Что такое творится с этим типом? Почему он ополчился на целый свет? Билл видел, как остальные мексиканцы медленно окружали Бенсона, и понял, что, если он не вмешается, длинный, томительный день завершится смертоубийством. Сегодня здесь уже пролилась кровь - наверное, жара так действует. Что за дурак этот Бенсон!
Он отпустил шутку о бойцовых петушках; вокруг послышался смех, потому что коротышка Бенсон с взъерошенным ежиком черных волос действительно очень напоминал самоуверенную птичку.
И в колледже, и позже, когда он служил на флоте, Биллу неоднократно приходилось драться. Он знал, что ему можно не волноваться: более высокий противник легко справляется с тем, кто ниже ростом. Но от беспричинной жестокости Бенсона, от написанного у того на лице презрения к людям с другим цветом кожи его замутило. К его удивлению, Линда предпочла остаться.
Нападение чуть было не застигло его врасплох. Он дал Бенсону возможность отступить и подготовиться к контратаке. Билл вовремя успел увернуться от мощного хука справа, а сам ударил левой снизу вверх. Бенсона надо привести в чувство. Биллу совсем не хотелось ломать коротышке руку, поэтому он как следует врезал по толстой шее. Бенсон обмяк и упал, словно тряпичная кукла, брошенная небрежным малышом. Приложив к губам кулак - ныли костяшки пальцев, - Билл Дэнтон наблюдал за Бенсоном. Убедившись, что противник повержен окончательно, отошел и снова сел рядом с Линдой.
- Почему ты не захотела уйти? - спросил он.
- Если бы он вдруг повалил тебя, я сняла бы туфлю и ударила его по башке шпилькой. В жизни не видела ничего гаже... Зачем он ударил Пепе?
- Кто такой Пепе? Просто грязный мексикашка, - негромко пояснил Билл.
Она вызывающе склонила голову набок:
- Не пытайтесь проверять меня, сэр. К вашему сведению, я на одну восьмую - индианка-чероки, то есть принадлежу к гонимому национальному меньшинству.
- Знаешь, Линда, я первый раз услышал твой смех. Теперь я знаю, как ты смеешься.
- Билл, не начинай снова.
- Давай немножко прогуляемся. Мне хочется еще поговорить с тобой. Обещаю, я тебя ни словом не обижу.
- Кажется, паром вот-вот поплывет в обратный рейс.
- Пепе загонит пикап на паром. Ты встречаешься с мужем в Сан-Фернандо?
- Нет, он... занимается телом. Может, как раз этим рейсом вернется сюда вместе с ней.
- Но не собираешься же ты сама вести ваш «бьюик» в Матаморос?
- Я уже большая девочка.
Он повернулся к Пепе и что-то сказал по-испански. Пепе лукаво ухмыльнулся и покачал головой.
- Что ты ему сказал?
- Сказал, у какой лавки в Матаморосе мы встретимся, - я сообщил ему, что отвезу тебя туда.
- Билл, поверь, я вполне в состоянии сама...
- В Штатах хватает мест, где не подобает появляться хорошенькой девушке, у которой сломалась машина и поэтому она вынуждена ловить попутку.
- Говорю тебе, я справлюсь сама!
- Даже сможешь въехать на паром по этим сходням? Доски довольно узкие.
- Н-ну... разве что...
- Значит, договорились. Пошли. Посмотрим, кто там поет. Звучит приятно.
Близнецы-блондинки сидели в последней машине. Закончив песню, одна из них сказала:
- Ну, давайте подпевайте. Вот еще кое-что из старенького: «Залив, залитый лунным светом».
Они облокотились на машину. Линда запела чистым, звонким альтом. На лицо ее упал луч фонаря из лавки. Билл тоже запел вместе с тремя девушками. В темноте он отыскал руку Линды. Не прекращая петь, она попыталась высвободиться, но он крепко держал ее. А потом увидел, что она улыбается и слегка пожимает плечами. Линда слегка сжала его руку. Билл вторил хрипловатым баритоном, стараясь петь как можно тише, чтобы скрыть хрипотцу. В ночи было заключено какое-то волшебство - ив старой песенке, и в их голосах. К ним присоединились некоторые другие туристы - правда, близко никто не подходил, все пели на расстоянии. Чудо, что она так близко. Когда песня была почти допета, Линда бессознательно прильнула к нему, прижавшись плечом. Пение оборвалось, и все вдруг рассмеялись непонятно чему, но Линда тут же осеклась. Билл решил, что она вспомнила об умершей свекрови и корит себя за бесчувствие.
В первой машине в очереди зажглись фары; до их ушей донесся шум заводимых моторов. Паром подошел почти к самому берегу: вода поднялась, так что больше не нужно было углублять лопатами дно. Но чтобы машины смогли въехать на паром, все еще необходимы были дощатые сходни. С парома на берег сбросили две толстые доски; их удалось закрепить не сразу. Все кричали, подавали советы; наконец сходни были закреплены, ко всеобщему удовлетворению.
