Боб заморгал отсвета. Вот его похитители. Те самые два мексиканца, которые въехали в зад его «гольфа». Позади них стоял белый парень примерно одного с Бобом возраста.
– Вылезай! Только медленно!
Боб решил попытаться договориться с ними, и сказал, осторожно выбираясь наружу:
– Послушайте, парни. Эта машина не моя. Мне плевать на вмятину, которую вы поставили!
Молодой мексиканец с волосами, завязанными на затылке в косичку, упер ему в лицо ствол пистолета.
– Заткнись!
Его приятель постарше заглянул в багажник, где стояли два термоконтейнера, потом повернулся к Бобу. Тот опустил глаза, не выдержав страшного взгляда мексиканца.
– Рука там?
Боб даже не понял, о чем его спрашивают.
– Рука? Какая рука?
Страшный мексиканец постарше сильно ударил Боба кулаком в живот. Он согнулся пополам, бездыханный, с таким чувством, будто ему только что отстрелили из пушки яйца.
– Рука, которую ты вез в Паркер-сентер! Ах, эта!
Боб молча кивнул на один из контейнеров, все еще не в силах вздохнуть и вымолвить хоть слово. Белый парень посмотрел на него с сочувствием.
– Постарайся распрямиться, тогда дыхание восстановится быстрее.
Боб кивнул и попытался выпрямиться. Перед глазами поплыли пятна. Ему показалось, что с ним сейчас случится обморок. Но вместо этого грудь стала втягивать воздух короткими, болезненными вздохами – сначала самой верхушкой легких, затем все глубже, пока не задышала почти нормально. Опять заболела шишка за ухом.
– Можно мне таблетку аспирина? Белый парень кивнул.
– В доме есть «тайленол».
Молодой мексиканец схватил Боба за руку и поволок в дом, точь-в-точь как тот, в котором жили его родители.
Мора вошла в свой кабинет и сразу направилась к автоответчику. Она прослушала все сообщения и, к своему разочарованию, убедилась, что Боб не звонил. Может, он нарочно переигрывает, стараясь озадачить ее? Боб и раньше говорил ей иногда какие-нибудь гадости, чтобы понаблюдать за ее реакцией. Однако сегодня утром он был нетакой, как обычно. Будто действительно решился на серьезный шаг. Да только Бобу с его мягкой, податливой натурой просто не дано совершать серьезных поступков. Губы Моры тронула легкая улыбка. Возможно, именно благодаря ее решительности, он хоть немного повзрослеет. Не исключено даже, что ему откроется что-то новое в жизни! Она вдруг поняла, что испытывает противоречивое чувство по поводу своего разрыва с Бобом. На самом деле его член вовсе ей не омерзителен. Просто надоело, что Боб постоянно машет им у нее перед лицом. Мора только хотела, чтобы он относился к ней с большей чуткостью. Прислушивался к ней! Неужели это так трудно?
10
Освобожденная от обертки рука лежала на кухонном столе. Трое мужчин разглядывали ее озадаченно и немного боязливо. Очевидно, им, в отличие от Боба, не столь привычно созерцать отчлененные от туловища человеческие конечности. Ему сейчас было не до руки. Он прижимал к шишке на голове пакет с замороженным зеленым горошком и маленькими глотками отпивал кока-колу.
– Меня подташнивает. Наверно, я заработал сотрясение мозга.
Мексиканец с косичкой простодушно улыбнулся.
– Прости, каброн! По-другому нельзя было. А вдруг ты оказался бы мастером по кунгфу или еще чего-нибудь. Я не мог рисковать, чувак.
Боба это объяснение устроило, и ему стало не так обидно. Даже польстило, что его приняли за мастера по кунгфу. Мастер, как же! Но все-таки странно все это. Его же похитили! И что дальше? Прикончат его? Значит, надо попытаться сбежать? Боб не знал, что и думать.
