-- и лапы вверх! А помидоры, -- говорит, -- у меня еще чище. Я их в
химчистку сдавала. И наждаком терла". Видел своими глазами колбасу. И даже ее
ел. Но тоже глазами. Колбаса называется "охотничья". Я говорю: "Она из кого
сделана? Из охотника?!" А мне говорят: "Не боись. Из охотничьей собаки". Я
говорю: "А чего она такая бледная?" А мне говорят: "А тебя на колбасу поведут
-- ты не побледнеешь?!"
К экзаменам я готовился сам, потому что нашел только одного репетитора,
который готовил в институт -- да и то протезирования. Сочинение я писал на
обязательную тему: "Поднятая целина". А Игорь -- на свободную: "Тихий Дон". Ему
влепили кол, потому что он написал: "Аксинья рассмотрела у Мелехова то, что не
могла найти у своего мужа".
После экзаменов ездили на теплоходе на остров Валаам. Билеты дешевые. 1 рубль.
Но туда. А назад -- уже 8 000.
После зачисления в институт у нас была тискотека. Это такое мирное приятие, где
все друг дружку тискают. Игорь сказал, что туда надо идти со своими швабрами. Я
говорю: "А мы что, пол потом будем драить?" А он говорит: "Да.
Противоположный".
А народу в Петербурге много. Даже больше, чем в нашей деревне. В автобус здесь
сперва не войти. А потом не выйти. Говорят, в одном автобусе была такая давка,
что одна женщина родила. А другая забеременела.
Смотрел по телевизору фильм ужасов. Называется "600 секунд". Его всегда перед
сном показывают. А ведущего зовут -- Неврозов. Такой отличный ведущий! Раньше
всех к месту преступления прибывает. За 10 минут до преступления.
У рынка им. Некрасова (настоящая фамилия -- Мальцев) ко мне подошел парень в
модных штанах и спросил: "Бананы нужны вареные?" А я говорю: "Нет, я картошку
больше люблю жареную".
А еще здесь водится рыба бабец. Игорь мне так и сказал: "Вечером пойдем на Неву
-- бабцов ловить". Я говорю: "А мы, помню, с дедом бельдюгу ловили". А
Игорь говорит: "А я, наоборот, от бельдюг бегаю".
Еще раз убедился, как дорого в Петербурге время. Спросил девушку на Невском:
"Сколько время?" А она -- мне: "2 часа -- 50 долларов".
На этом кончаю, дорогие папа и мама! Жду от вас ответа. Только поменьше слов и
побольше денег!"
Видеосалон

"Был я, видимо, в этом салоне, -- рассказывал дед Степаныч
мужикам, сидя на крыльце сельсовета. -- До отхода поезда ишшо цельный час. Дай,
думаю, зайду. Там на бамажке написано: фантастика, ужасы, карате, еротика.
Взрослым -- тыща рублей. Детям -- девятьсот.
Я говорю билетерше:
-- Один детский. На еротику.
Ну, значить, захожу. Парень какой-то мне говорит:
-- А, дед, на парнуху пришел?
-- Нет, -- говорю. -- Парнуху мне бабка смотреть запретила. Тока -- еротику.
-- А ты хоть знаешь, чем они отличаются? -- говорит парень.
-- Ну, -- говорю, -- парнуха -- это, навроде, как наша парилка. От ее в пот
сразу бросает.
Он говорит:
-- Нет. Парнуха -- это когда у тебя аппарат фунциклирует. А еротика -- когда
уже нет.
-- А, -- говорю, -- значить, у их там наверху в аппарате сплошная еротика.
В обчем, включил этот парень телявизер. Я говорю:
-- Это уже парнуха? Али ишшо еротика?
Он говорит:
-- Это ишшо фантастика. Предвыборная программа кандидатов в депутаты.
Потом он какую-то кнопку на телявизере нажал -- и тут такое началось! Я
говорю:
-- Это уже парнуха? Али ишшо еротика?
Он говорит:
-- Это ишшо фильм ужасов. Программа "Вести". Очередь за дохтурской колбасой.
Причем настоящие ужасы начинаются после того, как эту дохтурскую колбасу съешь.
После нее дохтура надо вызывать. Хирурга.
