Хотя я и не краснел лет где-то эдак с тринадцати, однако постарался отразить на лице крайнее смущение.
– О, прощу прощения, мэм, – пробормотал я, стыдливо отводя глаза. – Это моя ошибка.
– Не вините себя, – ответила Барбара. – Должно быть, это не ваша, а фрейдовская ошибка.
Будучи Зипом Мартином, я, конечно же, не понял намека. Поэтому просто растянул рот в идиотской улыбке, вернул ей ночную рубашку и отвесил глубокий поклон.
– Возможно. Что ж, еще раз до свидания. – Я повернулся и пошел прочь.
Один. Я знал, что мне не придется считать даже до десяти.
Два. Я понимал всю трудность ее положения. Видеть, как я ухожу, понимать, что, возможно, ухожу из ее жизни… навсегда.
Три. К тому же я был очень неплохой кандидатурой. Симпатичный, умный, скромный, опрятно одетый, находящийся на государственной службе.
Четыре. Не говоря уже о том, что я не имел ни малейшего понятия о ее репутации злостной, манипулирующей людьми и зацикленной на себе мужененавистницы.
П…
– Зип!
Так-так, Барбара Новак! Ты сломалась уже на цифре четыре! В какой-то степени ты даже побила рекорд! Я повернулся к ней, изображая крайнее удивление.
– Да, мисс Новак?
– Как долго вы намереваетесь пробыть в Нью-Йорке? – почти умоляюще спросила она меня.
– Еще некоторое время. НАСА поручило мне здесь работу над одним специальным проектом.
Я подошел к ней поближе и прошептал:
– Очень важным секретным проектом.
– О… да?
– Вы ведь умеете хранить секреты?
– Да…
– Я тоже, – улыбнулся я ей в ответ. – Хм, кажется, у нас много общего.
Бьюсь об заклад, моя последняя фраза вызвала у нее совсем уж недвусмысленные ассоциации.
Мисс Новак бросила на меня застенчивый взгляд.
– Кажется, да. Может быть, нам стоит узнать, что у нас общее, а что разное?
Я притворился, будто этот вопрос поставил меня в тупик. Было трудно, но я постарался.
– Как это?
– Не хотите напроситься ко мне в гости, чтобы узнать друг друга немного получше?
– Немного получше? – спросил я.
– Намного лучше, – ответила Барбара, надеясь, что я наконец пойму ее намек.
Я почесал голову, как Крошка Абнер в газетных карикатурах.
– Намного лучше, чем что? – снова спросил я, разбивая ее надежды.
Тщательно взвешивая каждое слово, она отчетливо произнесла:
– Совсем хорошо.
– О боже! – воскликнул я, дав понять, что даже такие, как я, простые фермерские парни, понимают подобные вещи. – О нет, мэм. Я не могу пойти на это. Я бы не смог позволить себе узнать вас совсем хорошо до тех пор, пока не узнал бы вас намного, намного лучше.
– А я не могу позволить себе ждать слишком долго, – сказала она. – В мои планы не входит влюбляться в вас. Что скажете, достаточно ли вы хорошо меня знаете, чтобы согласиться на чашечку кофе?
Широко улыбаясь, я предложил ей руку, и мы вдвоем направились вниз по улице, мимо окон химчистки, в одном из которых я увидел лицо миссис Литцер, которая крайне подозрительно уставилась на нас.
Барбара
Викки тем временем переживала далеко не лучшие времена.
Так как если она думала, что до успеха книги «К черту любовь» ей было трудно найти общий язык с мужчинами-редакторами, то ныне всякое сотрудничество с ними стало абсолютно невозможным. Все они стали вести себя с ней в стиле К Черту Викки.
Она надеялась, что теперь ей выделят заслуженное полноправное место за столом заседаний.
Однако ей отчетливо дали понять, что не только не собираются наделить ее правом решающего голоса, но и вообще не хотят видеть в зале заседаний.
