Муж, правда, отправился играть в гольф, так что у нее было время, чтобы покончить с этим.
– Конечно, Сэм, – согласилась Кэролайн, – садись, пожалуйста. – Она села на один из стульев времен королевы Анны, обитых шелком, которые стояли по бокам стола эпохи Людовика XV. Она указана гостю на такой же. Какой смысл приглашать его в музыкальный салон или в гостиную – ведь в таком случае он может не понять, что неприлично задерживаться здесь дольше, чем на галантную минуту. – Итак, – сказала она, расправляя свою креповую юбку цвета охры. – Чем же я могу помочь, по-твоему?
– Прежде всего скажите: доходили ли до вас слухи, что мистер Делано был на мели? – Он сложил козырек своей бейсболки. Для мальчика его возраста у него была чистая кожа, розовые щеки вполне могли быть показателем того, что он волнуется. Хотя бы записей не делает.
Кэролайн изобразила улыбку.
– Я всегда держала за правило никогда не вмешиваться в чужие дела, особенно в финансовые.
– Но, – сказал Сэм, и его щеки порозовели еще больше, – я не имел в виду…
– Винсент был неплохим человеком, Сэм. Прошло много времени с тех пор, как они развелись. Если бы она хотела убить его, я думаю, она бы уже давно это сделала.
Прежде чем она успела продолжить, раздался глухой стук задней двери, и потом они услышали душераздирающий крик.
Глава 16
Сэм сорвался со своего стула и кинулся через холл на кухню, туда, откуда донесся крик, очень похожий на крик Хлои.
Кэролайн побежала вслед за ним, но к тому времени, как она добралась туда, Хлоя лежала на полу, а Сэм поддерживал ей голову.
– Я могу помочь? – спрашивал он. – Что я могу сделать?
Девушка рыдала.
Кэролайн любила свою дочь, но ненавидела спектакли, которые та устраивала, – эту дурную черту она получила в наследство со стороны семьи Джека. Мать удержалась от того, чтобы потребовать от Хлои подняться и прекратить вести себя как ребенок. Здесь был Сэм: она не могла позволить ему побежать домой и рассказать Дане, что Кэролайн, может, и отлично справляется с фондом, но зато она плохая мать. Так что она приняла неженственную позу, угрожая сократить срок службы своих французских колгот за триста долларов.
– Хлоя, дорогая, – сказала она, легонько отталкивая Сэма с пути. – Что случилось?
– О, мамочка, это ужасно!
Кэролайн также ненавидела, когда дочь иногда называла ее «мамочка». Это звучало как-то по-детски. Кэролайн повернулась к Сэму:
– Ты должен уйти немедленно.
– Но может быть… я могу как-то помочь? – снова спросил он, поднимаясь на ноги.
– Убей его! – гневно воскликнула Хлоя, и ее зеленые глаза – глаза Джека – потемнели, а ее тонкие губы – губы Кэролайн до того, как ей их накачали, – стали еще тоньше и сжались.
– Так, так, – сказала Кэролайн, – никто никого убивать не будет.
– Ты можешь передумать, когда узнаешь, что случилось.
– Тсс, тсс… – прошипела мать, затем снова посмотрела на сына Даны. – Сэм, – обратилась она к нему, – спасибо, но прошу тебя, уходи.
Хлоя отпрянула от матери и встала рядом с Сэмом.
– Ты уйдешь, если пообещаешь убить этого ублюдка, – сказала она.
– В мире полно ублюдков, – ответил Сэм, а Кэролайн попыталась взять себя в руки.
– Этого зовут Ли. – Хлоя буквально выплюнула это слово. – Ли Сато. Мой бывший жених. Он только что расторг нашу помолвку.
Кэролайн вдохнула так громко, что этот звук был слышен в соседней комнате, и вниз по улице, и в другом округе.
– Ли изменял мне. Он сказал, что любит другую. Мало того, она русская. Она даже по-английски не говорит!