Ну, а потом карате началось. Там японец с китайцем махаются. Пригляделси я
повнимательней -- а это не карате, а тыквандо. Потому как они друг друга по
тыкве всT тыкают.
Я говорю:
-- А который из их японец, а который китаец?
Он говорит:
-- Да они оба русские. Просто косые. Это ж наша больница для алкашей.
И, представляете, братцы, прыгают вокруг стакана со спиртом и кричат
по-японски: "Я! Я! Нет -- я!"
И тут, наконец, включили то, что обещали: мужики друг с дружкой цалуются.
Я говорю:
-- Ну, уж это точно парнуха!
А он говорит:
-- Нет. Это министр иностранных дел встречает делегацию Великого монгольского
хурала.
Ну, дальше я париться в этом салоне не стал. Поднялси. Парень мне говорит:
-- Погоди, дед. Ишшо девки раздеваться будут. Стричьптиц -- называется.
Я говорю:
-- Нетушки! Мне моя старуха скока раз этот стричьптиц показывала: курицу
возьмет, пострижет, а то ишшо яйцо возьмет, облупит...
Не, мужики, теперь в город поеду -- тока на игровые автоматы пойду. Опосля
расскажу. Если в живых останусь!"
Маленький врач и маленький больной

К маленькому врачу пришел маленький больной.
-- Что болит? -- спросил врач.
-- Ничего, -- ответил больной.
Врач взял молоток и ударил больного по коленке.
-- Так больно?
-- Больно! -- ответил больной.
-- А по локтю?
-- Больно! -- ответил больной.
-- А по ребру?
-- Больно! -- ответил больной.
-- А по спине?
-- Больно! -- ответил больной.
-- А по башке?
-- Спасибо! -- ответил больной. -- Я поправился.
И пошел домой.
Воспоминания ветерана революции, войны, труда и перестройки

Сталина я знал хорошо. Часто с ним встречался. Бывало, встречу
его в газете и сразу говорю жене: "Знаешь, кто это? Это -- Сталин!"
Она говорит: "Сам ты -- Сталин! Это же -- Молотов. На своих
похоронах".
Но так я ошибся только несколько раз. Когда фото печатали не в полный рост, а
лишь по колено. А тогда меня еще подпись сбила: "Сталин со своей матерью". Я и
подумал: "Какой же это Сталин, если "Мать" написал Горький! Антон
Павлович".
Знал я и Жданова. Жданов -- это его псевдоним. А настоящая его фамилия была
Мариуполь. Девичья фамилия Свердлова -- Екатеринбург. А фамилия Ломоносова --
Ораниенбаум.
А вот с Берией я не встречался. И это хорошо. Встретился бы я с Берией --
больше бы никогда его не увидел. Я такой. Если мне кто сегодня не нравится --
Керенский там или Котовский -- я сразу к нему подхожу и вырубаю его из
телевизора!
А Берия -- это, оказывается, тоже псевдоним. Настоящая его фамилия была Ежов.
А настоящая фамилия Ежова -- Ягода. А Ягоды -- Дзержинский. А
Дзержинского -- Бенкендорф. А настоящая фамилия Бенкендорфа -- ЦРУ. Сокращенно
-- ЦСКА. Центральная Спортивная Кузница Америки.
Знал я и Хрущева. Бывало, встречу его на улице на стенке -- и сразу говорю
жене, хорошенько прежде подумав: "Это -- Хрущев. Или -- Подгорный. В крайнем
случае -- Ломоносов". Она говорит: "Какой же это Ломоносов, если у него на
пиджаке орден Ленина присобачен?!"
Я говорю: "Тогда спорим на рубль, что это -- Громыко. Арвид Янович".
Она говорит: "Какой же это, к черту, Громыко, если у него -- парик! Как у
Ломоносова".
Тогда читаю подпись под фотографией: "Кавалер ордена Ленина, работница
ликеро-водочного завода им. Мусоргского у бюста Ленина. Ленин справа. Такой
молодой".
