За последние
недели он много раз проезжал этой дорогой, но все равно приходилось
напрягать все внимание - дорога была очень коварной. В первый раз, кода он
привез сюда симпатичную рыжеволосую девушку, которой было не больше
шестнадцати, он заблудился и ездил кругами, пока Голос Бога не направил
его на верную тропу.
И сейчас Голос снова разговаривал с ним, тихо шепча сквозь свист
ветра, называя по имени. Бенфилд улыбнулся, в глазах показались слезы
радости.
- Я иду! - крикнул он. - Иду!
Порыв ветра ударил в бок "фольксвагена", и машина тихо качнулась.
Девушка что-то тихо простонала один раз по-испански и замолчала.
В свете фар блеснула новая цепь, протянутая впереди поперек дороги от
одного дерева к другому. На ней висела металлическая табличка: "Частное
владение - проезд посторонним воспрещен". Бенфилд с громко стучащим
сердцем остановил машину на обочине, выключил свет и начал ждать. Голос
казался ему прохладным бальзамом на воспаленном мозге. Теперь он
разговаривал с Бенфилдом почти каждую ночь, когда Уолтер лежал на матрасе
в своей комнате возле Мак-Артур Парк, находясь в сером пространстве,
которое было и не сном, и не бодрствованием. В эти ужасные, полные гнева
ночи, к нему возвращались воспоминания.
Ему снилась мать, поднимающая голову с колен чужого мужчины, сжимая в
руках огромный пульсирующий пенис, словно питона. Она открывала рот и
пьяно кричала: "Убирайся отсюда!" И тогда Голос успокаивал его, охлаждая
лихорадку памяти, словно холодный морской бриз. Но иногда даже Голос был
не в силах остановить ход ослепительно-пестрого кошмара,
разворачивающегося внутри головы Бенфилда. Чужой мужчина ухмылялся и
говорил: "Маленький поганец хочет смотреть Бев. Иди-ка сюда, Уолти, гляди,
что у меня есть!" И Уолтер-ребенок стоял, словно приколоченный к месту, в
дверном проеме, ощущая горячую пустоту в голове, глядя, как чужой мужчина
все ниже наклоняет голову матери, пока ее смех не становится глухим. Он
смотрит до конца. Губы и чресла слились в какой-то отвратительный узел. И
когда они кончили, мать - "старушка Бев никогда не говорит "нет" -
отхлебнула из бутылки "Четыре розы", стоявшей рядом с диваном, потом
обняла чужого мужчину и сказала густым голосом:
- Теперь ты позабавь меня мой, дорогой.
Она задрала подол белого в крапинку платья выше своих больших бледных
бедер, белья на ней не было. Мальчик Уолтер не мог оторвать глаз от
секретного места, которое, казалось, подмигивало ему, как греховный глаз.
Руки прижимались к собственному паху, и секунду спустя чужой мужчина
громко захохотал, словно довольный буйвол:
- Гляди-ка, маленький поганец получил торчок! Малютка-Уолтер
обзавелся зарядом. Иди сюда, Уолти, я сказал, иди сюда!
Его мать приподняла голову и улыбнулась, глядя на Уолтера распухшими
стеклянными глазами.
- Кто там? Франк? Это Франк?
Франк - это было имя отца Уолтера. Он удрал так давно, что Уолтер
помнил лишь, как он жестоко замахивался своим ремнем.
- Франк? - повторила она, улыбаясь. - Ты вернулся домой малютка?
Подойди, поцелуй же меня.
Глаза чужого мужчины блестели, как осколки темного стекла.
- Иди сюда, Уолти. Нет, Франк. Иди сюда, Франк. Бев, дорогуша, это
старый твой Франк. Он вернулся домой. - Он тихо засмеялся, зло глядя на
мальчика. - Спусти трусы, Франк.
- Дорогой, - прошептала мать, ухмыляясь. - У меня есть одна штука, и
ты так ей нужен, она так ждет тебя...
- Ну-ка, поцелуй свою малышку, Франк, - тихо приказал мужчина. -
Иисус Христос, это надо видеть!
Когда приходили такие сны, даже Голос не мог утихомирить лихорадку. И
Бенфилд был благодарен, когда Голос сказал, что Бенфилду снова разрешено
выходить в ночной город, чтобы отыскать и поймать еще одну смеющуюся Бев.
Отобрать ее у ухмыляющихся незнакомцев и привезти к священной горе.
Бенфилд вздрогнул, когда все эти нехорошие мысли протанцевали сквозь
сознание. Виски болели, ему хотелось принять таблетку от головной боли.
Иногда в те моменты, когда с ним разговаривал Голос, он чувствовал, что в
мозгу вспенивается какой-то магический котел. Голос переменил его жизнь,
придал ей настоящее значение и цель - служение Мастеру. Повернув голову
влево, Бенфилд мог видеть мерцающие огни ночного города. Ему было
интересно узнать, кто из живущих там, внизу, тоже был частью варева этого
магического котла, варева, которое трансформировало душу, воспламеняло ее
сладким холодным огнем. Конечно, это была магия. Голос говорил правду, он
расцветит магией город ночи и убьет всех Бев, утопит их в бурлящем котле.