Кэролайн не стала упоминать, что Ли тоже на нем почти не говорит.
– А эта девушка… состоятельная?
– Ее отец занимается международной торговлей. У него куча денег, мамочка. Гораздо больше, чем у нас.
И этим, Кэролайн знала точно, сказано все.
– Мне наплевать, что говорит этот адвокат, – бурлила Дана, когда они с Китти наконец-то вырвались из офиса Пола Тобина и уютно устроились в машине. – То, что Кэролайн спросила тебя, нужен ли тебе киллер, имеет значение.
Китти пожала плечами:
– Он прав в одном. Прошло уже много времени.
– Китти! Подумай! Ты многих из наших друзей знаешь, кто мог бы быть способным на такое?
– Ты права. Но Джек все еще жив. Она не стала нанимать его, чтобы «убрать» мужа.
«Киллер», «убрать». Ох уж эти юристы! Дана свернула на главную дорогу по направлению к Тарритауну, думая о том, как их тихие жизни стали такими, и ей претила мысль, что это крушение до боли напоминало Индиану.
– Но откуда, черт возьми, Кэролайн знает киллера? – спросила она. – Ведь он же не может быть из компании Джека по игре в гольф.
– Она не сказала. Просто назвала мне его имя.
Дана сомневалась, стоит ли рассказать Китти, что Кэролайн знала о том, что в тюрьме холодно.
Мимо проехал «ягуар». Дана сжалась от страха. К счастью, он был темно-синего цвета, а не темно-зеленого, и никаких памятных надписей о Винсенте не красовалось на заднем стекле. «О Боже, – думала она, – что я скажу Китти?» А вдруг она однажды встретится с Иоландой на светофоре? И что будет, если та узнает о Лорен и Винсенте? Стоит ли рассказывать другу все до конца, если знаешь, что это не принесет ничего, кроме огорчения?
С другой стороны, подумала Дана, от своего отца она узнала, что секреты рано или поздно, просачиваются наружу.
Она сделала глубокий вздох по всем правилам йоги.
– Китти, – сказала Дана, – этот адвокат тебе не поможет. Он даже не собирается проводить расследование. Он даже не считает, что ты сообщила что-то существенное, потому что это касается Кэролайн. Ведь заплатила ему она, не забудь.
– Думаешь, они заодно? Ты считаешь, что Кэролайн убила Винсента, а этот адвокат знает об этом и они сговорились, чтобы подставить меня?
Дана испытала отвращение при слове «сговорились».
– Не знаю, Китти. Не могу представить, зачем Кэролайн убивать Винсента. Но я знаю две вещи. Во-первых, мы идем в полицию. Детектив Джонсон должен об этом знать.
– А это мне не повредит?
– Китти! Это же правда! Правда не может повредить тебе, потому что ты его не убивала!
Китти молча смотрела на улицу.
– Ну а что во-вторых?
Дана вцепилась в руль еще крепче.
– Тебе нужен другой адвокат.
– Я не могу себе его позволить, Дана. У меня нет денег, ты не забыла?
Все эти годы, которые Дана и Стивен были женаты, она никогда ни о чем не просила его. Конечно, он давал ей свободу действий в домашних расходах, и кое-что она даже могла тратить на себя, когда хотела. Но Дана была из семьи полицейского, где носили ненакрахмаленные голубые воротнички, где обед не дома означал поход во «Фрайдиз» в пятницу вечером, где в магазин ходили с купонами на скидку. Нет, она никогда ни о чем не просила Стивена.
– У меня полно денег, Китти, – вдруг сказала Дана, словно если бы она еще подождала, то передумала бы. – Я найму тебе другого адвоката. Хорошего адвоката.
– Но твой муж…
– Предоставь мне беспокоиться о Стивене. – Она иронично улыбнулась и подумала, сможет ли она убедить его, что это поможет Сэму получить высокие оценки в школе.