Любое предложение Викки зарубали на корню.
– Не думаю, что нам стоит браться за переиздание этой книги, Викки, – говорил ей Е. Г. – Игра явно не стоит свеч.
– Хорошо, – отвечала Викки, борясь с раздражением и изо всех сил пытаясь соблюдать приличия. – Следовательно, «Баннер-хаус» отклоняет рукописи Бетти Фрейдан «Загадка женшины» и Хелен Герли «Секс в жизни незамужней девушки».
Что бы она ни предложила, проект отклоняли. Кипя от негодования, однажды Викки даже решилась на эксперимент, дабы проверить, не преувеличивает ли степень их предвзятости.
– Итак, следующий проект. Манускрипт, написанный Богом, с преамбулой от лица Джона Гленна…
– Нет-нет, Викки, – замахал рукой Е. Г., глядя в окно. – Это не для нас.
– Я так и думала, – ответила Викки.
Кэтчер
– Ты что, посеял еще одни очки? – спросил я Питера, подходя к столику в ресторане «Красное дерево».
Он как-то странно держал в руках меню, и со стороны было непонятно, читает он его или нюхает.
– Нет, я прячусь, – объяснил Питер. – Там Викки с каким-то парнем. – Он качнул головой в сторону одного из соседних столиков.
Значит, это та самая Викки. Только парень с ней был вовсе не «какой-то».
– Это Джонни Трементус, защитник, – сообщил я Питеру тоном, намекающим на то, что уж ему-то стыдно не знать такие вещи. Он уставился на меня с немым вопросом в глазах. – Я имею в виду футбол, – пояснил я. То же идиотское выражение лица. – Американский вид спорта.
– Да-да, понимаю, – очнулся Питер. Он знал о футболе все. Его семья спонсировала одну из команд НФЛ. – Так что там этот Трементус – он большая шишка?
– Ну, возможно, он не так хорошо известен, но считается неплохим защитником. Тысяча четыреста тридцать два паса в общем зачете.
Питер выглянул из-за меню и сердито нахмурился.
– Да, а сейчас он, похоже, настроен на тысяча четыреста тридцать третий.
Трементус обвел глазами комнату, как будто что-то искал; возможно, всего лишь высматривал официанта, но этот взгляд спугнул трусишку Питера, и он опять забаррикадировался за папкой с меню.
Я внимательно наблюдал за объектом обожания Питера и ее именитым спутником. Викки наклонилась к Трементусу, держа незажженную сигарету в зубах. Спички. Вот что он искал. Защитник похлопал себя по карманам, потом поднял подсвечник на столе и поискал что-нибудь, чем можно было бы зажечь сигарету.
– Викки оставила свои тылы незащищенными, но Трементус, как ни странно, промахивается, – прокомментировал я происходящее Питеру.
– А что это означает на языке непрофессионала? – спросил меня Питер из-за папки с меню.
Джонни встал, дружески обнял Викки и в одиночку направился к выходу. То, что он сделал или сказал, определенно ей не понравилось.
– Он уходит с поля, – сообщил я Питеру. – Это твой шанс. Ты должен заменить его. Она не только не защищена, она повержена.
Питер положил локти на стол и оперся подбородком о руки.
– Нет, не могу. Она меня ненавидит.
– Она ненавидит не тебя, – возразил я. – Он ненавидит меня. Хватит просиживать штаны. Вступай в игру.
– Ты действительно так думаешь?
– Сейчас или никогда. Как только ты опубликуешь мое публичное заявление о Новак, она действительно тебя возненавидит и тогда время будет уже потеряно.
Питер бросил на меня сердитый взгляд.
– Нет, вы только послушайте! Ты что, не можешь сойти с тропы войны, объявленной Новак?
– Не-а. Ни за что. Я уже втерся в доверие врага. Теперь, если я войду к ней в вигвам, то не застану ее врасплох. Говорю тебе, Кимо Сабе, если хочешь получить приз в виде ожерелья из раковин, атакуй Викки прямо сейчас, пока не слишком поздно. Питер закатил глаза к небу.