А вот Брежнева я не только знал, но и лично слушал Леонида Ильича по радио,
смотрел по телевизору, читал о нем в одной газете. Многие тогда не понимали,
почему речи у Брежнева были такие длинные, а произносил он всего два слова:
вступительное и заключительное, которые отличались друг от друга только
названием. И еще многие не понимали, почему он говорил всегда одно и то же, а
бумажки ему писали каждый раз новые. А я сразу догадался: это он все наизусть
читал, а в бумажках ему другое писали, для развлечения: стихи там какие-нибудь
или прозу юмористическую, чтобы он не заснул на трибуне. Теперь понимаете,
почему он ни одно слово не мог произнести сразу, в один прием, а произносил его
по частям, с перерывами на вдох, выдох, глотание, сморкание и покашливание. Он
же про себя совсем другое читал. Поэтому вдруг смеялся в том месте, где нам
грустно было.
Но все-таки Брежнев из них был самый человечный человек. Помните, как он
целовался? Никого не обидит. И президента поцелует. И посла. И жену посла.
Его уже за пиджак дергают: "Леонид Ильич, остановитесь! Это же -- почетный
караул! Восемьсот солдат..." Да, так смачно целовался, что вполне мог заменить
дюжину банок на спине больного.
А вот другие наши деятели не любили целоваться. Сталину трубка мешала. Ленину
-- Крупская. А у Хрущева трудно было сразу разобраться, куда целовать. Его куда
ни целуй -- всT щеки.
Ну, а Горбачева СПИД пугал. Поэтому он ни с кем не целовался. Ни с Рейганом. Ни
с Ельциным. Ни даже с Ритой Тэтчер. Хотя она вроде бы женщина.
Да, забыл еще о Суслове с теплотой вспомнить. Серый Кардинал его называли. А я
думаю: почему только он Серый Кардинал? Все они были кардиналы. И все -- серые.
Серые -- потому, что с головой было плохо. А кардиналы -- потому, что с
сердцем. У них одна была линия -- прямая! Как извилин, так и кардиограммы!
Да, многих я знал. Только они меня не знали.
1825 -- 1998
Взятие Бастилии Из недавнего прошлого

-- За что двойку-то получил, сынок?
-- За взятие Бастилии.
-- А это что такое?
-- Это крепость такая.
-- Сколько градусов?
-- Не знаю. Ее штурмом брали.
-- Крепкая, значит. Раз ее так брали.
-- Да, папка, там такая битва была! С солдатами!
-- Конечно, солдатам же тоже надо.
-- Но народ все-таки прорвался!
-- То есть взяли Бастилию-то эту?
-- Взяли, папка. И устроили такой праздник!
-- Конечно, это всегда праздник, когда взял.
-- А потом они ее разбили.
-- Целую?!
-- Да. Только уже пустую.
-- Ну, слава богу! Пустую не жалко. Ее всегда разбивают. Или сдают.
-- А потом они еще генерала захватили.
-- Так уж и генерала! Полковничка, наверно. Три звездочки. А Наполеон, кстати,
там был?
-- Наполеона не было.
-- Ты внимательно читал? Наполеон -- он такой маленький, пузатенький.
-- Там Вольтер был. Томился.
-- Потому что дорогой, наверно. Как Наполеон.
-- Нет, он потому томился, что вольные мысли пробуждал.
-- Так вольные мысли не только Вольтер пробуждает. Но и Смирнофф тоже. И
Распутин. И Менделеев с Горбачевым.
-- А еще там гильотина была.
-- Тоже вольные мысли будит?
-- Наоборот, голову отрубает. В момент.
-- Хорошая штука, значит, если так моментально отрубаешься.
-- Короче, скоро Бастилии не стало.
-- То есть быстро ее разобрали?
-- Быстро, папка. Когда все ушли, там одни развалины остались.
-- Ну, развалились-то, наверно, только те, кому досталось?
-- Да, папка, те, кому досталось, подняться уже не смогли.
-- Конечно, сынок. Самому подняться, без мильтона, очень трудно. А мильтон, он
тебя и подымет, и отвезет, и обмоет, и обчистит.
-- А Мильтон -- это кто, писатель?
-- Писатель, сынок, писатель. На работу тебе такое напишет.
-- В общем, с историей у меня плохо, папка.
-- Ну, почему же, сынок? Хорошую историю рассказал.
В город, или Напутствие

-- А пуще всего, бабка, бойся рэкиту.