С парома съехали две машины и стали взбираться вверх по дороге. Клаксоны дудели: все приветствовали переправившихся с того берега. На паром медленно заползла крошка «эм-джи», за ней двинулся пикап. Сходни и блоки втащили на борт, и паром медленно пошел через реку.
- Теперь-то им бы двигаться быстрее, - заметил Билл.
- Отпустите мою руку, сэр. Позвольте напомнить: перед вами серьезная замужняя дама.
- Ах, извините.
- Премного вам благодарна.
Они спустились к воде. Вереница машин пришла в движение. Все спешили передвинуться на два места вперед. Билл увидел, что у Бенсона что-то с машиной. Кажется, не заводится.
Он остановился и спросил:
- Помочь?
Бенсон отвечал на удивление дружелюбно:
- Да нет. Мне бы, дураку, заменить бензопомпу еще до поездки. Помогите выкатить ее с дороги, я ее запру. Оставлю здесь, а завтра вернусь - по-вашему, macana - с новой помпой. Если, конечно, удастся ее найти.
Машина без труда съехала под откос. Бенсон подогнал ее к самому берегу и поднял стекла.
- Извини, приятель. Я к тебе цеплялся, потому что был немного не в себе.
- Впредь будь осторожен. Не то скоро будешь выглядеть как подушка для иголок.
- Ага. Признаюсь, был дураком.
- Тебя подвезти?
- Нет, я уже договорился. Это вы, миссис Герролд? Я вас не узнал в темноте. Как там ваша свекровь?
- Она умерла, мистер Бенсон, сразу после того, как мы доставили ее к врачу.
- Та девушка, Муни, так и подумала, только не хотела вас расстраивать. Мне очень жаль. Вот ключи от «бьюика». Я как раз собирался вернуть их вам. Могу перегнать вашу машину, если хотите. Но вы, наверное, возьмете назад ключи?
- Да, будьте так добры.
Он вышел из машины, передал ей ключи, отвернулся и запер дверцу своего «хамбера».
Билл и Линда подошли к «бьюику». Билл передвинул машину на две позиции вперед.
- Что это с мистером Бенсоном? - спросила Линда. - Начитался Дейла Карнеги?
- Подозрительно как-то.
- Что ты имеешь в виду?
- Знаю я парней вроде него. Они становятся сладкими как мед, только когда затеют какую-нибудь похабщину.
- Тогда берегись его, милый. Господи, что я говорю? Ну да, милый.
- Ты даже не представляешь, как это здорово звучит.
- Билл, интересно, с кем он едет?
- Держу пари, с девчонкой Муни. И с ее престарелым дружком. Я заметил: у него вроде как от сердца отлегло, когда ты взяла ключи. Как-то уж слишком он юлил. А еще - я в жизни не видел, чтобы кто-то так быстро протрезвел. Хочешь еще что-нибудь спеть?
- Давай! - Она вздохнула. - Вообще-то мне бы не следовало...
- Не думаю, что это имеет какое-то значение.
- Только больше не держи меня за руку, ладно?
- Если ты настаиваешь.
И они побрели на звуки музыки. Ночь снова окутала их своим волшебством. «Я, Уильям, беру тебя, Линда, в законные жены...» Каково это - становиться вторым мужем? Вторым по очереди. А вдруг после первого неудачного брака во второй раз, наоборот, повезет? Билл знал одно: все равно Господь назначил им встретиться. Он опоздал всего на несколько недель. Милая! Пусть думает и собирается с мыслями сколько хочет, но рано или поздно она все поймет, и прозрение поразит ее так же сильно, как поразило его.
Глава 12
Бетти Муни стояла в мелкой канаве у самой воды - испуганная рослая девушка в мятом, пропотевшем желтом платье. Она дрожала с головы до ног. Какой ужас! У нее за спиной - труп! Всего в трех метрах... там, под деревом. Господи, как же она влипла!
Дел Бенсон ушел отогнать в сторону свою машину, чтобы она не мешала остальным, и оставил ее наедине с... этим.
Бетти сразу положила глаз на этого коротышку: сразу видно, он тертый калач и понимает, что к чему. Ему случалось попадать в переделки. Ее возбуждали его крепкие, широкие плечи, грубоватое, задиристое лицо и ежик черных волос, которые так и тянуло взъерошить. Ей показалось, что она нашла хороший способ развязаться с этим тупицей Дарби Гароном. А теперь Дарби Гарон умер. Перестал быть человеком. Там, на берегу, сидит просто злобный истукан.
Бывают же люди, которые относятся к жмурикам равнодушно - что они есть, что их нет. Например, гробовщики. Бетти Муни терпеть не могла мертвецов. Ей вспомнилось детство, и она вздрогнула.
"В то лето мне было пятнадцать. Только что исполнилось. Но на вид мне давали все восемнадцать. Я дружила с соседской девчонкой, Салли Грэхем. В ту весну мы с ней только и говорили о том, каково это - переспать с парнем и что мы при этом почувствуем; старшая сестра Салли научила ее, как избежать неприятностей; мы без конца болтали на такие темы, и наконец нам захотелось попробовать сделать это со всеми знакомыми мальчишками. Мы обсуждали достоинства каждого и что он скажет после и без конца хихикали. Наверное, в ту весну мы с ней смотрелись полными дурочками, но во время таких разговоров внутри все разгоралось; только от одних мыслей об этом прошибал пот.