Мексиканец постарше взял кухонную лопатку и ткнул ею в руку.
– Я и не знал, что у него так много наколок!
Тут заговорил белый парень.
– Полиция знает, что на руке есть татуировки. Мы должны выяснить, где их ему кололи!
Парень с косичкой возразил.
– Сначала надо найти руку!
Боб испуганно отпрянул под взглядом старшего мексиканца.
– Вот у него целых две!
Боб протестующе помотал головой.
– Ну нет, чуваки! Я не согласен!
Во взгляде мексиканца мелькнула угроза. Боб быстро заговорил умоляющим тоном:
– Ну, пожалуйста, поймите, моя рука с этой и близко не лежала!
Боб сморщился от боли, когда мексиканец схватил его за руку и прижал ее к столу рядом с оторванной рукой Амадо. Действительно, обе конечности заметно разнились. Оторванная рука была темнокожая, волосатая, мускулистая – в общем, мужская. Кожа на руке Боба имела бледный, даже нездоровый цвет. Не рука, а хилая ручонка интеллектуального юноши. Никакими татуировками ее не замаскируешь. Мексиканец поднял глаза на Боба.
– Ты педик?
Тот снова помотал головой.
– Нет!
– У тебя рука педика!
Боб ничего не ответил, но в душе не согласился. Все знакомые ему гомосексуалисты были накачанные, красивые и бронзовые от загара. Так что его рука вовсе не «голубая»!
Старший мексиканец обернулся к тому, что с косичкой.
– Найди его!
Тот, к изумлению Боба, молча кивнул и тут же исчез. Выходит, этот страшный у них за главного, что-то вроде спившегося «крестного отца»! Иначе не объяснишь тот факт, что какой-то пожилой мексиканец с фальшивой накладкой на голове имеет в лакеях образованного белого парня, а мальчиком на побегушках – крутого, здорового омбре! Теперь Бобу стало ясно, что он, мягко говоря, очутился в глубоком дерьме.
Амадо сидел в постели, откинувшись на подушку, и смотрел телевизор. Он пристрастился к одной мыльной опере и получал большое удовольствие, наблюдая за интригами, ударами исподтишка и двуличием персонажей. Ничего принципиально нового для него в сюжете не было, он только не мог понять, почему этот парень, Джеке, не возьмет свое охотничье ружье и не заявится с ним к этой злобной сучке Хелене после того, что она сделала с Франческой! Может, этот Джеке и не мужик вовсе, а что-то вроде уэлепедос кебрачона? На его месте Амадо бы вставил оба ствола Хелене в задницу и нажал на спусковой крючок! Получи, ходида пендеха! Ке те ходас!
Он часто ловил себя на том, что кричит на телевизор. Амадо рвался предупредить их, чтобы не продавали свои акции в заокеанской компании, ведь это ловушка, бесчестная махинация! Не делайте этого! Куидадо! Он кричал, рычал, неистово размахивал правой рукой, стараясь привлечь к себе внимание актеров, но вдруг замечал, что этой руки у него больше нет. А такое ощущение, будто она на месте… Кераро.
Амадо обрадовался, увидев Норберто, входящего в его комнату в дешевом мотеле. В руках он держал замасленный бумажный пакет. Норберто протянул пакет Амадо.
– Как себя чувствуешь?
– А ты как думаешь?
Амадо вскрыл пакет и оттуда аппетитно пахнуло острым ароматом. Он широко улыбнулся.-
– Карншпас?
– Карншпас пибиль!
– Ке буэно!
Норберто присел на край кровати и смотрел, как Амадо вынул из пакета обернутый в фольгу тако и стал неловко разворачивать одной рукой. Он не сделал ни малейшей попытки помочь.
– Скучаешь по своей руке, чувак?
– Я ее во сне вижу, ядрена мать!
– А ведь она у нас! Амадо оставил тако в покое.
– Что?
– Мы заполучили твою руку, чувак. Тебе стоит взглянуть на нее!
