– Ольга, а ты не слишком большую нагрузку даешь Фридерике? – продолжала разговор Берта с самым невозмутимым видом. – Мне кажется, на последних занятиях она просто из сил выбивалась. Надо ли это ей? Ведь здешняя балетная школа – частная, она вовсе не предполагает серьезной профессиональной подготовки для своих учениц… Важно, чтобы девочки научились красиво двигаться, танцевать, свободно держаться… Им ведь не выходить на сцену!
В окне своей комнаты на втором этаже мелькнула гладко причесанная светлая головка старшей дочери Бергов. Мелькнула и пропала. Но Ольга успела помахать ей рукой.
– Берта, у Фридерики – талант, – вздохнув, возразила Ольга. – Редкий. От Бога! Ей заниматься надо серьезно – большой толк из этого может выйти. И есть в ней еще…
Она недоговорила. По лужайке со стороны дома к ним спешила девочка лет двенадцати в нарядном, присборенном на талии платье в цветочек. Бледное, почти прозрачное лицо с двумя проступающими серо-голубыми жилками на открытом лбу. Почему-то, глядя на эти жилки, страшно становилось за ее хрупкость, и не внешнюю даже – скорее внутреннюю… Робость, опасающаяся нежданных вторжений в свой мир, печаль недетской задумчивости в глазах – чуткий, трепещущий огонек на ветру…
Ольга не раз с некоторой опаской за девочку узнавала во Фридерике себя. Ведь такой она и сама была в детстве, как раз в том же приблизительно возрасте поступила в хореографическое училище… Ольга знала, какой страшной ценой иногда приходится платить за талант. Как этот дар может отразиться на психике… Такой ранимой и беззащитной в этом нежном возрасте. Сама она заплатила за дар свой сполна… И не хотела, чтобы эта девочка, ставшая ей дорогим существом, повторила ее путь. Но знала также и то, как страшно не реализовать свой дар, не дать ему раскрыться вовремя… Тогда на всю жизнь может остаться горечь невоплощенности, обделенности. Ощущение пустоты, которую ничто не способно заполнить… И она старалась, как могла, помочь Фридерике и осторожно, бережно, но и твердо – опытной рукою наставника – вводила ее в пространство своей профессии. Профессии, недоступной для непосвященных!
А сейчас Фридерика стояла, облокотясь на кресло матери, и сердцем чувствовала, что у взрослых что-то не так – слишком тягостное молчание повисло в воздухе с ее появлением…
– Дорогая, тебе лучше вернуться в дом, – слегка побледнев и обернувшись к дочери, велела Берта. – У нас важный разговор.
– Нет, пускай она останется с нами, – возразил Веренц. – Как дела, Фридерика?
– Дела? – переспросила она, улыбнувшись немного печальной улыбкой. – Как всегда… Мам, можно я покажу фрау Ольге мои розы?
– Не стоит, моя милая, – железным тоном ответил ей Веренц. – Фрау Ольга еще не допила свой кофе. А потом нам и в самом деле предстоит серьезный разговор. Кстати, где твой отец?
– В доме, – дернув плечиком, ответила девочка. Она начала беспокоиться, замечая напряжение взрослых.
– Дорогая, посиди немного с Клаусом, – самым небрежным тоном, на который только была способна, ответила Ольга. – А мы пока с мамой пройдемся. Клаус, ты не возражаешь? – ослепительно улыбнувшись, спросила она.
– Ничуть. Только недолго. А Фридерика пока сходит за папой. Позови к нам отца, Фридерика. – В интонации Веренца послышались нотки приказа.
Девочка в недоумении поглядела на мать. Та кивнула, и Ольга заметила, что в глазах Берты блеснули слезы. Но она быстро справилась с собой, успокаивающим жестом положила руку на плечо дочери и подтвердила:
– Ступай, позови папу. Мы немного пройдемся по берегу и тотчас вернемся. Хорошо, моя девочка?
Та кивнула и устремилась к дому. Налетевший порыв ветра раздул колоколом подол ее легкого платья. Женщины постояли с минуту, глядя ей вслед, а потом, больше ни слова не говоря Веренцу, быстрым шагом стали спускаться к прудам.
– Берта, ты еще веришь мне? – негромко, срывающимся голосом начала Ольга, стараясь, однако, сохранять на своем лице выражение беззаботности, чтобы Веренц не смог догадаться, о чем они говорили. – Я…
– Я все понимаю. Молчи! – прервала Берта ее объяснения. – Мы с Вальтером ни секунды не сомневались в тебе. Мы поняли, что этот мерзавец попросту захотел тебя очернить, чтобы развязать себе руки. Он был уверен, что мы поверим ему – не тебе. Но он просчитался. Мы не поверили ни единому его слову… Мы знаем, что ты в не меньшей опасности! Что тебе, как и нам, надо спасаться!
– Берта, сейчас речь не обо мне… Под угрозой твоя семья! Девочки… Чем он вам угрожает? Что он затеял? Я только краем уха слышала его разговор с тобой, детали мне неизвестны.
