Каустуса не было в его палатах. Помещение встретило ее удивленной тишиной — свита мирно развлекалась в отсутствие господина. Священники прекратили бормотать молитвы, ученые удивленно вскинули брови, вынырнув из древних рукописей, воины прекратили играть в кости — но на каждом лице застыла оскорбительная улыбка.
— Похоже, кое-кто наконец решил проснуться, — послышался голос.
Мита побледнела:
— Что? Я… Что вы имеете в виду?
— Инквизитор сказал, что вы отдыхаете. По палатам прокатилось хихиканье. Презрение накрыло дознавателя с головой, и она вскипела:
— Я была заторможена наркотиком, клянусь варпом и его мочой! Вы ожидали другой реакции?!
— Да… он также сообщил, что у вас приступ паранойи.
Хихиканье переросло в смех. Мита решила быть выше этого.
— Где инквизитор? — требовательно спросила она. — У меня мало времени, я должна сообщить нечто важное.
— Инквизитора тревожить нельзя.
— Где он? Я приказываю отвечать мне!
Она поняла, что сказала глупость, едва произнесла это — атмосфера в палате сразу накалилась.
— И что? — сказал один из них.
Несколько громадных фигур порывистыми движениями воинов встали на ноги, на их лицах застыло мрачное выражение.
— Не думаю, что мы желаем вас слушать, — прорычал другой.
— Вы знаете, что у меня более высокий ранг, чем у вас, — произнесла Мита, почти сдерживая дрожь в голосе. Самые огромные из головорезов ее не волновали, это было всего лишь частью псионического развлечения остальных, жаждавших ее унижения. Мита не собиралась служить мишенью для оскорблений.
— А ты знаешь, — щелкнул хам пальцами у ее груди, — что я могу тебя сломать как прутик? — В его мыслях ясно читалось желание толкнуть Миту.
— Ну хватит с меня непочтительности, — прошептала она и резко вскинула колено, точно и сильно ударив гиганта в пах.
Раздался звук, больше всего похожий на влажный хруст.
Здоровяк медленно, с бульканьем осел на пол. Этого было вполне достаточно, чтобы разрешить все вопросы, возможно, даже обрести капельку уважения среди друзей хрипящего глупца. Но Мита не закончила.
Дознаватель опустилась коленями на грудь упавшего воина и положила руку ему на лоб, игнорируя вопли. Без всякой жалости она запустила ментальный кинжал псайкера в его слабоумный мозг и начата листать в поисках необходимой информации. Мита пролетала сквозь простые мысли, увидела искомую цель и немедленно прервала контакт с мстительным пинком. Воин захрипел и умер.
— Значит, он у губернатора, — констатировала девушка, изучая полученную информацию.
Свита смотрела на нее, раскрыв рты.
— Спасибо тебе, — кивнула Мита мертвому телу. — Можешь не провожать, не надо.
Каустус ждал ее снаружи штаб-квартиры губернатора, его вид мгновенно заставил обвиснуть победные паруса Миты. Он уже был извещен о ее выходке, наверняка ему позвонил не один член свиты, в нужных подробностях представив происшедшее.
— Диота Васкуллиус, — прошипел инквизитор, полыхая глазами за прорезями маски, — служил мне девять лет. Однажды я видел, как он убил карнифекса на Салиус-Диктае. В одиночку. Из лазерной пушки. Видел, как он душил орков голыми руками. Видел, как убивает генокра…
— Милорд, — прервала Мита, игнорируя его грозный вид, — подозреваю, он просто никогда не оказывался перед ведьмой в плохом настроении!
Каустус замолчал и несколько долгих секунд сверлил ее взглядом.
— Верно, — наконец сказал инквизитор, и Мита вновь ощутила странное чувство уважения, словно некие весы, на одной чаше которых лежало возмущение, а на другой — произведенное ею впечатление, уравновесились.
— У меня есть новости, — продолжила дознаватель, расширяя свое преимущество. — Я… я спала. И видела, где находится космодесантник!
— Дознаватель, мы уже решили этот вопрос. Я сказал, им займутся другие специалисты.
— Милорд, произошло нападение! На космодром! Там все еще может идти бой!
Каустус подозрительно за ней следил, но внимательно слушал.
— Нападение? — В его голосе впервые проклюнулась озабоченность.
— Да! Я видела его, там уже погибли сотни!
Инквизитор отвернулся, нервно сведя пальцы перед собой. Он говорил еле слышно, но Мита все равно попыталась услышать:
— Космодром… Почему космодром?
— Неизвестно, милорд!
Каустус вновь повернулся к ней, как будто удивленный ее присутствием, а Мита уловила картинку огромной шахматной доски, по которой движутся могущественные фигуры. Странные фигуры, ходящие по странным правилам, в которых дознаватель могла понять лишь крохотную часть. В ней крепла убежденность, что она не может доверять никому, кроме себя.
