Точно им наскучила естественная жизнь и они решили немного расслабиться, отсесть подальше от жен и достать из карманов современные детские игрушки.
3
Мне нравятся перелеты из одного часового пояса в другой и та непостижимая легкость, которой внезапно пронизывается знакомое окружение. Я прибыл в Париж на рассвете и все утро проходил по столичным улицам, наблюдая за поступками, реакциями и улыбками людей, столь непохожими на поступки, реакции и улыбки ньюйоркцев.
Сел в шапке траппера на скамейку под сенью собора Нотр-Дам и в золотистом свете февраля съел сандвич. К концу дня, который немного портило лишь ощущение приятной усталости, направился к Монпарнасу.
В «Куполь» у меня была назначена встреча с двоюродным племянником – пятнадцатилетним парнем, который вот уже несколько месяцев посвящал меня в тонкости информатики. В обмен я предоставлял ему предназначенные для журналистов приглашения на предварительные кинопросмотры. Всего за несколько уроков я достиг значительного прогресса в пользовании программным обеспечением собственного компьютера, а заодно осознал, что в глазах молодого гуру выгляжу малость умственно неполноценным – великовозрастным болваном, не знающим почти ничего, что ценится ныне.
Незадолго до встречи он позвонил мне на мобильник, и внезапно я осознал всю собственную значимость в его глазах: после занятий парень обязательно переустановит мне с диска программу Diagnostic Doctor, которая раз и навсегда защитит мой компьютер от всех вирусов и сбоев, мешающих «оптимальной работе».
Чуть раньше я заказал себе виски у барной стойки, где мое присутствие, похоже, несколько обеспокоило обслуживающий персонал. После реформирования пивоваренной отрасли место, где издавна собирались на пирушки друзья, стало похоже на сито, сквозь которое отцеживают туристический поток. К клиентам, задерживающимся, чтобы выпить сладкий коктейль, прежде чем отправиться дальше, в ресторан, относятся как к неизбежному злу, но не любят тех, кто задерживается слишком долго. Заметив, что я выпускаю кольца сигаретного дыма, бармен многозначительно кашлянул.
Тулузские бизнесмены, прибывшие на семинар по маркетингу, с интересом рассматривали разрисованные в кубистском стиле колонны и люстры, украшавшие эту парижскую святыню двадцатых годов (еще несколько лет тому назад здесь были сплошные развалины). На прежнем месте архитекторы с достаточной степенью достоверности воспроизвели прежнюю «Куполь». Парижскую достопримечательность, расположенную на нижнем этаже бизнес-центра, спасло паритетное соглашение с застройщиками.
Вот о чем я размышлял, когда зазвенел мобильный телефон. Несколько рук непроизвольно опустилось в карманы: каждый решил, что звонят ему. Но сработал виброзвонок моей новой «Нокии», и раздался голос гуру:
– Извини, прийти не смогу. Очень много задали на завтра. Мать вот-вот разорется!
Я успокоил добросовестного лицеиста: увидимся в другой раз. К тому же я был не прочь еще немного побродить по окрестностям. Заказал себе виски. Некоторое время размышлял, не познакомиться ли с молоденькой блондинкой, которая улыбнулась мне. Но та вернулась к группе товарищей по семинару, и я предпочел ретироваться к входным дверям, растворившись в парижской ночи в одиночку.
Прохожих заманивали протянувшиеся вдоль тротуара рекламные стенды, художественные галереи, антикварные лавки. Несколько бистро, вступивших в период упадка, готовились уступить место магазинам прет-а-порте. Я насчитал пять банковских филиалов. Потом направился дальше по бульвару Сен-Мишель, где выложенные на прилавке плоды и овощи, которыми торговал араб-бакалейщик, напомнили мне, что я нахожусь в городе, где обитатели пьют и едят…
Достаточно ли этой лавчонки, чтобы прокормить целый квартал? Согласится ли большинство горожан на конвейерное обслуживание? Быть может, вместо этого они предпочитают закупать продукты по субботам в гипермаркетах? Погруженный в раздумья, я двинулся в северном направлении вдоль решеток Люксембургского сада к высоким многоэтажкам.
Еще когда я был ребенком, отец рассказывал о своем друге – сотруднике одной из американских фирм. Приятель отца с молодости страдал как физическими, так и психическими недугами, поскольку по сравнению с прошлогодними достижениями ему ежегодно приходилось перевыполнять показатели. Это странное правило не могло не привести к постоянному нервному напряжению, за которым последовала неминуемая депрессия (что вовсе не походило на почтенное занятие отца, от которого требовалось лишь как следует выполнять свою работу, чтобы общественный институт функционировал должным образом). От таких рассказов мы чувствовали себя странно – становилось не по себе, все звучало дико, точно описание массовых беспорядков. Никто и представить себе не мог, что через несколько лет синдром, которым страдал приятель отца, станет основополагающим принципом французской экономики, украсив волну агрессивных поглощений предприятий и обязательное увеличение прибыли резолюцией «обновить».