-- Ракиту?! Это -- которая у пруда?
-- Нет, бабка, -- рэ-ки-ту. Это когда деньги берут и не возвращают. Вот, для
примеру, Анфиска у тебя руб попросила до получки. А ты, не будь дура, -- сразу
в милицию беги. Они Анфиску-то и накроют. С автоматами. И все у ней
анфискуют.
-- Да, дед, не думала я, что Анфиска-то наша такая... рэкитутка.
-- А еще, бабка, бойся парнухи.
-- А это от чего бывает? Краснухой болела, желтухой тоже.
-- Парнуха, бабка, -- это такое кино, что просто цирк! Когда эту парнуху
смотришь, пар идет!
-- Парилка -- значит?
-- Нет. В парилке -- как? Сперва -- мужики, а после -- бабы. А в парнухе -- все
вместе.
-- Парятся?
-- Да, бабка, иной раз так спарятся -- водой не разольешь!
-- Поняла, дед. Чтоб я еще раз в баню...
-- А еще, бабка, бойся спиду.
-- Аспид?! Гад, что ли, ползучий?
-- Хуже, бабка. Спид -- это гадость такая иностранного производства. Чтобы ее
не подцепить, у тебя все должно быть одноразовое. И ложки, и тарелки.
-- Так это ж сколько ложек на одну тарелку уйдет?!
-- И не только ложки, бабка. Мужики -- и те должны быть одноразовые. То есть
один раз -- с одним, другой раз -- с другим.
-- А у Анфиски мужик как раз многоразовый. Значит, как? -- они друг от дружки
уже спидцепили?
-- Может, и спидцепили. Спид, он же, родимый, через что угодно передается.
-- И через рукопожатие?
-- А это, бабка, смотря -- что пожимать. Ежели обнаженную руку, тогда -- да. А
ежели в рукавице, тогда -- прощай спид!
-- Ну, значит, у Анфиски спиду нема. Она со своим мужиком никогда за руку не
здоровается.
-- А болезнь эту, бабка, принесли голубые.
-- Голубки?
-- Нет, бабка, -- голубые. Это -- мужики, которые без бабы живут.
-- Как сторож Михеич?
-- Вряд ли, бабка. Их тогда двое должно быть сторожей.
-- А почто двое-то, дед, когда у нас и одному охранять нечего? Все уже
растащили! Как голуби.
-- В общем, бабка, увидишь -- два мужика идут, -- знай: это -- голубые. Сразу
домой беги и запирайся!
-- Так что ж мне там, в городе, всех бояться?
-- Нет, бабка, не всех. Вот, например, зеленые. Это -- наши ребята.
-- Алкаши, что ли?
-- Нет, зеленые они не потому, что пьют, а потому, что природу охраняют. То
есть вот перед тобой болото лежит -- не смей его лапать грязными пальцами! Или
шапку на тебе увидят из кролика -- прощай шапка!
-- А что, там, в городе, других-то цветов нет? Получше?
-- Есть, бабка. Оранжевые. Это -- тетки такие, в оранжевых жилетках. Вот их ты
не боись. Это -- рельсоукладчицы. Одной рельсой она может десятерых мужиков
уложить!
-- В постель?
-- Эх, испортили тебя, бабка! На асфальт.
-- Совсем я в этих цветах запуталась! Раньше, помню, были только красные и
белые. А теперь -- и голубые, и зеленые, и оранжевые, и коричневые...
-- Эх, бабка, серая ты! Куда тебе -- в город? Оставайся лучше в деревне!
По брачному объявлению Разговор двух дам

-- И вот он мне говорит, что он -- молодой, высокий, блондин.
-- Ну, не пугайся. Нормальный мужик.
-- Да, но он это мне говорит, сидя напротив меня.
-- Ну, может, он так шутит.
-- Но я же вижу, что он -- старый, маленький, лысый и пузатый.
-- Ну, может, у него душа тонкая.
-- Да, такая тонкая, что ее не заметно. Я говорю: "Вы какую музыку любите?" А
он говорит: "Классическую. Под нее засыпаешь быстрей".
-- Значит, правдивый. Все о себе рассказывает.
-- Правдивый, как же! Он мне говорит:
1 2 3 4 5 6