Иначе... как же иначе?
Приближалась автомашина. Бенфилд издалека заметил отблеск фар. Машина
спускалась с горы, приближаясь к нему. Он вылез из машины и открыл дверцу
для пассажиров. Оглушенная девушка почти вывалилась наружу, но Бенфилд
протянул руки и поймал ее, словно охапку дров. Потом он повернулся лицом к
приближающейся машине.
Это был длинный черный "линкольн", полированные бока которого
блестели, словно зеркало. Он остановился в десяти футах от заградительной
цепи, фары его, словно жадные глаза, сконцентрировались на Бенфилде и его
жертвоприношении.
Бенфилд улыбнулся сквозь наполнившие глаза слезы.
Водитель покинул лимузин и подошел к Бенфилду, сопровождаемый молодой
женщиной, которую он тут же узнал. У нее были длинные светлые волосы,
всклокоченные на ветру и грязное платье. Бенфилд увидел, что водитель -
Слуга Голоса, пожилой мужчина в коричневом костюме и белой рубашке. Его
длинные седые волосы развевались на ветру, глаза глубоко погрузились в
бледно морщинистое лицо. У него была хромающая сутулая походка. Он дошел
до цепи и устало сказал Бенфилду:
- Передай ее.
Бенфилд поднял свою жертву выше. Светловолосая девушка улыбнулась и
без усилий взяла ее, словно мать, баюкающая ребенка.
- Иди домой, - сказал Бенфилду старик. - На сегодня твоя работа
исполнена.
Вдруг глаза светловолосой девушки сверкнули. Она не отрываясь
смотрела на поцарапанную руку Бенфилда, потом подняла взгляд и посмотрела
ему в лицо.
Улыбка Бенфилда исчезла, словно разбившееся в треснутом зеркале
отражение. Он моргнул и протянул к девушке руку.
- Н_Е_Т_! - сказал старик, отводя руку назад, словно для удара.
Девушка подалась назад и поспешила вместе со своей добычей к автомашине.
- Уезжай домой, - сказал старик Бенфилду. Потом отвернулся и тоже
пошел к "линкольну".
Лимузин задним ходом выбрался на более просторное место, круто
развернулся и исчез, умчавшись вверх по горной дороге.
Бенфилду страстно хотелось последовать за "линкольном", но Голос тихо
зашептал, успокаивая его, давая ему понять, что он им нужен и они
оберегают его, снова избавляя Бенфилда от головной боли. Некоторое время
он стоял неподвижно, вокруг него свистел и завывал ветер, а потом вернулся
к машине. Ведя "фольксваген" вниз, к городу, он включил приемник и
настроился на станцию, передающую религиозные гимны. Он крутил руль и
подпевал, счастливый и уверенный в том, что воля Мастера будет исполнена.


2. СУББОТА, 26 ОКТЯБРЯ. БЕСПОКОЙСТВО
1
Солнце взошло над горами Сан-Габриэль, словно красно-апельсиновый
взрыв, окрасив небо в серо-голубой цвет, который постепенно перейдет в
голубизну по мере того, как вызревает утро. Щупальца желтоватого тумана
стлались низко над грунтом, словно какой-то гигантский осьминог пытался
прилипнуть к стенам небоскребов из стали и стекла, или к бетонным стенам
пульсирующих кипящей работой фабрик, или к полудюжине шоссе, уже с
оживающим движением. Зябкие тени остатки ночной темноты, поспешно
скрывались перед лучами солнца, как остатки разбитой армии, бегущей перед
наступлением победителя - Солнца.
Энди Палатазин стоял перед открытой дверцей шкафа в спальне и
тщательно выбирал галстук на сегодня. На нем были свободные темно-голубые
брюки и светло-голубая рубашка с аккуратно отутюженным воротничком. Он
остановил выбор на зеленом с голубыми и красными крапинками галстуке,
потом вышел в коридор, облокотясь слегка о перила лестницы. Он слышал
позвякивание посуды в кухне внизу, где Джоанна готовила завтрак. Оттуда
доносился аппетитный запах жаренных сосисок в картошке, от которого во рту
сразу появилась слюна. Он позвал жену:
- Джо, погляди на меня!
Джоанна тут же вышла из кухни. Ее седеющие волосы были стянуты на
затылке в плотный узел. На ней был темно-зеленый халат, на ногах -
шлепанцы.
- Ну-ка, ну-ка, - сказала она.
Энди поднял галстук, выставляя его на обозрение и одновременно
вопросительно приподнял брови.
- Ишонию, - сказала жена, - отвратительно, особенно с этой рубашкой.
Надень темно-голубой.
- На нем пятно.
- Тогда вот тот, в сине-красную полоску.
- Этот мне не нравится.
- Потому что его подарил тебе мой брат! - пробормотала она и покачала
головой.
- А чем тебе этот не по вкусу? - Он качал рукой, и зеленый галстук
шевелился, как змея.
- Ничем... надевай, если хочешь быть похожим на клоуна. Но... он
тебе... не идет! - Она втянула носом воздух. - Картошка подгорела! Видишь,
что ты наделал!