В преобразившемся мире роскошных товаров и изощренных услуг с высокой добавленной стоимостью лавчонка араба-зеленщика оставалась едва ли не единственным оазисом простоты.
Движение было вялым, мои шаги отдавались эхом, а вид бульвара напоминал сцену из романа девятнадцатого века с вкраплениями современности.
На углу улицы Суффло место студенческой пивной заняла крикливо-красная вывеска фаст-фуда, скупо имитировавшая витрины парижских магазинов. Прочие метаморфозы бросались в глаза не столь отчетливо: совсем недавно уличные фонари 1960 года заменили на реконструкции газовых рожков образца 1860-го. Париж изо всех сил старался походить на прежний Париж – некогда великий город. Над большими деревьями Люксембургского сада проплывали белые облака.
Передо мной, между салоном ВСЕКАКО-СВЯЗЬ и ломбардом «Будущая Жизнь», распахнулась дверь подъезда многоэтажки. Грезя о повороте времени вспять, я увидел на тротуаре округлый силуэт кюре, явившийся из прошлого. Черная сутана, прихваченная в талии суконным поясом, едва не волочилась по земле. На ногах у кюре были носки и сандалии.
Кюре незамедлительно приосанился и уверенно оглядел город.
Над пластиковым воротничком – голова с густой шевелюрой, на еще моложавом лице – ни малейшей тени сомнения… пожалуй, все выдавало в нем последователя традиционных обетов священнослужителя.
Я с любопытством созерцал призрак былого, появившийся на перекрестке между рестораном быстрого питания и многоэтажкой.
За ним из подъезда многоэтажки вышла молодая пара современного вида. Возможно, они были на одной и той же вечеринке: пара обменялась со священником несколькими словами. Я прошел возле них, прислушиваясь.
Кюре:
– Ну так заходите как-нибудь на днях.
Женщина – священнослужителю:
– В любом случае было здорово. Попробуй выкроить время для встречи выпускников.
– Не могу я бросить своих скаутов в разгар паломничества в Шартр.
Отойдя от них на несколько метров, я еще раз обернулся и увидел, как священнослужитель двинулся вперед немного неуклюжей походкой католика, верящего в Бога и Дьявола. Переходя улицу, приподнял подол сутаны. Машинально опустил руку в карман и вытащил нечто маленькое, направил на тротуар прямо перед собой. Тотчас же дважды мигнули фары «твинго».
Служитель святого Пия Десятого уверенным жестом направил электронный ключ. Облаченный в черную рясу кюре олицетворял готовность противостоять переменам, однако же модная тачка цвета металлик дожидалась хозяина, готовая вот-вот ринуться в путь, и я подумал, что святой отец – вовсе не подлинный гость из прошлого, он похож на псевдостаринные уличные фонари.
Кюре вальяжно уселся в машину. Пристегнул ремень, поймал в радиоприемнике «Радио Нотр-Дам» и поехал по бульвару Сен-Мишель, выкрикивая однокашнику через приоткрытое стекло:
– Я еще с тобой свяжусь насчет модема, но уверяю, что выделенный канал тебе понравится куда больше…
Приятели скрылись на соседней улице, но несколько секунд спустя я с удивлением заметил, что машина святого отца, пронзительно взвизгнув шинами, остановилась перед вывеской «Мак-Дональдс». Вместо того чтобы сразу же вернуться домой, служитель Церкви остановил машину и вошел в ресторан фаст-фуда…
Приблизившись к витрине, я заметил священника в очереди перед прилавком. Тот запросто обратился к бородатому турку, стоявшему в другой очереди.
Заинтригованный, я открыл входную дверь и смешался с группой посетителей, чтобы понаблюдать за миссионером наших дней. Борода турка была нестриженой – такую носят исламские фундаменталисты. Речь священника, говорившего без остановки, перемежая религиозные доводы нейролингвистическими блоками, замкнутый мусульманин слушал с раздражением, к которому примешивалось удивление.
– Я – христианин. Ты – мусульманин, и я тебя уважаю, потому что у нас – один Бог. В информационном пространстве найдется все. По средам, после обеда, я организую бесплатные интернет-сессии. Зайдешь?
Я уж было испугался, что его собеседник сплюнет в знак презрения на землю, но тот вновь поправил бороду и уточнил:
– А операционка заточена под обычные ПК или под «Макинтош»?
