла их в сумке.

Кто-то рылся в ее вещах. Внутри у нее все оборвалось. Кто это мог быть?

Ее словно током ударило. Она вскочила с постели, обыскала всю комнату, вытащила всю одежду, чтобы убедиться, что все лежит на своих местах. Все было в порядке. Она бессильно опустилась на кровать, все еще продолжая хмуриться, но чувствуя между тем огромное облегчение. Не потому, что вор мог украсть чтонибудь ценное. Она не могла похвастаться нарядами самые обычные летние тряпки из хлопка. Даже то ее платье, в котором она была в тот вечер в ресторане, не представляло из себя ничего такого, на что бы вор мог позариться. У нее были, правда, довольно милые украшения - так, обычная бижутерия, а все остальное - паспорт, билеты, чековая книжка - хранилось в сейфе у дежурной.

Наверное, горничная, подумала она. Да, должно быть, так все и было: горничная убирала номер, нечаянно перевернула сумку и, не заметив, что носки лежали снаружи, запихнула их в сумку вместе с остальными вещами.

Она решила все-таки спуститься вниз и проверить, все ли на месте в сейфе. Да, естественно, все на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26