— Что нам делать, милорд? — прошептала девушка Удивленная такой по-человечески близкой нерешительностью инквизитора. Мита никогда не видела его столь озадаченным, не говоря уж о том, что это произошло после ее донесения.
— Делать… — пробормотал инквизитор. — Я… Мы должны… Мы…
Он полностью ушел в себя.
Мита не спускала с него глаз — удивленная и напуганная новым Каустусом.
— Милорд?
Инквизитор пришел в себя резко и мгновенно, словно ничего и не было.
— Мы ничего не делаем, — прорычал он, жестом отдавая приказание кричаще разодетому сервитору-швейцару у палат губернатора.
— Но…
— Без «но»! Сколько мне еще вам повторять, дознаватель?! Этим делом уже занимаются. У меня свои методы.
Швейцар торопливо распахнул створки тяжелых дверей, и Каустус решительно направился внутрь.
— Но, милорд! — Ее крик остановил инквизитора, и он нехотя сделал шаг назад.
— Что же делать с видением? — спросила Мита. — Что это было за нападение? Я ведь ничего не могу сделать…
Инквизитор вздохнул и кивнул:
— Вы проследите, чтобы ваш лучший друг Ородай не находил себе места. Ответных действий не будет, понимаете? Нападение останется без ответа! — Каустус наставил на нее указательный палец, словно оружие.
Мита вздохнула, хотя все ее существо кричало «почему?!». Ей хотелось схватить инквизитора за роскошные отвороты мантии и трясти до тех пор, пока он не даст все ответы, которые она желает услышать. Нуждается в них.
Ей хотелось понять, во имя задницы Терры, в какие секретные игры играет Каустус. Но больше всего Мите хотелось заслужить одобрение и уважение, потому она молча поклонилась, заглушив в себе возражения, и произнесла:
— Как пожелает милорд. Во имя торжества Императора.
— Вот именно, дознаватель. Займитесь своими обязанностями.
Дверь начала закрываться, но Мита бросилась на последний шанс, как голодный тигр — на жертву.
— Еще одно…
На этот раз Каустус не возвращался.
— Что такое, дознаватель? — послышалось из коридора.
— Я… когда я осматривала коллекцию сокровищ и… ощутила присутствие предателя…
— И что?
— Я была… была заторможена наркотиком, милорд?
Молчание инквизитора длилось слишком долго.
— Не будьте смешной, дознаватель, — сказал он. — Вы просто снова упали в обморок. Вам надо избавляться от этой привычки.
Дверь захлопнулась.
Мита Эшин на полном серьезе начала обдумывать вероятность того, что ее хозяин совершенно безумен.
Она вернулась в Каспсил с ощущением беспокойства, на которое доминирующе наслаивалось смятение.
Вновь взяв в спутники Винта, она отправилась в очередное путешествие в лифтах вниз, чтобы исполнить в офисе Ородая приказ хозяина. То, что она ничего не понимала в происходящих событиях, к делу отношения не имело. На этот раз, поклялась Мита, проходя мимо ошарашенного виндиктора-клерка, она не потерпит неудачу.
Но она опоздала.
После нападения на космопорт, не желая допустить новых потерь среди своих Префектус Виндиктайр, а особенно желая держать подальше Инквизицию, командующий Ородай собрал столько слуг закона, сколько смог.
Мобилизовал все боевые машины и лично новел специальный отряд из тысячи лучших во тьму под Каспсилом.
Мита потерпела неудачу. Снова.
В подулье пришла война.
Зо Сахаал
Если все обдумать, это было легче, чем отнять конфету у младенца.
Все прошло как запланировано, при нападении на космопорт пало не более дюжины воинов Семьи Теней. Учитывая, сколько погибло гражданских и презренных префектов, как он беспокоился об успехе и как планировал каждый шаг, — вполне достойная цена. Сахаал был бы рад заплатить и больше.
Принести в жертву…
Ведь теперь у него есть поддержка Темных Богов, желал он этого или нет. Стоя на краю взлетного поля, он чувствовал шарящие глаза ведьмы, как легкий шепот голосов за спиной. И, словно в ответ на ее появление, варп, клубящийся вокруг него, изрыгнул голодных чудовищ, схвативших ведьму. Они роились теперь в самом центре души Сахаала — извивались и питались ею.
Ведьме больше не подглядеть за ним. Повелитель Ночи под покровительством Хаоса. Перед его бесконечным сном отношение Сахаала к Губительным Силам было таким же, как и у Легиона: Хаос был слишком могущественной и капризной силой. Конрад Керз провел слишком много времени, преодолевая безумие и ужас, чтобы так легко лечь в постель с Темными Богами.
Но тем не менее… Хаос был слишком пьянящей силой. Как сладко было иметь таких могучих покровителей!
Значит, жертвы будут принесены. Пусть все мертвые воители Семьи Теней вместе с простыми жителями и презренными виндикторами лягут на алтарь Единого Хаоса. Пусть голодные боги трапезничают свежими душами и позволят ему вернуться к своим делам. Это достойная сделка.