– На кой хрен тебе понадобилась моя рука, пенаехо?
– Чтоб не попала к лас-плакас, марикон\
Амадо пристально посмотрел на Норберто. Ах, ты, маленький хитрожопый сучонок!
– Она у Эстевана?
– Си.
– Ке варваро!
Амадо задумчиво покачал головой и снова принялся за обертку тако. Наконец, он сумел высвободить его и запихнул в рот сразу наполовину. Потом стал смачно жевать, перепачкав губы в жире. Норберто улыбался, глядя на него.
– Кьерес сервеса?
Амадо кивнул, улыбаясь еще шире. Его тронула забота друга, не поленившегося принести ему такое и пиво. У него даже слезинка выступила на одном глазу. Норберто сунул руку в пластиковый пакет, достал банку холодного «моде-ло-эспесьяль», с шипением хрустнул крышкой и протянул пиво Амадо.
– Грасиас!
– Де нада!
Амадо сделал несколько длинных глотков, потом оторвался от банки и звучно рыгнул. В воздухе сразу запахло пивом и начинкой из свинины и чили. Норберто с серьезным видом обратился к Амадо.
– Чувак, тебя хочет видеть Эстеван.
– Убить он меня хочет!
– Нет. Есть дело. Очень важное.
Амадо взглянул на Норберто и понял, что за время его отсутствия произошли перемены. Этот парень поднялся по служебной лестнице и теперь подчиняется непосредственно эль-хефе, самому Эстевану.
– А я-то думал, что мы с тобой корешили.
– Не в этом дело, чувак. Ты нужен Эстевану. Он не собирается убивать тебя!
– Ну, да, это он тебе так сказал!
– Это я сам знаю!
Амадо изучающе посмотрел на Норберто. Вероятно, у этого панка с собой девятимиллиметровая пушка или, еще хуже, тот долбанный короткоствольный тридцать восьмого калибра, который он так любит таскать повсюду, потому что увидел его в кино и посчитал крутым и понтовым.
– Могу я отказаться от встречи с Эстеваном?
– Нет.
Амадо пожал плечами.
– Бале!
Когда Норберто и Амадо вошли в «хранилище», Эстеван смотрел сериал с Чивас в роли Морелии по «Каналу 55». Мартин сидел на кухне с водителем «гольфа», которого звали Боб, а фамилию Эстеван не запомнил, и расспрашивал его о том, как правильно законсервировать оторванную человеческую руку. Меньше всего Эстевану хотелось, чтобы у него в доме валялся вонючий кусок разлагающейся плоти. Он поднялся поприветствовать Амадо.
– Это ты, каброн! Ке оида?
– Лучше ты мне скажи, что нового!
Оба замолчали, глядя друг на друга. Эстеван вдруг растерялся, не зная, что делать. Такого состояния он еще никогда не испытывал. Насколько наследил Амадо в гараже Карлоса Вилы? Раз он уверен, что эль-хефе убьет его, значит, и впрямь наследил. Сола понимал, что как ни тяни, ему все равно придется принимать решение по поводу Амадо. Опасно держать в своей команде неумелых убийц и недисциплинированных подчиненных. Но пока он, пожалуй, не будет ничего предпринимать на его счет. Сначала надо разгрести дерьмо, в которое они влипли. Сейчас самое главное – не угодить в тюрьму. Эстеван продолжал молча стоять, вперив в Амадо свой страшный взгляд. Норберто заговорил и разрядил напряженность.
– Амадо! Хочешь полюбоваться на свою руку?
Амадо обернулся на его голос.
– Ara!
