Ты всегда обещаешь с три короба, но ничего не выполняешь. Ты не достоин доверия.– Как же ты предсказуем, папаша, – вздохнул Алекс. – Я ждал от тебя именно этих слов. Что ж, время покажет, кто из нас чего стоит. Лично я считаю, что ты опозорил нас всех, потому что вел себя как декадентская свинья. У тебя другое мнение по этому вопросу. Но в любом случае, я сдержал свое обещание. – С этими словами Алекс принялся рыться в многочисленных карманах. Он извлек на свет целую кучу всяческого бумажного мусора, но никак не мог найти то, что искал. – Сегодня утром у меня не было работы, – объяснил он, – я должен был сопровождать по Эрмитажу группу англичан, но они не приехали. И это получилось очень кстати, потому что я все равно не смог бы с ними работать, а только обозвал бы их всех декадентскими ублюдками.– Тебе действительно повезло, – усмехнулся Пол, – поскольку ты и сам неважно себя чувствуешь.Уксус сделал свое дело, и к Полу почти полностью вернулось зрение. Теперь он видел, что Алекс выглядит измученным, у него сильно воспалены глаза и дрожат руки.– Вот же она! – обрадованно воскликнул Алекс и извлек из заднего кармана обрывок бумаги, очень похоже, что туалетной. – Человека зовут С.С. Николаев. И пожалуйста, не воображай, что я все это сделал, чтобы тебе помочь. Просто мне очень нужны деньги. Ради этого я и старался.– Какие еще деньги?– Мой процент. За посредничество. Уловил, папаша?– Интересно, как ты собираешься их с меня получить, если хочешь вышвырнуть меня на улицу?– Не беспокойся. Я получу их с Николаева. Тебя я не побеспокою. Он удержит эту сумму с тебя и отдаст деньги мне.– А сколько он заплатит?– Это уж ты с ним обговори сам. Знаешь, где находится Дом книги?– Да. На Невском проспекте.– Так вот. Он велел тебе прийти туда к пяти часам и принести с собой товар. Вы встретитесь у магазина. Сегодня вечером. Слышишь? Сегодня. Уже почти вечер, а ты так бы и дрых, если бы я не пришел и не растолкал тебя. Мы договорились, что ты придешь в пять часов.– Но это же безумие! В центре города, на людном месте. Там по вечерам собирается весь Ленинград!– Он сказал то же самое. Но это уже не моя проблема. Возможно, там вы только встретитесь, а потом отправитесь еще куда-нибудь, где сможете пообщаться наедине.– Мне это все не нравится, – сказал Пол, – а почему он не может прийти сюда? Это ни у кого не вызвало бы никаких подозрений.– У вас с ним свои дела. И решайте их между собой. Где хотите. Но только не здесь. В моей квартире не будет никакой нелегальщины.– Какой, однако, ты законопослушный! – усмехнулся Пол. – И давно ты таким стал? Государство, должно быть, не нарадуется, глядя на тебя.– Твоя заслуга, – огрызнулся Алекс. – Благодаря тебе я воочию увидел, что такое декадент с Запада. Олицетворение разврата и похоти. – В его голосе снова зазвучала ярость. – А теперь, будь добр, умойся, побрейся и приведи себя в человеческий вид. Я хочу, чтобы твоего духу здесь не было, когда Анна вернется домой. Вряд ли ей будет приятно снова видеть твою мерзкую рожу.– Но я же болен, – завопил Пол, – не смогу донести этот багаж до метро!– Я тебе помогу, – улыбнулся Алекс. – Господи, неужели я скоро от тебя избавлюсь! Глава 5 В Ленинграде люди не только читали книги. Они их еще и покупали. В книжном магазине, расположенном на первом этаже Дома книги, на полках стояли толстые тома в темных переплетах. «Наверное, – с уважением подумал Пол, – это труды по аэродинамике, лесонасаждению и агротехнике…»А покупателями были угрюмые рабочие, внешне ничем не отличающиеся от рабочего класса Великобритании, правда в девятнадцатом веке. Временами встречались сухопарые старики, одетые, несмотря на жаркий летний вечер, в застегнутые на все пуговицы пальто. Они напоминали удалившихся на покой бывших священнослужителей.Пол поставил оба чемодана с опасным грузом друг на друга (третий, с личными вещами, он оставил в метро) и уселся на эту весьма своеобразную табуретку. Он чувствовал себя отвратительно, а на улице сесть было некуда. К тому же было еще только без десяти минут пять. Пол считал, что этот неведомый Николаев не придет раньше назначенного времени.В витрине одного из магазинов, мимо которых он брел к месту встречи, Пол заметил маленькое зеркальце, а в нем он с большим неудовольствием увидел себя – небритого, с синяком под глазом и большой красной царапиной на щеке. Последствия вечеринки. Алекс ничего не понял! Пол, в свою очередь, не мог понять Алекса. Он говорил о деньгах. Рассчитывал на комиссионные за посредничество. И, несмотря на это, купил Полу билет, усадил его на поезд, покачал головой и ушел, ни разу не оглянувшись. Полу показалось, что в его глазах напоследок мелькнуло сожаление, хотя это могло быть и презрение.