– Сам тут оставался, а теперь меня спрашиваешь? – накинулась на него Настя.
– А кого же мне еще спрашивать, дядю Кузю?
– Спроси своего приятеля, человека-оркестра, может, он видел?
– А может быть, Анна Николаевна тебя ищет? – спросил Данила.
– Чего ей меня искать?
– Ну, как чего? Она же видела, как ты погналась, то ли за Максом, то ли за Гариком, в новом платье да по помойкам.
– По каким помойкам, что ты ко мне пристал?
Данила счастливо улыбался.
– Ты же не хуже меня знаешь, что они пошли через помойку, так короче. Ты туда не ходила?
– Нет!
Настя начинала уставать от него и решила задать последний вопрос:
– Скажи мне, где Макс и Гарик, и я от тебя больше ничего не хочу.
– Да, сейчас. Может быть, они с подружками на лавочке где-нибудь сидят, а я тебе скажи. Нет уж, дорогая, ищи их сама, раз они тебе так нужны, а я поищу Анну Николаевну.
Видно было, что на этот раз Данила говорил серьезно.
– А я предлагаю сначала посмотреть у него, у Гарика, дома, – сказала Настя. – Они в крайнем номере живут, давай подойдем в окна заглянем, может быть, он там переживает.
– Чего переживает? – не понял Данила.
– Ну, лежит на кровати и переживает.
– Он переживает или нет, я не знаю, а вот ты скоро в петлю из-за него полезешь.
Данила нехотя пошел за Настей. Гарик с родителями занимали крайний номер на первом этаже. Из-за летней жары все окна были открыты. Если он дома, можно было крикнуть ему с улицы. Подойдя, они услышали, как из номера неслись громкие голоса. Настя узнала голос матери Гарика.
– Мне стыдно на улицу показываться, стыдно ребенку в глаза смотреть. Гарик уже большой. Он все понимает.
– Что ты хочэшь от меня, жэнщина?
– Я не женщина. Я жена тебе. Старый уже стал. А туда же, бес в ребро.
– Я старый?
– А что, молодой?
– Конэчно.
– Где всю неделю по ночам прохлаждаешься?
– Работаю, говорю же тэбэ.
– Знаю я твою работу. Работать днем надо. Как только эта хозяйка приехала, тебя дома днем с огнем и с собаками не сыщешь.
– Мэньше разговаривай. Дай мнэ бэлую сорочку и чистые носки.
– А носки зачем? Ты что, разуваться где будешь?
– Вай мэ, стараешься, стараешься, домой каждую копэйку нэсешь, а она будет рэвновать. Говорю тэбэ, я к ней никакого отношения нэ имею. У нас производственные дэла.
– Производственный роман, вот твои дела. Господи, зачем только я за тебя замуж выходила? Рэбенка бы постэснялся.
– Не впутывай только рэбенка в мои дела.
– Пусть знает, какой у него отец.
Послышались всхлипы.
– Дорогая, ты же знаешь, я здэсь нэ хозяин. Если нам завтра отсюда придется уезжать, то даже продать нэчего будет. Нас как собак выгонят на улицу. Поэтому приходится выполнять все прихоти и указания.
– Я тебе поверю последний раз.
– Бэлье тоже дай чистое, – последовал мужнин приказ.
– Перебьешься. Вчера только надел чистое. Уйди с моих глаз долой. Люди приезжают, отдыхают, а я только на них батрачу.
– Успокойся, дорогая, у нас доля такая. Мы бэженцы. Я ведь нэ виноват, что ты нэ родилась графиней.
– Тебе бы только графиню. И этой живондрычки с тебя хватит. Вот, пусть сын знает, какой ты есть ловелас.
– Ты что, ему сказала?
– А он, думаешь, сам не догадывается?
– Глупая жэнщина. Я когда-нибудь укорочу твой язык.
– Попробуй только. Сын подрастет, он тебя быстро на место поставит.
– О, моя нэсчастная голова, какая ты глупая жэнщина.
– Глупая, не глупая, а я ей все скажу.
– Она уже уехала.
– Ничего, приедет.
– С ума сошла, ничего нэ было, мы баланс подбивали.
– А почему тогда она как сумасшедшая выехала из шестнадцатого номера, если ничего не было?
– Давай галстук, мне на работу в казино пора.
– До утра?
– Да, до утра. Там работа такая… Гдэ Гарик бродит?
– Твоя порода. Не успела приехать первая девчонка, как под окнами уже с утра ее дожидается. Стыдно перед людьми.
– Тебе все стыдно, стыдно. Хватыт, и так мальчик все лэто работал, пусть теперь немного отдохнет.
– Ты бы ему денег дал, а то у мальчишки даже рубля нет на карманные расходы. Пошла в магазин, а он там корзинку купил и остался должен три рубля. Мальчик сидел, целый день что-то писал. Дома денег нету даже на конверты.
– Вот поэтому я двадцать четыре часа в сутки и работаю. А ты мне нехорошие слова говоришь. Дай носки.
Настя с Данилой постарались побыстрее покинуть кусты под окнами
– А я думала, у Гарика отец – хозяин отеля, а он, оказывается, здесь только директор и еще ночью в казино подрабатывает. Когда он спит? – спросила Настя.