– Хорошо! Довольно футбола и войны! Я иду!
Я наблюдал за ним. «Бедный парень», – мелькнуло у меня в голове. Он приблизился к столу Викки с видом семиклассника на первом школьном балу.
У меня накопился весьма богатый опыт чтения по губам, так что я смог понять, о чем они говорили.
Питер подошел к столу Викки в тот момент, когда она зажигала сигарету.
– Привет, Викки.
Молодец, Питер. Будь холоден и спокоен.
– Привет, Питер.
Однако вслед за этим Питер сразу же раскололся, как шалтай-болтай.
– Ты влюблена в этого футболиста? – выпалил он с горячностью.
Я поморщился. Бедняга просто не мог довести игру до конца.
– Больше нет! – Викки находилась на грани истерики. – Ему нужно было только одно! – Она схватила со стола увесистую папку. – Пропихнуть в издательство свою рукопись! Он даже не попытался хотя бы из приличия соблазнить меня! Все, я сдаюсь! Сдаюсь как редактор и как женщина. Мужчины, которые завидуют моему успеху, не оставляют меня в покое днем, а мужчины, которые уважают мой успех, не способны удовлетворить меня ночью!
Питер сел за стол и взял ее руку в свою, будто собирался сделать предложение.
– Не знаю, как насчет других мужчин, – искренне сказал он, – но если бы у меня появился шанс, то я бы завидовал и уважал тебя днем и ночью, ночью и днем!
Викки была потрясена.
– О, Питер! Это правда?
– Клянусь! – еще более искренне ответил он.
Она просияла:
– Даю тебе шанс.
Викки подняла бокал. В ответ Питер поднял свой стакан с коктейлем. Дзинь! Гол!
Я покачал головой. Бедный Питер был, конечно, не в лучшей форме. Но каким-то образом ему удалось забить гол в ворота Викки.
К столику подошел метрдотель, неся скотч со льдом.
– Ваш заказ, мистер Блок.
Очень вовремя, мне как раз не помешало бы выпить. Быть тренером – нелегкая работа.
– Спасибо, Генри. Только с сегодняшнего дня, – я достал запасные очки Питера из кармана и нацепил их на нос, – обращайся ко мне как к майору Зипу Мартину. Сообщи об этом другим официантам, а также швейцару, гардеробщикам, таксистам…
Генри даже не моргнул глазом.
– Будет сделано, – отозвался он, – майор.
Мы уже давненько с Генри друг друга знаем. Еще с тех самых старых добрых дней. Я отсалютовал бокалом в знак благодарности.
Барбара
Я торжествовала, потому что наконец-то начинала жить по разработанным мною принципам теории «К черту любовь».
Само собой, дать совет – это одно. А принять его к сведению и применить на практике – совсем другое.
Но теперь на горизонте появился маленький Зип, который поможет мне навести порядок в собственной жизни. Если все пойдет так, как я планирую, то, возможно, мне удастся провернуть это дельце, не потеряв голову от любви.
Дзинь!
Мы с Зипом чокнулись шампанским, сидя в ложе театра. Пузырьки щекотали мне нос, пока я нарочито медленно пила и рассматривала своего ухажера поверх бокала.
О чем можно еще мечтать: вечерний спектакль в лучшем бродвейском театре, специально заказанная ложа и привлекательный мужчина. И все это без какой-либо суеты и особых усилий с моей стороны. И даже если я и не прочь закончить этот вечер маленькой порцией секса a la carte, то в этом нет ничего зазорного – ведь я сама заказываю музыку.
– Ах, как это замечательно, – прошептала я. – Должно быть, мы единственные в Нью-Йорке, кто еще не смотрел «Камелота». – Я улыбнулась, глядя на него, и отметила про себя, каким добропорядочным и умным он выглядел в очках. – Ты ведь пригласил меня сюда не просто из вежливости? Ты действительно еще не видел «Камелота»?
