Попробуйте доступно объяснить подростку, что такое наречие и зачем оно вообще нужно в русском языке, если вы сами не понимаете этого! Но девочки честно старались учиться, я честно старалась учить, а рабочий день честно подошел к концу.
Все-таки в самостоятельной одинокой жизни имеются определенные недостатки. Например, скука: пришла с работы, поужинала, покормила Рафинада, подготовилась к завтрашним урокам… И все. Спать. А чем еще заниматься? Например, сегодня мне не хотелось ни читать, ни смотреть телевизор, а вязать и вышивать я не умею. С семьей еще не помирилась, хотя Лариска осторожно намекала, что, если я извинюсь, Славик простит меня и примет блудную родственницу с распростертыми объятиями. Я решила прощения не просить и обратно не возвращаться.
И вообще, здоровый сон – залог красоты.

Локи

Вот и все: часы пробили полночь, и карета превратилась в тыкву, рысаки – в толстых крыс с длинными облезлыми хвостами, и люди увидели, что Золушка всех обманывала. Локи усмехнулся – жаль, что никто никогда не рассматривает детские сказки с позиции лжи, тогда многие герои поменялись бы местами. Впрочем, сейчас эта проблема занимала его мысли лишь в очень малой степени: пришло время действовать, а он никак не мог решиться. Тысячу раз он перебирал в голове этот план, любовно прорисовывая каждую деталь, каждое слово, каждое свое движение. Тысячу раз он бывал в этой квартире, пусть и мысленно, а теперь он попросту не мог пошевелиться. Выбор! Снова выбор. Если он пойдет туда – все, обратный путь закрыт, либо идешь до конца, либо… Пуля в затылок, и game over – игра закончена, вы не осилили уровень. Если остаться здесь, тогда… Жить или не жить, вот в чем вопрос. Все указывало на то, что на этот раз добыча оказалась не по зубам. Но… Жить. А как забыть то, что рассказала ему та учительница? Она говорила правду, Локи не сомневался. Значит, надо идти.
In silvam non ligna feras insanius[3]
Во всех окнах погас свет. Странное время, тихое время.
В подъезде свет горел: на первом этаже и где-то – наверху, на четвертом или даже на пятом. Два тонких серпа из лучей света, а между ними – толстая мягкая прослойка сумрака. Пятый. Лампочка горела на пятом этаже, а на третьем было так темно, что хоть глаз выколи. Нужная ему квартира находилась в центре. Справа – номер двадцать четыре, с тяжелой кожаной дверью и солидными коваными цифирями. Другие к такой двери не подошли бы. Локи нравилось это слово – «цифирь», оно отдавало чем-то таким… Особенным. Цифра безлика, а цифирь имеет свой собственный поганый характер, так вот, цифири эти были желто-красными: не то медь, не то золото, под цвет крошечных гвоздиков, прочно прикрепивших вишневую шкуру обивки к деревянному основанию. Слева – квартира номер двадцать два. Никакой кожи, никаких гвоздиков: полированное дерево, поблескивающее мутным лаком, и хромированная табличка с аккуратно вычерченными цифрами. Здесь были именно они, цифры, холодные, правильные, безликие.
В центре – номер двадцать третий. Самая обыкновенная дверь из ДСП, такие ставят при строительстве дома во все квартиры, но потом, после заселения, жильцы их меняют на солидные кожаные или надменные деревянные. А здесь она осталась, единственное, что сделали хозяева квартиры – выкрасили дверь темно-зеленой краской. Со временем краска потрескалась и местами облупилась. Локи хорошо помнил каждую трещинку на ней, каждое пятнышко и нацарапанное неприличное слово из трех букв. Он был здесь дважды: в первый раз – после звонка Евгении, во второй – после ее смерти. Тогда с этой простой, когда-то буро-зеленой, словно мокрый болотный мох, двери на него смотрел подлинный, «родной» английский замок, надежный, как сама монархическая система правления Великобритании. С тем замком Локи бы не справился. Оставалось лишь смотреть, наблюдать и выжидать… Дождался.
Вчера он поднялся сюда в третий раз. Ничто не изменилось: тот же цвет, та же краска, то же слово из трех букв. Только молчаливый английский пес исчез, его сменили на обыкновенную русскую дворнягу, которую за считанные копейки можно купить в любом хозяйственном магазине. Не лает, не кусает, а в дом не пускает. Локи улыбнулся. Пускает, еще как пускает, нужно лишь попросить правильно! Замок щелкнул, соглашаясь. Путь был свободен.
Локи осторожно прикрыл за собой дверь. Вот так, теперь он на месте. Комната здесь одна. В комнате – кровать. В кровати спит она. Нужно сделать так, чтобы она не закричала. Предстоял долгий разговор, и Локи требовалось, чтобы она выслушала его до конца. Именно поэтому он захватил моток широкого скотча. Слушать можно и с закрытым ртом, а ему все спокойнее будет.