– На ходу или стоя, как конь, – ухмыльнулся неунывающий Данила.
Насте стало жалко своего нового дружка Гарика. А как он старался перед нею показать, что для него деньги ничто, что их у него много. А сам сегодня не имел даже трех рублей, чтобы заплатить за туесок. А они с Максом и Данилой так зло его высмеяли. А где он, интересно, взял виноград? Надо будет у него спросить. И последнее. В разговоре упоминалось, что он сегодня искал конверт. Значит, это его письмо и надо ждать следующего. Если первое было ею найдено рано утром, то второе он писал уже днем. Где же оно?
– Ты письма не видел? – спросила она Данилу.
– Какого? – у ее товарища вдруг стали хитрые, прехитрые глаза. – Ждешь от кого? Что за конверт ты порвала на танцплощадке?
– Не твое дело.
– Ну, как знаешь.
– Пойдем поищем ребят, – предложила она Даниле.
– А заодно отметимся перед Анной Николаевной.
– Может, на танцплощадку?
– Хватит, наплясались.

Глава XIV. Официальное предложение

Если до этого Настя в одиночку бегала по аллеям, то теперь вдвоем они ходили по едва заметным тропинкам, проложенным в парке без всякого плана и вообще как бог на душу положит. Они издалека всматривались в одиночек и в гуляющие пары. Анны Николаевны нигде не было видно. Настя и Данила установили друг с другом временное перемирие. Ругань прекратилась, но не было слышно и разговоров. Когда ребята уже решили вернуться назад, за кипарисом почти перед самой танцплощадкой они чуть не наскочили на Анну Николаевну и Кудеяра Ивана Ивановича. Настя вовремя схватила Данилу за руку. Спросил бы ее кто-нибудь – зачем? Выходило, чтобы подслушать чужую беседу.
– Не знаю, право, как подступиться к скользкой теме. Но, Анна Николаевна, я перед вами преклоняюсь, я вас боготворю.
– Вы повторяетесь.
– Я знаю. В наше время встретить женщину, способную взвалить на себя такое бремя, такой неимоверный груз, как непоседы мальчишки…
Анна Николаевна рассмеялась. У нее всегда было хорошее настроение.
– Вы вот о чем. Мне не в тягость, пусть купаются.
– Я не только об этом. Я подхожу к вам с другой стороны, с нравственной…
В это время Данила зашептал на ухо Насте:
– Вот козел, с какой стороны заходит.
А Кудеяр Иван Иванович продолжал:
– Много случалось мне встречать более красивых, может быть, даже более умных женщин, но никогда не встречал ни в одной из них я такого соединения самого тонкого вкуса, изящества, грации с такой неподдельной веселостью, а главное, человечностью. Каждый человек способен один раз в жизни на самый высокий героизм, но не каждый выдерживает ежедневную рутинную работу. А воспитание детей – самая тяжелая работа.
С иронией и горечью Анна Николаевна сказала:
– Спасибо за комплимент. Я всю жизнь мечтала, чтобы у меня были девочка и два мальчика. И сейчас, глядя на них, я просто счастлива.
– Вот видите, как вы просто смотрите на жизнь.
– А как я должна смотреть?
– Я и говорю. Нет в вас той практичности, расчета. Жизненные удобства для вас вторичны. А первична душа. Я сам идеалист по натуре, выбирал всегда стезю потруднее.
Данила снова зашептал на ухо Насте:
– Стезю он потруднее выбирал. А сам греет брюхо на море.
Анна Николаевна его перебила, одновременно покосившись на дерево.
– А вот тут я с вами не соглашусь. Радости жизни мне совершенно не чужды. С утра я радуюсь тому, что солнце взошло, что на столе у меня замечательная книга, что ребята сыты, одеты и обуты, что ничего не натворили. А здесь, на море, так вообще душа поет и радуется. Только никак не могу мальчишек засадить за книги. Сами понимаете, от купания в море умней не станешь, нужна усидчивая работа.
– Вот я и хотел поговорить с вами о Даниле, – раздался голос Кудеяра.
– Что-нибудь натворил? – спросила Анна Николаевна. – Не обращайте внимания, мальчишки – они и есть мальчишки. Ни минуты не могут посидеть спокойно. Одни приключения у них, вырвались на свободу. Вы о Даниле мне что-то хотели сказать?
Кудеяр замялся и продолжил:
– Данила – парнишка способный, схватывает все на лету. Но методика, по которой он язык изучает, совершенно неправильна.
– Да, с языком у него проблема, мы, кажется, с вами уже говорили об этом.
– Вы знаете, как ему его товарищ преподает английский язык?
– Как?
– Они с ним изучают его по вывескам. Данила думает, если прочитает «Гранд шоп», будет владеть английским.
– Вы это серьезно?
– Да, я его поправил, сказал, что правильней будет «Гранд-опера», а он теперь считает, что сможет овладеть и французским.
Анна Николаевна захохотала:
– Они вам так сказали?
– Нет, так считает Данила.