Она стремительно повернулась и исчезла на кухне.
- Твой брат тут не причем! - крикнул он вслед. Он услышал ответ, но
не смог разобрать слов, поэтому пожал плечами и вернулся обратно в
спальню. Взгляд упал на кресло-качалку возле окна и он некоторое время
стоял, глядя на него. Потом подошел к креслу, толстыми пальцами толкнул
один из подлокотников. Кресло тихо заскрипело, покачиваясь. "Неужели
прошлой ночью мне приснился сон. Мама умерла, похоронена и покоится в
мире".
Он тяжело вздохнул, посмотрел на зеленый галстук, который он
продолжал сжимать в руке, и подошел к платяному шкафу.
Он повесил галстук обратно на вешалку, потом посмотрел на полосатый
галстук, который ему подарил брат Джо, адвокат, в день святого Стефания.
"Ни за что," - упрямо подумал он. Он нашел другой галстук, который не
надевал уже несколько месяцев. Ярко-красный с голубыми горошинами. Он был
погребен в самой глубине полки, очевидно, это намеренно сделала Джоанна.
Когда-нибудь она исполнит свою угрозу и сожжет их все! Надев галстук и
затянув узел, он случайно остановил взгляд на самой верхней полке, где под
старыми сплющенными шляпами с жалкими перьями, прикрепленными к лентам
тульи, лежала плоская коробка, Энди быстро отвел взгляд в сторону и закрыл
дверцу шкафа.
Джоанна начала расставлять тарелки для завтрака на столе в их
маленькой уютной кухне. Стол стоял у окна, выходившего в сад. В кухню
вошел Энди, благоухая лосьоном "Виталис" и "Олд Спайс". Джоанна подняла
голову, хотела улыбнуться ему, потом увидела галстук, который выбрал на
этот день ее муж, и сказала:
- Садись, ешь. В цирке может выдаться трудный день.
- Спасибо. О, вид у завтрака потрясающий!
Он сел за стол и начал есть, проглатывая большие куски сосисок с
жаренным картофелем. Джо поставила рядом с ним чашку горячего черного кофе
и села напротив мужа.
- Очень вкусно, - сказал Энди с набитым ртом. - Очень!
- Не спеши, - предупредила Джо. - Поперхнешься.
Он кивнул, продолжая жевать.
- Энди, время от времени тебе необходимо брать выходной в субботу. Ты
должен отдохнуть. Все время работать и тратить нервы - это к хорошему не
приведет. Почему бы тебе не позвонить и не сказать, что сегодня ты
останешься дома? Мы могли бы съездить отдохнуть.
- Не могу, - сказал он, запивая картошку глотком кофе. - Может, в
следующую субботу.
- На прошлой неделе ты говорил тоже самое.
- Да? Гм, видишь ли, я думал, но... - Он посмотрел на нее. - Ты ведь
понимаешь, почему я должен идти. Вдруг что-то неожиданное выплывет.
- Они тебе позвонят.
Ее голубые яркие глаза с тревогой следили за Энди. Ее волновали тени,
появившиеся под глазами, новые морщины, зазмеившиеся по его лицу. В
последнее время он плохо спал. Неужели и во сне ему не давал покоя ужасный
убийца, крадущийся по ночам по улицам города? Она тронула его громадную
ладонь, похожую на медвежью лапу.
- Ну, пожалуйста, - тихо попросила она. - Я приготовила ленч
специально для пикника.
- Меня ждут, - сказал он и ласково похлопал жену по руке. - А в
следующую субботу мы устроим прелестный пикник. Договорились?
- Нет, ни о чем не договорились! Работа загонит тебя до смерти! Ты
уходишь рано утром и возвращаешься домой поздно ночью. Ты работаешь все
субботы и почти все воскресенья тоже! И долго еще должно продолжаться?
Он вытер губы салфеткой и ткнул вилкой в горку жаренной картошки.
- Пока не поймаем, - тихо сказал он.
- Возможно, это никогда не случится. Возможно, его уже нет в городе
или даже в стране. Почему именно ты должен работать, как собака, отвечать
на все вопросы и попадать на первую полосу в газетах? Мне не нравится, что
говорят о тебе некоторые.
Он поднял брови:
- Что они говорят?
- Ты знаешь. Что вы ничего не делаете, что вы на самом деле и не
стараетесь поймать убийцу, и что ты даже не настоящий полицейский.
- А, это... - Он кивнул и допил кофе до конца.
- Скажи им всем, пусть идут к черту! - с яростью сказала она. Глаза
ее сверкали. - Что они знают о твоей работе, о том, сколько ты отдаешь ей
сил! Да тебе медаль нужно дать! Ты пролил кофе на галстук. - Она подалась
вперед и обмакнула пятно салфеткой. - Если не будешь расстегивать пиджак,
его не заметят.
- Хорошо, - сказал Палатазин. - Я попытаюсь.
Он отодвинул в сторону тарелку и положил ладонь на свой заметно
выступающий живот.
- Через пару минут мне нужно выходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13