Пол считал, что место встречи выбрано неправильно. Никто не совершает противозаконные сделки в людской толпе. Этот человек, Николаев, наверняка захочет осмотреть и пересчитать товар, и только потом, послюнявив палец, отсчитает Полу столь необходимые ему купюры. Но возможно, Алекс прав, предполагая, что здесь произойдет только встреча и первое знакомство. А непосредственно для сделки у Николаева намечено более уединенное место. К примеру, можно пойти в Казанский собор. Или в распоряжении Николаева имеются свободные помещения в Доме книги, который был воистину огромен. Но об этом можно было только гадать. А пока Полу ничего не оставалось делать, только сидеть и наблюдать за дверью в магазин. Там должен появиться коротышка в кепке (это были единственные приметы Николаева, которые сообщил Алекс). Еще он поглядывал на витрину, где были выставлены книги на иностранных языках, и развлекался тем, что выискивал английские названия на обложках и читал их. «Хижина дяди Тома», «Трое в лодке, не считая собаки» (пусть это читает Белинда. Сегодня он даже не пошел в госпиталь. Но обязательно позвонит, как только устроится в гостиницу. Ему совершенно необходим хороший отдых, тарелка обжигающего борща и не менее горячего бефстроганова. Все остальное, в том числе и Белинда, подождет до завтра). «Оливер Твист», «Улица ангела», «Мартин Идеи», полное собрание сочинений А.Дж. Кронииа.Пол с интересом наблюдал, как люди выстраивались в очереди у прилавков и терпеливо ждали. Совсем как англичане, зашедшие в книжный магазин за модными бестселлерами – «Новой английской Библией» и «Любовником леди Чаттерлей».Запад жаждал секса, а Россия – прогресса.Перед входом в магазин остановился человек в кепке. Он оглянулся по сторонам и лихо закинул в рот папиросу с изуродованным мундштуком. Ему потребовалось пять ужасных русских спичек, чтобы прикурить. Пол наблюдал за ним краем глаза. Человек был маленького роста, почти без шеи, в кепке. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, словно ему было холодно, курил и рассеянно глядел по сторонам. Это вполне мог быть Николаев. Сейчас, когда наступил решительный момент, Полу стало страшно. Он никак не мог заставить себя подняться со своей не особенно удобной скамейки и сделать шаг навстречу судьбе. Дождавшись, когда человек в кепке докурит папиросу и отшвырнет смятый бычок в сторону, Пол через силу встал, взял в руки чемоданы и поплелся к нему.Они молча взглянули друг на друга, потом Николаев негромко спросил:– Мистер Гасси?– Вы говорите по-английски! – обрадовался Пол. Он поставил тяжелые чемоданы и улыбнулся. В конце концов, идея встретиться именно здесь, в людном месте, была не так уж плоха. Вокруг сновали люди, все было спокойно.– Почти не говорю, – грустно признался Николаев. – Так… немножко. Давайте решим вопрос быстро. Сколько вы хотите?– Вам же наверняка необходимо узнать, какие… – удивился Пол. – Я хочу сказать, вы же даже не видели…– Я все знаю, – перебил Николаев, – как и Мизинчиков, пятнадцать рублей за штуку, так? Сколько платьев?– Давайте прикинем… – начал Пол, – девятнадцать дюжин по пятнадцать рублей каждое… – Конечно, ему следовало подсчитать все заранее, как же он не догадался! – Давайте посчитаем как за двадцать, а потом вычтем. Так, у нас получается…Но Николаев проявлял нетерпение. Он вытащил из кармана пухлый конверт и показал Полу.– Здесь, – сказал он и задумался, молча шевеля губами, – три тысячи… три тысячи… – Он по-русски выругался, не чувствуя возможности справиться с такими сложными английскими числительными.Это определенно были деньги! Больше тысячи фунтов! Пол жадно потянулся к конверту, но его рука замерла на полпути.– Постойте, откуда вам известно про Мизинчикова? Как вы узнали, что я… – И тут он увидел на противоположной стороне улицы, как раз напротив Казанского собора, припаркованный «ЗИС», а рядом с ним – своих старых друзей, Карамзина и Зверькова. – Вот оно что, – догадался Пол, – значит, все это – обыкновенная подстава. Меня предали!– Берите скорее. – Николаев попытался насильно вложить в руку Пола толстый конверт. Карамзин и Зверьков уже переходили улицу. Пол отшатнулся и бестолково заметался возле своих чемоданов. Затем он обрел способность соображать, наклонился и открыл один из чемоданов, выставив на всеобщее обозрение яркие, нарядные платья – золотистые, фиолетовые, оранжевые. Он схватил несколько штук и швырнул в руки немолодой паре, стоящей на пороге Дома книги.– Не волнуйтесь, – пробормотал он, – это подарок.