– Все дело в уплате налогов. – Берта, улыбаясь, разглядывала новое платье Ольги, восхищенно покачивала головой, делая вид, что они всецело поглощены невинной беседой о туалетах. – Видишь ли, наше законодательство предполагает развитую систему скидок, за счет которых можно существенно снижать сумму выплачиваемых налогов. Это касается профессиональных расходов, платы за обучение, транспорт… Скажем, в прошлом году мы купили машину. Если наш поверенный убеждает налоговую инспекцию, что эта машина необходима Вальтеру для разъездов по срочным врачебным вызовам, то налог на нее можно существенно снизить. За те десять лет, что Веренц ведет наши дела, он так хитро их запутал, что мы, как выяснилось, недоплачивали большую сумму, и теперь у нас колоссальная задолженность – около двух миллионов марок. Если это откроется, нам грозит наказание до пятнадцати лет тюрьмы.
– Как же он это сделал? – закурив, спросила Ольга, продолжая мило улыбаться.
– Он сдавал в налоговую инспекцию только подписанные нами налоговые декларации с заниженной суммой платежей. А документы, обосновывающие, почему мы имеем право на снижение суммы налогов, оставлял у себя. Мы же все эти годы были уверены, что он сдавал государству весь пакет подписанных документов. Проверок налоговая инспекция не проводила… В общем, мы оказались в его руках. Он пригрозил, что, если с ним что-то случится, эти компрометирующие бумаги автоматически окажутся в полиции, и тогда мы погибли!
– А что он хочет взамен? Что ему нужно?
– О! Это связано с древней легендой. Существует предание, что замок, который был заложен в том месте, где теперь стоит наш дом, относится не к одиннадцатому, а к девятому веку. И это один из замков, которые основал Роланд, легендарный германский герой, о котором сложено множество поэм и песен… Роланд, покоритель дракона, любимец Карла Великого, которому принадлежал священный рог Олифант, чей трубный глас созывал героев на битву…
– Герой поэмы «Песнь о Роланде»?
– Он самый! После гибели Роланда его знаменитый рог исчез. Но существует предание, что рог этот вместе с другими памятными реликвиями Карл Великий приказал замуровать в подземелье замка Роланда. Наши земли хранят множество древних легенд. Они исполнены тайн… Их стерегут незримые силы. И горе тем смертным, кто осмелится позариться на древние реликвии, охраняемые высшей незримой силой…
– А Веренц?
– Он требует открыть ему доступ в древний подземный ход. Он знает о его существовании и уверен, что рог Роланда и по сей день где-то там. Как ты сама понимаешь, трудно даже представить, во сколько может быть оценена эта драгоценная реликвия… У нее попросту не существует цены! А Веренц одержим мыслью завладеть ею.
– Он говорил мне, что после осуществления задуманного им плана собирается скрыться в Бразилии. Он грезит о несметном богатстве.
– Это богатство скрыто здесь, под землей. Но мы с Вальтером даже и думать не смели о том, чтобы проникнуть туда. Бог знает какие несчастья могут обрушиться на того, кто осмелится прикоснуться к бесценным реликвиям и нарушить табу Карла Великого, завещавшего похоронить их здесь навсегда…
– Веренц сам хочет проникнуть в подземный ход?
– Он требует, чтобы Вальтер помог ему в этом. Вальтер убеждал его, что это опасно, – подземелье настолько старое, что с любым, кто попытается проникнуть туда, может случиться беда. Стены обрушатся. Или свод… Да мало ли что… Мы ведь даже не представляем, что может произойти…
– Духи? – пристально глядя Берте в глаза, предположила Ольга. – Ты веришь в них?
– Ты знаешь, я католичка. Мы с Вальтером никогда не стремились к богатству – оно само шло к нам в руки. Все, что есть у нас, – это семья. Покой. Наши девочки… Я знаю, человек в любой момент может лишиться всего… – Она повела рукой, указывая на гряду деревьев, росших за прудом. – И этого имения. Дома… Меня не это страшит. Мы должны отдавать… – запнулась она, – все, что есть, без оглядки тому, кто нуждается в нашей помощи… Но мы всегда охраняли семью, не допуская к нам чуждых по духу людей. Мы оберегали наш духовный покой. Нашу любовь и радость. А те, кто подпадает под власть золотого тельца, кого манит призрак богатства… О, деньги обладают магической властью! А магия – власть Люцифера! Это иллюзия, которая обладает мощным притягательным полем, выпивает все соки, поглощает духовные силы, переключая их в сферу материального… Я сбивчиво говорю, да?
Ольга отрицательно покачала головой:
– Я хорошо понимаю то, что ты хочешь сказать. Вы впустили в свой дом прислужника Люцифера. Вы подпали под его влияние, под его темную власть. Светлое духовное поле этого места оказалось как бы обесточено. Оно как бы пробито. Его больше не защищает покров благодати… Так?
Берта молча кивнула.