Зип посмотрел на меня и поднял руку.
– Могу поклясться, Барбара, что я его действительно еще не видел.
Он сказал это таким тоном, что мне почему-то захотелось рассмеяться, хотя сама не понимала почему.
Однако у меня не было времени поразмышлять над этим, так как в зале погасили свет, а зрителей попросили занять свои места.
Я никогда еще не смотрела спектакль из ложи, и меня переполняло пьянящее чувство восторга. Оглядываясь по сторонам, я осторожно придвинулась чуть-чуть поближе к Зипу.
Он улыбнулся, пододвинул свой стул… к перилам, сцепил руки в замок и положил на них подбородок, чтобы лучше видеть сцену.
Конечно, это было не то, чего я ожидала, но я не могла не улыбнуться. Как мило. Он действительно собирался смотреть эту пьесу.
Не в пример многим мужчинам, которые воспользовались бы уединением ложи и перешли бы к более решительным действиям.
Но Зип Мартин играл по собственным правилам.
Впрочем, я тоже. И я собиралась повеселиться, взяв на себя роль лидера.
* * *
Следующие несколько недель были просто чудесными – лучше, чем я даже могла себе представить. Мы с Зипом Мартином виделись каждый день. И постоянно куда-то ходили. Рокфеллеровский центр. Универмаг «Мейси» на Геральд-сквер. Здание ООН, «Автомат», статуя Свободы.
А эти вечера и ночи в городе, залитом неоновым светом…
Боб Дилан в «Фолк-сити». Трио Питер, Пол и Мэри в «Гринвич-гейт». Барбра Стрейзанд в клубе «Бон Суар».
Таймс-сквер, Роузленд, Латинский квартал, Пигаль. Мы слушали пение Бадди Рича и Каунта Бейси в Метрополе. Танцевали твист на конкурсе танцев в «Смолз парадайз».
Мы посещали столько мест, что у меня даже закончились наряды.
И вот в один прекрасный вечер мы сидели в Центральном парке и любовались звездами. Это был прекрасный романтический момент, и я решила взять инициативу на себя.
На мне было одно из самых моих любимых платьев – из красного шифона и без бретелек, поверх я набросила классическую накидку голубого цвета. Мой стилист утверждает, что голубой цвет идет к моим глазам.
Но даже если Зип тоже так считал, то был слишком робок, чтобы сказать об этом.
– Это так здорово, Барбара, – застенчиво признался он. – Я так рад, что встретил тебя, мое пребывание в Нью-Йорке показалось мне таким приятным.
– И я тоже рада, Зип.
– Мне очень нравится проводить с тобой время. Я действительно чувствую, что начинаю узнавать тебя получше.
– Замечательно, Зип. – Я глубоко вздохнула, а затем произнесла слова, которые репетировала в течение целого дня: – Но, к сожалению, я тоже со своей стороны узнаю тебя лучше. И чем больше узнаю, тем больше ты мне нравишься. Так, к примеру, вчера я поймала себя на том, что думаю о тебе, вместо того чтобы работать.
Зип с удивлением взглянул на меня.
– А разве это плохо?
Я грустно кивнула в ответ.
– Это идет вразрез с моими принципами. Я не могу позволить себе тратить время на любовь, Зип. – Его лицо казалось таким мужественным в лунном свете, что мое сердце чуть не дрогнуло. Но необходимо было придерживаться собственного плана. – Хочу предупредить, что если начну влюбляться в тебя, то буду вынуждена немедленно порвать нашу связь.
Зип посмотрел на меня глазами маленького щенка.
– О нет! Не говори так, Барбара! Не могла бы ты немного подождать и не влюбляться в меня до тех пор, пока я не узнаю тебя еще чуть-чуть получше, чтобы самому влюбиться в тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19