Мы частенько захаживали на ферму старика Мэрфи у ручья; дом у них сгорел, и они переехали; наверху лежала копна сухого сена. Однажды мы с Салли Грэхем разделись и снова заговорили об этом и начали дурачиться друг с другом, а потом вдруг застеснялись; у нас мурашки побежали по коже. Было так странно! Наверное, поэтому на следующий день, когда Габби Гарфилд позвал меня купаться, я наврала, что в ручье около фермы старика Мэрфи есть хорошая пещера! Гарби заявил, что рыбачил по всему ручью, исходил его вдоль и поперек и уж он-то непременно знал бы о пещере; наверняка там ничего нет или воды только по колено.
Но я заверяла его, что там точно есть пещера, - я, дескать, в нее заплывала. Она такая глубокая, что можно нырять. В его старой разбитой машине не было одного крыла, а вместо сидений, как сейчас помню, ящики. Машина у него была настоящая развалюха - открытая, без бортов и крыши; он называл ее «порнухой». В маленьком боковом кармашке сумки, куда я положила купальник и полотенце, лежали два пакетика, которые Салли утащила у старшей сестры; всю дорогу я дергалась, потому что мне было страшно. Мы переоделись в кустах, но охота дурачиться у меня уже прошла, а потом пришлось притворяться, будто я не помню, где пещера, а он даже рассердился. Все равно мы искупались - в том месте воды действительно было по колено, так что мы доставали руками до дна, а иногда и ударялись коленями. Ну и пекло же было в тот день!
Потом я предложила искупаться голышом - мне захотелось подразнить его, испытать. Я притворилась, будто ничего не понимаю, и сказала: давай разденемся, ведь день такой жаркий, а он так посмотрел на меня, словно готов был запрыгнуть в свою машину и укатить куда подальше. Так что я поняла, что все нужно сделать по-другому. Ему тоже только что исполнилось пятнадцать, я запомнила, потому что наши дни рождения были близко.
Мы немного проплыли вверх по течению, вроде как обследовали местность, а потом он перестал злиться на меня из-за пещеры, потому что был хорошим ныряльщиком. Вдруг из-за холмов, словно товарный поезд, налетела гроза; прежде чем мы успели переодеться, наша одежда промокла насквозь; в общем, все было как будто нарочно подстроено. Гроза закончилась так же неожиданно, как и началась, и я предложила пойти в амбар Мэрфи - самим обсушиться и высушить одежду. Мы побежали к амбару, зубы у нас стучали от холода, а он все причитал, что у него, дескать, мотор отсыреет. Мы поднялись на сеновал, развесили одежду на гвоздики, и он начал меня целовать. Тут до него дошло, что к чему; мы разделись и сделали это. У него это тоже был первый раз, но он знал, как пользоваться теми штучками. Мне нисколько не было больно, но и особенно здорово тоже не было, в первый раз не было так сладко, как я себе это представляла. Мы поговорили о том, что сделали, а потом стали говорить о плавании и нырянии, потом - о его машине, а потом он снова завелся и захотел повторить, но я отказалась, а он сказал: какая разница, если мы уже сделали это один раз? Я не смогла придумать ничего вразумительного, и он снова лег на меня, а я все время думала, как все это глупо и вдруг кто-то за нами подсматривает. От жары мы двигались как вареные или под кайфом. А затем все изменилось, стало не так, как в первый раз, словно дурацкий амбар опрокинулся, перевернулся и я улетела прямиком на небо. Словно раскололась на тысячу мелких кусочков и собирала себя ложкой по частям. Когда я вернулась с небес на землю, он стал хныкать, что я, мол, его оцарапала и оставила засос на плече - наверное, прикончить его захотела. Мне не терпелось вернуться домой и поделиться впечатлениями с Салли Грэхем. Оказывается, мы совершенно неправильно все себе представляли, - то, что испытываешь при этом, так клево, что не описать словами.
Наша одежда уже почти высохла; мы спустились на первый этаж, но не сразу пошли на улицу, а еще заглянули в амбар. Габби захотелось посмотреть из окна на машину, поэтому мы протиснулись в дверцу, прошли бывшую конюшню... Там она и висела - Салли Грэхем, в том синем платье, которое так мне нравилось. Она медленно качалась на ветру; туфля свалилась у нее с ноги и валялась возле опрокинутой колоды. Голова была повернута набок; на виске - странный черно-синий кровоподтек; распухший язык свесился изо рта, как нога в тесном ботинке.
Кажется, я уронила сумку с купальником и выбежала, истерически визжа. Не помню, сколько я пробежала, наконец упала и расшибла коленку. Тут меня нагнал Габби Гарфилд, я вскочила к нему в машину, мы поехали в город и рассказали о том, что увидели, Майрону Хаттли, начальнику полиции. Меня трясло: надо же, она висела там все время, пока мы наверху занимались этим. Больше нам уж с ней не похихикать;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24