– И теперь ты боишься, что темные силы… что они выйдут на свободу! Если Веренц, нарушив древний запрет, попадет в подземелье. И наказание коснется не его одного… всех вас! А оно может быть страшнее, чем угроза тюрьмы, разорение, чем любая угроза реального мира… Ведь так?
Ольга замолчала, глядя на гладь пруда. Изредка по воде шли круги – плескалась рыба. И обе женщины, не отрываясь, смотрели на эти круги, думая о своем.
– Знаешь… – Берта коснулась руки Ольги. – Мне иногда казалось, что моя жизнь слишком спокойна. Что так не может продолжаться долго… Что это должно когда-нибудь кончиться. Если хочешь, я иногда… как бы это сказать… внутренне протестовала против такой налаженной жизни. Ее пульс слишком ровен. Слишком! Человеку нужно преодоление – та работа, без которой он не может быть человеком… Воды наших прудов понемногу заросли тиной, и нужна буря, чтобы очиститься…
Ольга взглянула на Берту с нескрываемым удивлением – она и не предполагала, что в ней, как и в самой Ольге, скрывался мятежник.
– Только бури… они разные, – продолжала Берта, – и не дай Бог вызвать огонь на себя – растревожить те силы, с которыми человеку лучше было бы вовек не встречаться… А Веренц… Он не понимает, что играет с огнем!
– Что же нам делать? – Ольга двинулась вдоль берега. Берта – за ней. – Мы должны победить дракона. Но как?
– Сегодня вечером он намерен проникнуть в подземный ход. Этого допустить нельзя – последствия могут оказаться ужасными…
Налетевший ветер пригнал хмурые тучи, вызолоченные тревожным солнечным светом. Они неслись в поднебесье с какой-то лихорадочной поспешностью, точно стремились сбежать отсюда…
– В доме есть оружие? – не глядя на Берту, глухо спросила Ольга.
– Есть старинное ружье, принадлежавшее моему деду. И у Вальтера есть пистолет. Только… Уж не думаешь ли ты пристрелить его? – испугалась Берта.
– Скоро будет дождь, – не отвечая, заметила Ольга. – Пойдем назад. К нам спешит Вальтер.
Обе женщины развернулись и направились к дому. Веренц поднялся из-за стола, вглядываясь в их лица с хмурой подозрительной улыбкой.
– Ну вот, наконец-то! Заблудшие овечки вновь возле своего пастыря! – Он деланно расхохотался, и от этого лающего смеха у Ольги мурашки пробежали по коже.
«Как же я всего этого раньше в нем не разглядела… – думала она. – Этот оскал… Этот оценивающий ледяной взгляд… Глаза… Пустые, чужие, холодные… Что ж это было со мной? Наваждение? Он ведь казался мне совершенно иным – благожелательным, спокойным, уверенным. Но под обличьем лощеного добродушного бюргера скрывался зверь! Неужели он такой хороший актер? Но Берта, Вальтер? Они-то… Десять лет дружбы! Абсолютное доверие… И это при том, что оба – врачи-психотерапевты… Казалось бы, должны видеть человека насквозь. Что это, оборотничество, колдовство? Бесовские силы глаза нам застили? Ну вот еще! – тут же возмутилась она. – Не хватало еще признать в нем вампира! Тоже мне граф Дракула! Нет, он просто самый обыкновенный мошенник, только высокого полета. Из тех, кто годами умеет ждать и морочить голову уверениями в искренней дружбе, чтобы затем одним ловким движением поддеть рыбку на свой крючок! Но мы еще поглядим, кто кого подденет, фашист проклятый! Тебя заинтересовала тайна славянской души? Так я постараюсь ее раскрыть, не обрадуешься! Чертов прислужник!»
Эти мысли, кажется, несколько приободрили Ольгу. Она весело поглядела на Веренца и, дурачась, делая вид, что падает, оперлась на его руку, которую он ей поспешно подставил.
– Эта поездка в Москву дорого мне далась! – закатывая глаза, пояснила она свою внезапную слабость. – Не спала, не ела, носилась по городу. Смеялась, прощалась. Конечно, и поплакать пришлось. В общем, порядочная встрясочка, доложу я вам! Зато теперь спешить некуда и можно расслабиться. Слушайте, пойдемте-ка в дом, я вам о Москве расскажу. Она так изменилась!
– Дорогая, что может быть лучше! – подхватила ее тон Берта. – Я просто сгораю от нетерпения. Никогда не думала, что такое платье можно купить в Москве!
Но Вальтер, упорно хранящий молчание, не собирался поддерживать их игру. Не обращая внимания на болтовню женщин, он обратился к Веренцу:
– Клаус, я хотел бы увезти девочек. Они не должны быть свидетелями всего этого.
– До тех пор пока все не кончится, никто не покинет пределов имения. Об этом не может быть и речи! – отрезал Веренц.
– Вальтер, умоляю, не надо его злить! – шепнула ему Берта, когда все трое направились по дорожке в дом. – Мы же договорились… Делаем вид, что ничего особенного не происходит. Пока…
Он бережно пожал ее руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23