Боб не поверил своим глазам, когда на кухню вошел однорукий мужик. Он сразу понял, что перед ним владелец оторванной руки, так как его украшали похожие татуировки. Мужчины спаривались сзади с женщинами с огромными торчащими титьками. Другие грудастые тетки отсасывали у мускулистых мужиков с внешностью байкеров и длинными стоящими членами. И это был только небольшой фрагмент художеств, видимый на уцелевшей руке незнакомца и части груди и шеи, выглядывающей из расстегнутого воротника безрукавки. Боб догадался, что у него все тело покрыто такими же наколками и представляло собой что-то вроде камасутры для «ангелов ада». Это открытие потрясло его воображение. Ему захотелось поговорить с мужчиной, но слишком уж грозно тот выглядел – не страшно, как «крестный отец», но именно грозно, и Боб побоялся опять получить удар в живот или по голове, или еще чего-нибудь похуже, а потому промолчал. На его глазах грозный однорукий чувак открыл термоконтейнер и достал из него свою вторую руку.
Это было незабываемое зрелище. Грустное и трогательное. Грозный парень стоял и смотрел на мертвую руку, будто на пропавшего без вести и вновь обретенного ребенка. Боб пригляделся и увидел слезы у него на глазах. Наконец, заговорил страшный «крестный отец».
– Ходер, тебе, наверно, было больно!
Грозный посмотрел на страшного и ничего не сказал. Только потрогал живой рукой мертвую – сначала пальцы, потом перевернул ее и погладил предплечье, легонько, будто чувствуя собственное прикосновение.
– Дайте выпить!
Парень с косичкой посмотрел на страшного, и тот кивнул. Тогда он достал с кухонной полки бутылку текилы. Однорукий сел, плеснул в стакан текилы и жадно опрокинул в рот.
Боб показал на татуировку женщины, испытывающей оргазм от орального секса.
– Она прекрасна!
Грозный кивнул.
– Это Фелисия.
Боба будто подстегнули. Слова посыпались из него взволнованной скороговоркой.
– Вы хотите сказать, она настоящая? То есть, эта женщина существует? Вы знаете, где она живет? А можно мне с ней познакомиться? У вас есть номер ее телефона?
Все четверо – белый, страшный, грозный и тот, что с косичкой – разом обернулись к Бобу и посмотрели на него, как на сумасшедшего. Но ему было плевать, что они подумали, другого шанса могло и не выпасть, поэтому он продолжал горячо тараторить.
– Вы только посмотрите на нее! Просто посмотрите! Вам доводилось встречать женщину прекраснее, чем она? Это… это… секс-бомба какая-то, честное слово!
Грозный парень разразился хохотом. Это был громогласный, басовитый, радостный смех. Он хохотал так, что слезы выступили на глаза и перехватывало дыхание. Боб ждал, а смех все не прекращался, и ему стало тревожно. Может, он перегнул палку и наговорил лишнего? Наконец, грозный начал справляться с приступом веселья.
– Этот гринго влюбился в Фелисию!
Он налил в свой стакан текилы и подвинул его Бобу.
– Пей!
Боб залпом выпил. Текила обжигала, но как-то приятно. Боб посмотрел на грозного.
– Так вы ее знаете?
Тот окинул Боба серьезным взглядом, опять засмеялся и протянул ему левую руку.
– Амадо!
Так Боб познакомился со всеми – с Амадо, Норберто, Эстеваном и Мартином. У него не было уверенности, что это их настоящие имена, но все-таки Боб почувствовал себя спокойнее. Впрочем, страх тут же обуял его с новой силой. Фальшивые имена означали бы, что в случае обращения в полицию он сообщил бы копам ложную информацию. А если эти четверо не побоялись назваться настоящими именами, то, очевидно, намереваются его убить, зная, что Боб все равно унесет правду с собой в могилу.
Моррис с отчаянным упорством загонял фигурные кусочки на свои места, щелкая мышкой, как завороженный. Он даже не поднял головы, когда прибыла доставка из медицинского центра Сидер-Сайнай. Ее привез мальчишка-латино, который щеголял в висящих на нем джинсах размера на два больше и в футболке с портретом Че Гевары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35