Кюре нахмурился:
– Лично я всецело предан обычным ПК, но если ты предпочитаешь работать с системами под «Макинтош», то можно найти что-нибудь подходящее.
Священник достал из кармана сутаны визитную карточку и протянул ее собеседнику, который внимательно ее рассмотрел. Затем кюре заказал себе молочный коктейль и вернулся к машине, тяжело ступая сандалиями по асфальту, точно по увиденной им новой земле.
4
На следующий день проснулся я рано. Потратив деньги на модную одежду и почти разорившись за неделю отпуска, я включил компьютер, намереваясь приступить к работе.
Банковский счет вот-вот опустеет, а у меня оставалось только три дня, чтобы доделать статью о сорокалетних, заказанную неким многотиражным журналом. Работа принесет доход, равный двухмесячной квартплате, а главное – прибавит уважения со стороны ровесников, которые признают мою исключительную жизненную силу.
Хотя мне и самому исполнилось сорок, я отнюдь не вышел в тираж, мой талант не иссяк, меня по-прежнему ценят и я отнюдь не исключен из журналистской среды. Всякий раз, стоит оказаться в редакционных офисах, меня воспринимают как неутомимого юношу из «своих». Несколькими неделями раньше во время встречи с одним молодым шеф-редактором (который пять лет тому назад был моим подчиненным) я предложил ему такую тему: «Нестареющие сорокалетние. Директора предприятий в бейсболках, молодые папаши, которым по вкусу приключения и экстрим, – те, кто отказался от мысли изменить мир, но не от мечты».
Еще недавно я изрядно позубоскалил бы на эту тему, но в последнее время цинизм кажется мне все более и более неуместным. Ибо немалая часть моих сверстников (прежде всего, те, кто отслеживает в журналах модные течения) узнала себя в таком портрете: взрослый подросток, играет на «Плейстейшн» – но покупает издания последних лауреатов Гонкуровской премии, играет на бирже – но покуривает травку.
Чтобы вписаться в стиль журнала, который мне платит, я пообещал себе подойти к изучению вопроса конструктивно и был готов описать «прогресс», дать картину мира, в котором мужчины и женщины были чище, щедрей, равноправней, терпимей.
Равным образом следовало добавить некоторые конкретные детали, чтобы оживить статью, чтобы создать впечатление «журналистского расследования». Поскольку стояла холодная погода, я решил зайти в Интернет, где рассчитывал раздобыть необходимую информацию по поисковику, не выходя из дому.
Пока устанавливалось соединение, я вдохновенно печатал вступительную часть. Но не успел я набрать заветной дюжины строк, как экран замер. Клавиатура более не подчинялась моим пальцам, а текст застыл на последних словах: «чище, и уже не так бунтуя», – теперь взбунтовался компьютер.
Оставшуюся часть страницы прикрыло окошко, появился приказ (поскольку вопросительных знаков я не увидел):
– «Ввести пароль».
С толикой удивления извлек из глубин памяти кодовые слова, подобранные несколькими месяцами раньше именно для этого бесплатного соединения: «пар-Оль».
Компьютер ответил:
– «Ошибка при вводе пароля. Попробуйте еще раз».
На сей раз, действуя более тщательно, я нажимал клавишу каждой буквы по отдельности, но получал один и тот же ответ. Компьютер тупо наблюдал мое смятение, отчего мне показалось, будто машина попросту издевается.
Следовало признать, что порой ей нравилось развлекаться таким вот образом. Когда я пребываю в полной уверенности, что все идет гладко, компьютер то задает дурацкий вопрос, то слегка путает разбивку страниц, и я вынужден обновлять макет (что редко удается сделать самостоятельно).
Требованием пароля, как правило, прерываются важнейшие занятия: чтение электронной почты, просмотр сальдо банковского счета…
А потому, на случай таких вот злополучных прерываний, я храню в памяти последовательность из букв и цифр. В сущности, я и представить себе не могу, кто из миллионов пользователей Интернета польстился бы на содержимое моего жесткого диска, однако мой гуру, одержимый фобией хаотичных хакерских атак, и слышать ничего не хотел. А с того дня, как он, подобно спасителю, объявился в моей квартире, я слепо доверял ему.
Тогда я телько что купил себе ПК и едва не разрыдался прямо перед монитором, сутки напролет тщетно пытаясь запустить совершенно новый компьютер, но тут кузен послал мне на выручку своего сына, чтобы тот установил операционную систему.
В считаные мгновения юный гений информатики разрешил все проблемы с установкой: он-то всегда знал, на какую из надписей на английском кликнуть, будь то OK, cancel, try или no. Я просто не мог устоять перед обаянием вундеркинда, который, наряду с прочими полезными сведениями, снабдил меня и всевозможными паролями.
1 2 3 4 5 6 7 8