Кэролайн вскочила в гольф-кар, который стоял рядом с клубным домиком, и поехала по дорожке по направлению ко второй метке. Она не помнила, как села в машину и как приехала сюда, не помнила, что говорила Хлое после того, как та все рассказала. Все, что Кэролайн знала, – что должна отыскать мужа, увести его с чертова гольфа и заставить поработать. Он должен все исправить. Больше никто не может.
«Ли Сато», – в ярости повторяла она.
Да как он посмел?!
Кэролайн нажала на педаль газа. Двадцать чертовых километров в час? Эта штука не может ехать быстрее? Плохо, что они не разрешают использовать здесь мобильные телефоны, – можно подумать, один звонок нарушит концентрацию какого-нибудь чертова гения в туфлях с шипами.
Гольф-кар задрожал, въезжая на холм, метка номер один осталась позади. Четверо мужчин, чьи жены были у нее на рауте, выстраивали свои мячики. «Боже, – подумала она, – неужели ни один человек в этом городе не работает, чтобы прожить?»
Кэролайн коротко и беспристрастно взмахнула рукой, дернула руль, чуть не опрокинув машину. Ей не было никакого дела до того, смотрят мужчины или нет. Все равно выглядеть более нелепо, чем они в своих весенних зеленых и синих футболках, когда на дворе еще апрель и они в Нью-Йорке, а не в Палм-Бич, было невозможно.
Еще один угол, еще один холм. Но метка номер два была свободна; они, наверное, уже перешли ко второму удару.
Не долго думая Кэролайн вывернула руль влево и погнала (погнала? ха!) вверх, затем вниз по очередной насыпи, затем прямо на фарвей, тут-то она набрала обороты и теперь летела на всех парусах.
Затем Кэролайн увидела его.
– Джек! – воскликнула она, перекрикивая шум игрушечного мотора. – Джек! – Крики, как и мобильные телефоны, были запрещены на фарвее. На самом деле на этом самом изгибе даже гольф-кары были запрещены.
Мужчины переходили туда-сюда в зависимости от того, где приземлились их мячи. Четверо мужчин и четыре мальчика-помощника. Все они стояли, замерев и устремив глаза на нее.
Кэролайн приметила бледно-голубой кашемир, который купила на Миртл-Бич и подарила Джеку на Рождество.
– Джек!
Он отошел от своего мальчика и сделал шаг навстречу ей.
– Кэролайн? Что, во имя всего святого, ты здесь делаешь?
Остальные мужчины стали в шеренгу и сплотили ряды на тот случай, если придется защищать Джека Мичема от его жены.
Конечно, здесь был Боб Халлидей. И Ричард Стэнли. И Джонатан Гибсон. Мужчины, чьи деньги стали частью инвестиций Джека и таким образом помогли им купить дом, отправить Хлою в «Маунт-Холак», где она познакомилась с Ли Сато, который поступил в «Амхерст».
– Этот кусок дерьма! – Кэролайн кричала, хотя Джек находился всего в двухстах метрах от нее. – Это был твой выбор. Надеюсь, ты доволен. – Она выключила зажигание и вышла из гольф-кара, предпочитая стоять на земле, уперев руки в бока.
– Кэролайн, – сказал Джек, – может быть, мы пойдем куда-нибудь и обсудим это…
– Здесь нечего обсуждать! Тащи свою задницу на Манхэттен и найди этого слизняка Сато! Он расторг их помолвку, и он разбил сердце нашей дочери! – Когда она говорила о Хлое, из ее глаз брызнули слезы. – Сейчас же, Джек! – закричала она, а потом забралась в кар прежде, чем мужчины заметили, что ее руки начали дрожать, а темная тушь побежала по щекам, прежде чем они смогут заподозрить, что глава семьи, жена Джека, та самая Кэролайн Мичем, ненавидит свою проклятую жизнь.