Сидя на своем троне, Сахаал горбился, укрытый покровом теней, и поигрывал когтями. Он повернул голову, не защищенную сейчас шлемом, и постарался не обращать внимания на траурные песни, раздававшиеся из лагеря. Ему надо сохранять спокойствие. Состав, которым Семья Теней смазывала свои дротики, был очень сильным… Его трофеи будут спать очень долго.
Терпение.
Концентрация.
Нападение было успешным. Оборона космопорта сломлена, его ободранная армия дала ему столько времени, сколько надо. Сахаал смог украсть то, за чем пришел. Трофеям — пленникам — нельзя было его видеть, поэтому его сопровождала команда отборных воинов, вооруженных духовыми трубками. Они усыпили глупцов прежде, чем те хоть что-то поняли.
Утаскивая добычу вниз, в темноту, с двумя исхудалыми телами на плечах, Сахаал ощущал себя королем воинов, завоевавшим новые земли и возвращающимся к своему племени.
Да, люди Семьи Теней радовались его победе. Они пировали, используя все скудные продукты, которые могли достать на этих мрачных землях, и восхваляли имя Сахаала за удачный набег. Но поскольку они уже отпели мертвецов милостью Императора, в их глазах стояла печаль.
Слишком многие не возвратились.
Сахаал с яростью обнаружил, что обеспокоен их горем. Да, они оставались червями, даже более ничтожными, чем черви! Но как росла уверенность Сахаала в них, так росло и чувство некой гордости за них.
Это была его империя. Его племя. И он не мог избежать тени сопереживания.
Сахаал задавался вопросом: испытывал ли его повелитель такие чувства в прошлом. Могущественный примарх Легиона Повелителей Ночи рос диким существом: одинокий охотник в тенях Ностромо Квинтуса, каратель без друзей и сверстников. Только когда его царство ужаса расширилось, заразив весь город, когда закон стал его законом, улицы стали его улицами, только тогда он начал управлять простым людом.
Испытывал ли он такую же обиду за ответственность? Хотел ли не зависеть ни от кого, обходиться без солдат, советников и помощников? Что мучило его душу, раз даже он не смог управлять миром в одиночку?
Что он познал, шаг за шагом создавая свою команду?
Переживал ли он, когда они гибли?
Закутанный в тени, Зо Сахаал размышлял на троне, сидя в самом сердце разрушений и безумия. Повелитель Ночи ждал, когда очнутся от вынужденного сна двое мужчин, которых он похитил.
Можно сказать, его внимание переключилось, пламя факела желания владеть Короной Нокс, сжигающее внутренности Сахаала, немного пригасло.
Можно сказать, все случилось как нельзя вовремя — его медитация была прервана радостными криками и песнями.
Разведчики нашли Гашеного.
— Я нашел его в Отстойниках, — сказал человек дрожащим от гордости голосом. Он был еще молод по нормам племени, но уже крепко сложен и уверен в себе. Эта находка обеспечила ему почет и уважение всей Семьи Теней, тут даже Сахаалу было ясно — юноша желал насладиться моментом.
— Там была обычная гильдия, — продолжил он нарочито нейтральным тоном, глядя на Сахаала. — Он просто посредничал при торговле панцирными катрочами.
Парень рискнул обратиться не к обвинителю Чианни, сидевшей около Сахаала в окровавленных бинтах, но со строгим лицом. Повелитель Ночи нашел прекрасный способ общения, он, не вмешиваясь больше в их межплеменные отношения, использовал жрицу как интерфейс. Такая комбинация породила в Семье Теней нужное сочетание страха и преданности, которое очень пришлось Сахаалу по вкусу.
— Панцирными катрочами? — прошипел он под пораженными взглядами толпы.
Охотник немедленно вспомнил, что племени гораздо легче воспринимать его неким прекрасным и неподвижным идолом. Каждый раз, когда Повелитель Ночи двигался или говорил, бандиты Семьи Теней приходили в ужас, вспоминая, что их страшный и прекрасный лорд не менее реален, чем они.
Люди, как уже понял Сахаал, предпочитали держать богов на расстоянии. К счастью, реакция Чианни оказалась, как и всегда, на должном уровне — она так глянула на наглого разведчика, что тот попятился. «Гашеный — враг Императора», — говорил вид Чианни, она каждой черточкой выражала готовность преследовать подобных существ до смерти.
— Это такие твари в подулье, — объяснила обвинитель Сахаалу. — Представьте себе жука с кожистыми крыльями и острым хвостом. Очень опасные. Их панцири очень красивые, подходят для украшений и шаров, поэтому гильдии продают их в верхний улей. А другие собирают панцири, бродя по самым отвратительным местам.
— Вы этим не занимаетесь? Чианни выглядела оскорбленной.
— Деньги — это питательная среда разврата, милорд…
— Безусловно, — грохнул Сахаал, удерживаясь от ухмылки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42