Лия

Я проснулась оттого, что закончился воздух. Я тонула в вязком горячем болоте. Ступила на мягкую травку, такую зеленую, чистую, и внезапно провалилась вниз. Теплая тина мягкой лапой забила рот, я пыталась вдохнуть – и не могла. Я пыталась пошевелиться – и тоже не могла. Я пыталась сделать хоть что-нибудь, чтобы прорваться наверх, но – не могла! Тина была повсюду… А потом, когда я опустилась на самое дно болота, на мою грудь уселся демон. У демона была шершавая, болезненно-горячая шкура и разноцветные глаза, один карий, другой зеленый. И я проснулась. Проснулась только затем, чтобы понять – кошмар продолжается наяву.
Демон был здесь, в моей комнате. Или это просто продолжение ночного кошмара? Тогда почему я не могу вдохнуть? Не потому ли, что пятипалая лапа чудовища зажимает мне рот? А костлявое колено упирается в грудь? Я дернулась, но демон покачал головой и прошептал: «Тихо!». А потом стало совсем темно.
Я пришла в себя от резкого неприятного запаха: нашатырный спирт. Отвратительно! Даже слов не найти, чтобы описать, насколько мерзко. В моей родной, уже привычной, свежеотремонтированной квартире не должно пахнуть нашатырным спиртом. У меня ведь даже аптечки нету! Я где-то читала, что наши сны обязаны нам подчиняться, и мужественно предприняла попытку загнать неприятный запах вглубь сознания, где ему самое место. Запах исчезать не желал и, по-моему, стал сильнее. И сидеть было неудобно. Сидеть? Постойте минутку, но ведь спят, кажется, лежа? А я сижу, стопроцентно сижу. Во всяком случае, так утверждал мой мозг, а у меня пока не было оснований ему не доверять. Значит, сижу. И каким-то непонятным образом. Не могу пошевелиться.
– Открой глаза, – попросил кто-то над самым ухом. Я послушалась, и все встало на свои места. Я действительно сидела на стуле, а пошевелиться не могла потому, что руки мои и ноги были заботливо примотаны к нему скотчем. Черт-те что! В комнате горел ночник. Мой замечательный ночник в виде старинного уличного фонаря, который я приобрела два года тому назад на какой-то ярмарке, и, уезжая из старой квартиры, захватила с собой. Сейчас под моим любимым кованым светильником стоял демон. Хотя – какой, на фиг, демон, это у меня еще не все ночные кошмары из головы выветрились. Обычный человек.
– Очнулась? – Он то ли спросил, то ли просто констатировал факт. Я попыталась было открыть рот, чтобы… Наверное, чтобы заорать. Я все-таки нормальная среднестатистическая женщина и к странным визитерам посреди ночи не привыкла. Но фигушки: рот мой был надежно заклеен. Спорю, в ход пошел тот же серебристый скотч, благодаря которому мои запястья так прочно срослись со спинкой стула.
– Это хорошо. – Человеко-демон уселся на мою кровать.
Оказывается, он имеет привычку разговаривать сам с собой. «Наверное, ему в болоте было очень скучно», – мелькнула бредовая мысль. Интересно, что он собирается со мной сделать? В голову пришло лишь два варианта: убить или изнасиловать. Ну, еще, возможно, ограбить. Хотя… Одно другому не мешает. Можно сначала изнасиловать, потом убить, а потом и ограбить. Или убить, а потом – изнасиловать. Это уж как кому больше нравится. Лично меня ни один из вариантов не устраивал. Маньяк, как ни в чем не бывало, продолжал меня рассматривать, а я – его. Шок, наверное, сказался или временное помутнение рассудка, но я не боялась. Ни капельки. Действительно, чего пугаться, поздно уже. Шатен, лет тридцати—тридцати пяти, неухоженный какой-то, худой, словно отощавший бродячий пес, и лицо у него, как у человека, который живет на пределе. Еще чуть-чуть, и все.
– Меня зовут Локи, – представился маньяк.
Очень приятно, если бы он скотч отлепил, я бы так и сказала.
– Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.
Кто бы сомневался, с неважным делом в чужую квартиру не проникают. Но меня слегка смущал тот факт, что его «важно» каким-то боком касалось меня. Мы даже не знакомы – это лицо я бы обязательно запомнила. И глаза у него были странные. В полумраке я не могла разобрать их цвет, но сразу заметила, что один глаз был светлее, другой темнее.
– Сначала ты выслушаешь, потом я тебя развяжу. И мы поговорим уже нормально. Хорошо?
Я кивнула. Конечно, хорошо, как будто у меня выбор есть! Ладно, ни насиловать, ни убивать меня пока не собираются, значит, можно и послушать. Хотя, кто их, маньяков, знает, возможно, он таким образом мою бдительность усыпляет.
– Ты ведь работаешь там, в пансионате? В доме, который построил страх?
Локи любил задавать вопросы, но не любил дожидаться ответов. Действительно, зачем ему ответы, если он и так все знает. А он действительно знал много и охотно делился этим своим знанием со мной. Зачем? Господи, ну почему он тут появился? Я бы просто спала и ничего не знала. Я не хотела знать то, о чем он мне рассказал…
Хотя нет, вру, он молчал. Локи просто включил диктофон. Маленькая черная машинка и запись пятиминутного разговора перевернули всю мою жизнь.
– Вы тот, кого называют Ловцом душ? – Женский незнакомый голос. Нервный, истеричный, совершенно незнакомый голос.
– Да. – Это Локи, я сразу узнала его. В отличие от женщины, он спокоен и равнодушен.
– Меня зовут Женя. Евгения. У меня нет денег. Мне сказали, что вы не работаете без денег, но… У меня есть информация о том, за кем вы охотитесь. Король крыс, это он стоит за всем… – продолжала женщина. – Бульвар Ленинского Комсомола, пятый дом, двадцать третья квартира. Это одно из их мест. Я там была. Ужасно… Голые стены… Я увидела ту надпись и поняла, что больше так не могу. Пусть… Я виновата, что сразу не поняла. Они зацепили меня через месяца два… Или три. Не помню. Они всех цепляют. Сразу и прочно, не вырвешься. Сначала уговаривают, потом угрожают. И вдруг ты понимаешь, что стал одним из них. – Женщина запнулась. – Вы мне поможете?
– Да. – Локи по-прежнему равнодушен.
– Все происходит в интернате. У нас в городе есть интернат для трудных подростков. Там… Именно там все начинается. Проституция. Наркотики. И что-то еще. Я пока мало знаю. Очень мало для вас, но для меня – слишком много. Я больше не могу так жить! Жить в доме, который построил страх. Жить на ТЕРРИТОРИИ… Помогите…
– Город?
– Алиев.
– Через два дня. Место встречи назовите сами. Я найду.
– Борисоглебская церковь. Спросите у любого, вам покажут. После вечерней службы я останусь. Я принесу белые лилии. Вы поможете?
– Да. – Слово упало тяжело, как каменная глыба на чью-то могилу.
– Спасибо.
Шипение пленки. Разговор закончен.
А я пыталась осознать услышанное. Дом, который построил страх… Проституция и наркотики… И все это – под прикрытием серых крыльев пансионата. Интернат для трудных подростков, место, закрытое от внешнего мира. Двухметровый забор и колючая проволока – достаточная гарантия того, что сытых, довольных жизнью обывателей не побеспокоят молодые волчата, живущие за бетонной стеной. Трудные подростки… Кому придет в голову интересоваться их глупыми подростковыми делами, там ведь все так красиво, прилично, тихо. Внешне. А изнутри… Зачем вникать?
– Ты не будешь кричать, если я тебя развяжу?
Я замотала головой: не буду, хотя мне действительно хотелось кричать от того, что я только что услышала.