Глава 17
– Видела бы ты это, – сказал Боб Лорен. – Никогда не видел Кэролайн Мичем такой… эмоциональной. – Он захихикал, усаживаясь на край их огромной кровати, где ночь за ночью Лорен спала на одной стороне, а он на другой, достаточно далеко, чтобы тепло от тела не могло передаться на матрас и подогреть беспочвенные чаяния.
– Не могу поверить, что Ли разорвал помолвку. Что же будет делать Кэролайн?
– Ну, для начала она намерена заставить Джека образумить этого парня.
– Лучше бы оставила все как есть – если этому не суждено случиться, никакие уговоры не помогут сделать из этой затеи счастливый брак.
Боб поднял свои седые брови.
– Осторожно, дорогая. А то я могу подумать, что ты говоришь о нас.
Лорен проигнорировала это высказывание.
– Я навещала Дори, пока ты был в клубе. Малыш очаровательный, но у нее гормональные проблемы.
На сей раз усмешка была больше похожа на храп. Он направился к своему шкафу.
– Девочка просто слишком бурно реагирует.
Лорен закусила губу и перешла к креслу у окна, единственному месту в этом гаргантюанском доме, где она могла спрятаться и предаться своим мыслям.
Боб вернулся, одетый в брюки из легкой фланелевой ткани, в которые с радостью влез. Они были ему коротки, но Лорен не стала об этом говорить. Временами она уставала быть его мамочкой, экономкой, да и женой тоже.
– У Одри никогда не было гормональных проблем, – заметил он. – Ни разу, хотя она родила семерых.
Он заправил рубашку в штаны, затем пристегнул подтяжки. Лорен подумала, каково было бы задушить его ими и не будет ли сложностей из-за того, что они тянутся.
– Одри было не сорок один, когда она рожала.
– Да, но ей было всего сорок три, когда ее сбил автобус. – Муж растянул одну подтяжку и резко отпустил ее на правое плечо, подчеркивая последнее слово, шпыняя Лорен за то, что она никого не родила, и за то, что имеет наглость жить, а Одри уже нет на свете.
Лорен ни за что не стала бы делиться своими опасениями насчет Дори. Она ни за что не стала бы говорить ему, что Джеффри смог увидеть своего сына, только пробравшись тайком в детскую, что Дори наотрез отказывалась пускать его в свою палату, что Лорен провела пол-утра, пытаясь убедить его, что лекарства от боли иногда творят странные вещи и что Дори скоро придет в норму. «Так что, – повторяла она снова и снова, – у тебя очень милый малыш!»
Нет, она не поделится с ним такими вещами, потому что Боб не поймет. Он был другого поколения, с планеты пожилых.
– Я позвоню Кэролайн, – сказала она. – Уверена, она захочет поговорить о том, что произошло с Хлоей.
Боб кивнул, потому что мужчинам нравится, когда их женщины сплачиваются. А ее «недомогание» в клубе скоро забудется и простится: это же Кэролайн Мичем, в конце концов, а Кэролайн Мичем заботится о фондах, которые она основала, и обществе, которое контролирует, и потому что, как подозревала Лорен, большинство мужчин более чем боялись ее.
Если Бриджет не увидится с Люком сейчас, то следующего шанса у нее может не быть до августа. К августу она уже может умереть.
Есть вещи и похуже, подумала она, чем сидеть дома и ждать телефонного звонка, потому что Эйми дала Люку номер домашнего телефона, а не номер ее мобильного.
Вещи похуже – например химиотерапия, которую она начнет завтра. Бриджет решила, что раз уж она все равно не поехала во Францию, то надо покончить с ней. Откуда она знала, что лечение назначат так скоро? Вот что она получила, обратившись в больницу Нью-Фоллса, а не в Нью-Йорке, потому что подумала, что теперь все и так все узнают, так что можно сэкономить деньги на билет на поезд и время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27