– Как, как вы сказали – «Гранд шоп», «Гранд-опера»? Ой, юмористы!.. Ой, Данила!.. Ой, Иван Иванович!..
Кудеяр Борода не мог понять причину смеха. Он подождал, пока отсмеется Анна Николаевна, и сказал:
– Ну так вот, я, Анна Николаевна, делаю вам официальное предложение.
– Мне? – из-за дерева вновь послышался заразительный смех Анны Николаевны.
– Именно вам.
– Вы это серьезно? Жаль, мои ребята вас не слышат, они бы по достоинству оценили ваш юмор.
А Кудеяр Иван Иванович продолжал гнуть свою непонятную линию:
– Я боюсь показаться нескромным, но это не юмор. Ваша бескорыстность подвинула меня на этот шаг.
Рядом снова зашептал Данила:
– Я тебя завтра так подвину, на костылях отсюда уедешь.
А ловец чужого счастья Кудеяр продолжал забрасывать сети:
– Только рядом со мною вы сможете дать ребятам приличное воспитание и подтянуть Данилу. У меня великолепная библиотека, не придется ему изучать язык по вывескам на палатках. А то, что трое ребят, не страшно, размещу всех как-нибудь. У меня таких недоразвитых, как ваш Данила, еще двое. С нуля начинают.
Настя с силой сжала Данилину руку.
Они тихо двинулись назад и, обойдя Анну Николаевну и Кудеяра стороной, вышли на освещенную аллею.
– А вот и мы, – как ни в чем не бывало заявила Настя.
Данила отвернул в сторону недоразвитое лицо.
– А вот и моя молодежь прогуливается, – засмеялась Анна Николаевна. – Мы тут о вас говорили. Данила, тебе учитель по иностранному языку нашелся.
– Почему только по иностранному, и по русскому тоже, – заметил Кудеяр.
В это время на танцплощадке заиграла музыка, и разбредшийся по разным сторонам народ снова потянулся на танцы. Анна Николаевна спросила Настю, что она собирается делать.
– Погуляем еще с Данилой.
Она потащила своего приятеля в сторону.
– Надо срочно дать отцу телеграмму. Пусть вылетает первым же рейсом.
– А текст? Что в тексте написать? – с беспокойством спросил ее Данила. – Не писать же, что вылетай скорее, иначе маму уведут.
– Пошли, придумаем.
На столе у портье они взяли несколько пустых бланков телеграмм. И направились к себе в номер. Данила достал свой блокнот.
– Что писать?
И вот тут перед ними встала дилемма, как лучше всего объяснить Настиному отцу непростую ситуацию.
– Адрес написал?
– Написал.
– Пиши, – скомандовала Настя, наблюдая за рукой Данилы выводящей строчки. Почерк его был совершенно не похож на почерк полученного ею письма. Она в этом и не сомневалась.
– Пиши. «Вылетай срочно, иначе потеряешь маму».
Данила недовольно посмотрел на Настю.
– Отец твой подумает, что ты белены объелась.
– Что подумает?
– Что с ней что-то случилось. Я предлагаю написать так: «Вылетай срочно. Ситуация под контролем. Замуж не отдадим. Старший, Данила».
– Нет, пиши лучше так, – сказала Настя: – «Объявился ухажер. Зовут Кудеяр. Сделал предложение маме. Подпись – Настя, дочка».
– Дочка или точка?
– Дурак, дочка. Точки сами на телеграфе поставят.
– А не добавить, что Кудеяр под колпаком?
– Под чьим колпаком? – не поняла Настя.
– Под моим, – гордо заявил Данила.
Они написали еще несколько вариантов, но ни один их не удовлетворил. Так и не придя к единому мнению, Настя предложила поискать Макса и Гарика.
– Макс в этих вопросах должен хорошо разбираться, – сказала Настя.
– А может быть, лучше позвонить? – предложил Данила.
– А что я скажу отцу? – вдруг запаниковала Настя. – Пусть лучше будет телеграмма.
– Пойдем пройдемся, обсудим последний вариант, – согласился Данила.
– Иди, я тебя догоню, – предложила Настя.
Она еще раз всмотрелась в почерк своего приятеля и поняла окончательно, что письмо писал не он. Портье не было на месте, и Настя положила ключ на стойку. Бросив мимолетный взгляд на стеллаж для корреспонденции, на полочке с номером шестнадцать она вдруг увидела точно такое же письмо, какое получило утром. На нем крупными буквами, красивым почерком было написано: «Анастасии». У Насти сердце готово было выпрыгнуть из груди. Дождалась, наконец. Написал он ей второе письмо. Она быстро схватила его и сунула себе за пазуху, пока не обернулся дожидающийся у выходных дверей Данила. Ни к чему ему знать про любовную переписку. Они вышли на улицу. И тут им встретился отец Гарика. Он обратился к Насте:
– Вы моего сына не видели?
– Они с Максом на ишаке катаются, – сказала Настя.
– Что?
– На ишаке, говорю, катаются. Повели, наверное, его обратно хозяину.
Отец Гарика внимательно посмотрел на Настю, не шутит ли она. Но ее серьезный и счастливый вид говорил, что не шутит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14