Локи

Все получилось даже проще, чем он предполагал. Белобрысая спала, свернувшись калачиком. Так спокойно, что Локи почувствовал легкий укол совести. После его рассказа она вряд ли сможет так безмятежно спать. Вот он, например, не мог. Не из-за кошмаров, нет, ни один ночной кошмар не сравнится с тем, что ему доводилось видеть наяву, – просто не мог. Ложился, закрывал глаза и ждал. Локи часами мог ждать того момента, когда же, наконец, придет сон, но тот не приходил. Обидно.
Все, хватит смотреть, он ведь не за этим сюда пришел. Действовать следует аккуратно: одной рукой закрыть рот, так, чтобы она не закричала, когда проснется, другой – нащупать незаметную точку на шее. Она успела только открыть глаза – и потеряла сознание. Вряд ли она добровольно согласилась бы выслушать его. А так у нее не оставалось выбора.
Локи наблюдал, как менялось выражение ее лица, быстро, словно рисунок волн под рукою ветра. Она не с ними. Не с ними! Он угадал. О том, что бы было, ошибись он в своих предположениях, Локи старался не думать. Зачем, ведь она – не с ними, она сама по себе. Была сама.

Лия

Он развязал меня. Хотя нет, развязал – совсем неподходящее слово. Осторожно, стараясь не поцарапать мои руки, несостоявшийся маньяк разрезал скотч сначала на ногах, потом на руках. Потянулся было к лицу, но я поспешила содрать тонкую полоску сама. Черт побери, больно! И кожа стала неприятной, липкой. Ненавижу, когда у меня кожа липкая.
– Ты кто?
– Локи, – просто ответил он.
– Это твое имя?
– Нет. Не совсем. Но можешь называть меня так. – Он снова уселся на кровать, совершенно по-хозяйски. Можно подумать, это я к нему в гости пришла, а не он ко мне – Оденься, – посоветовал гость. – Будем разговаривать.
Не знаю, как насчет разговора, а вот что касается одежды, тут он прав. Натянув любимый теплый халат, я почувствовала себя намного увереннее.
– Ну? – Мне казалось, что разговор должен начать именно он.
– У тебя кофе есть? – спросил Локи. – Или чай?
– Есть.
В кухне все есть, там и поговорить можно.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6