Только осторожная чета, похоже, не спешила с изъявлениями благодарности. Даже наоборот. Они держали неожиданно свалившиеся на них цветастые тряпки в вытянутых руках, словно опасаясь заразиться неведомой инфекцией. Зато тут же к чемодану подошли две молоденькие девушки в унылых летних костюмчиках и завороженно уставились на заморские диковины.– Сколько? – хором спросили они.– Это подарок, – повторил Пол и вручил каждой по цветастой обновке.Они поверили не сразу. Очевидно, люди, воспитанные на земле Бабы-яги и спутников, не были приучены к бескорыстным дарам.– Это правда, – повторил Пол, – берите.Девочки поблагодарили нежданного благодетеля и, оживленно болтая, удалились в сторону канала. Когда Пол в очередной раз наклонился к чемодану за следующим платьем, Николаев снова попытался засунуть ему в карман деньги. Но Пол оказался шустрее. Он оттолкнул руку с конвертом и одновременно изо всех сил ударил приставучего нахала по ноге, которой он прижимал крышку пока еще не открытого чемодана. А вокруг собиралась толпа. Николаева оттеснили в сторону. Пронесся слух, что какой-то сумасшедший, но очень добрый иностранец раздает бесплатно всем желающим красивые вещи. Не обошлось и без казусов. Видимо, эти люди были так воспитаны, что не воспринимали подарки. Они могли или купить вещь, или украсть, но считали неправильным принять ее в дар. Пол принялся громогласно вещать:– Я дарю русским людям… – Сообразив, что ему следует говорить по-русски, Пол на минуту задумался, стараясь выстроить правильную фразу. Правда, он очень быстро отказался от этого намерения, отчаявшись пробиться сквозь дебри непостижимой для нормального англичанина русской грамматики, и решил, что в данной ситуации можно запросто послать грамматику ко всем чертям. – От имени британских товарищей… – снова торжественно начал он, плюнул и зычно гаркнул: – Английский народ дает! – С этими словами он принялся бросать в недоумевающую толпу буржуазные тряпки.Николаев с его пухлым конвертом был уже далеко. Он выкрикивал гневные ругательства, по пробиться сквозь окружившую Пола толпу не мог. Рядом остановились два трамвая. Карамзин и Зверьков все еще переходили улицу.– Подарки! Подарки! – истошно вопил Пол. – От британского народа жителям Ленинграда!Перед ним мелькали лица людей, удивленные, радостные, счастливые, совсем как у маленьких детей, только что получивших от родителей в подарок восхитительный воздушный шарик. А Пол продолжал разбрасывать вокруг платья. Вскоре головы, плечи и руки сбившихся в плотную толпу людей покрылись розовыми, горчичными, желтыми, терракотовыми пятнами. Маленькая женщина, неведомо как прорвавшаяся к Полу, дернула его за рукав и, умоляюще заглянув ему в глаза, сказала:– Моя дочь выходит замуж. Завтра свадьба.Пол радостно осклабился и вручил ей кипу лиловых, синих, серебристых тряпок. Затем он бросил еще одну охапку золотистых, оранжевых, изумрудно-зеленых и небесно-голубых платьев в толпу. Среди них было одно, сверкающее девственной белизной. Все происходящее напоминало красивый религиозный обряд.В этот момент Пол испытал сильнейший оргазм. Такого ему не приходилось ощущать никогда в жизни. Он понял, что теперь уже не просто спасает свою шкуру, а упивается наслаждением от содеянного. Это же стыдно! Но, вглядевшись в темные славянские глаза, в которых отражались яркие краски, в восторженно приоткрытые губы, он неожиданно для самого себя подумал: «Почему мы не делаем это чаще?» Это было в какой-то очень старой песне. Полу вдруг показалось очень важным припомнить остальные слова.Именно этой проблемой были заняты его мысли, когда Зверьков и Карамзин сумели протиснуться сквозь толпу и остановились прямо перед Полом. В первый момент он их не узнал.– Мне очень жаль, – сказал он по-русски. – Но больше ничего нет. – Потом ему все-таки удалось понять, что эти две физиономии чем-то выделяются из толпы, которая уже начала расходиться. Пол нахально улыбнулся и проговорил: – Ах, это вы, господа вероломные предатели. Бедный Алексей Прутков. Теперь ему не видать ожидаемого им процента как своих ушей.Он покосился на опустевшие чемоданы, изрядно пострадавшие от общения с толпой, затем на явно чувствующего себя не в своей тарелке Николаева. Тот держал конверт с деньгами за уголок двумя пальцами, как держат за хвост дохлую крысу.– А вы неплохо выглядите, – сказал Зверьков. Было видно, что он прилагает массу усилий, чтобы говорить спокойно, вежливо, словно ничего не произошло.– Я не столь чист и аккуратен, как при нашей первой встрече, – признался Пол, – зато теперь я больше похож на настоящего пролетария.– На преступника, – выпалил Карамзин. – Теперь вы выглядите точно так, как и должны. Это ваше истинное лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34