Глаза у нее были немного печальные, под ними залегли темные круги. Он
завел двигатель "шевроле", от грохота задрожали стекла в домах на узкой
захудалой улочке, потом вырулил к бульвару. Мерида, длинные черные волосы
которой волнами падали на плечи, сидела, отодвинувшись от него и смотрела
на свои руки, На ней было голубое платье и серебряное распятье на цепочке,
которое Рико купил на день рождения неделю назад.
- Эй, - сказал он и наклонился к Мериде, стараясь приподнять ее
голову одним пальцем за подбородок. - Что такое? Ты плакала? Эта
ненормальная Перра опять тебя била?
- Нет, - ответил она, и ее тихий голос слегка дрожал. Она все еще
казалась больше девочкой, чем женщиной. В шестнадцать лет она была
худощавой и стройной, как жеребенок. Обычно глаза ее сверкали застенчивой
веселой невинностью, но сегодня что-то было не так, и Рико не мог
определить, в чем дело. Если старая ненормальная мать не била ее, то что
же тогда?
- Что, Луис опять убежал из дому? - спросил он ее. Она покачала
головой. Он откинулся на спинку, удобно покачиваясь на мягком красном
сиденье, откинув со лба прядь густых черных волос.
- Этому Луису лучше бы поостеречься, - тихо сказал он, объезжая пару
пьяных, танцевавших посреди улицы. - Он еще слишком маленький, чтобы
якшаться с "Убийцами". Я ему говорил, сто раз говорил - не путайся ты с
этими подонками. Они его до добра не доведут. Где бы ты хотела сегодня
поужинать?
- Неважно, - сказала Мерида.
Рико пожал плечами и выехал на бульвар, где над порнокинотеатрами,
барами, дискотеками, винными магазинами пульсировал радужный неон. Хотя
было всего половина седьмого, но по бульвару уже мчался поток спортивных
машин, словно десятки обтекаемых локомотивов. Они были раскрашены во все
цвета радуги, от кричаще-голубого до флюоресцентного оранжевого, и
оснащены или полосатыми, как зебра, крышами кузовов, или леопардовой
внутренней обивкой, или радиоантенной высотой с башню. Машины мчались
вдоль бульвара, словно стадо диких лошадей. Тротуары были усеяны ордами
подростков-чиканос, вышедших поискать увеселения в субботний вечерок.
Воздух сотрясала музыка из транзисторов и автомобильных приемников,
сумасшедшая смесь рока и диско, перекрываемая лишь вздохами бас-гитар из
открытых дверей баров. В горячем воздухе пахло бензиновым перегаром
выхлопа, дешевыми духами и марихуаной. Рико протянул руку и включил радио
своего "шевроле" на полную громкость, ухмылка, словно щель, рассекла его
смуглое лицо. Рычание могучего Калы Тигра Эдди перешло в гипнотический
речитатив:
- ...Разгоним город сегодня вечером, потому что больше делать нечего,
и лучше вас никому не разжечь его в Этот Субботний Вечер! К вам снова
возвращается могучий Кала, и "Волки" - "РОЖДЕННЫЙ БЫТЬ ПЛОХИМ".
Мерида выключила радио. Но завывание "Волков" все равно доносились из
десятка других динамиков.
- Рико, - сказала она, на этот раз глядя ему прямо в глаза. -
Кажется... - Ее губы дрожали. - Кажется, я забеременела.
"Вот дерьмо" - подумал он. - Забеременела? Она сказала, что
забеременела?" Он едва не спросил "от кого?", но успел остановить себя. Он
знал, что последние три месяца она спала только с ним, исключительно, даже
после того, как он снял квартиру в бедном конце Закатного бульвара. Она
всегда была приличной верной женщиной. "Женщиной? - подумал он. - Едва ли
шестнадцать. Но во многих отношениях она женщина. Во многих?"
Рико был просто ошарашен, чтобы найти в себе силы сказать что-то.
Волны спортивных приземистых машин впереди казались ему то
накатывающимися, то уползающими обратно волнами бесконечного
металлического океана. Он каждый раз пользовался "резиной", и ему
казалось, что он осторожен, но вот теперь... "Что делать? - спросил он
себя. - Твой большой мачете сделал неприятность для этой малютки, и что ты
теперь думаешь делать?"
- Ты уверена? - спросил он наконец. - В смысле... Откуда знаешь?
- У меня... была задержка. Я пошла в больницу, и доктор мне сказал.
- А он не мог ошибиться? - Рико пытался думать. "Когда я не
пользовался предохранителем? В тот вечер, когда мы пили, или в тот раз,
когда нужно было спешить..."
- Нет, - сказала она, и окончательный приговор в ее голосе заставил
что-то болезненно запульсировать в животе у Рико.
- А твоя мать уже знает? Она меня прикончит, когда узнает. Она меня и
без того ненавидит. Она сказала: "Увижу тебя еще раз - застрелю или
полицию вызову..."
- Она еще не знает, - тихо сказала Мерида. - Никто больше не знает. -
Она тихо, задыхаясь, заплакала, словно душили кролика.
- Не надо плакать, - сказал он слишком громко, потом вдруг понял, что
она уже плачет, наклонив голову, и слезы катятся по щекам крупными
горошинами. Он чувствовал, что должен оберегать ее, больше, чем любовник,
как старший брат.
"Люблю ли я ее?" - спросил он себя. Вопрос, поставленный так прямо и
просто, привел его в замешательство. Он не был уверен, что правильно
воспринимает любовь. Это вроде хорошо проведенной ночи с девушкой? Или это
как будто ощущение, что с тобой этот человек всегда рад поговорить
немного, легко утешить и подбодрить? Или это что-то вызывающее робость,
молчаливое, великое, как будто сидишь в церкви?
- Пожалуйста, - сказал Рико, останавливаясь у светофора с другими
водителями спортивных машин. Чьи-то подошвы упирались в акселераторы,
бросая ему вызов, но он не обращал внимания. - Не плачь, хорошо?
Она еще раз всхлипнула и перестала, потом начала рыться в сумочке,
отыскивая косметическую салфетку, чтобы высморкаться.
"Шестнадцать - подумал Рико. - Ей исполнилось всего шестнадцать!" И
вот он сидит в своей машине, как и все остальные на этом субботнем,
заполненном людьми бульваре, в тесных джинсах и бледно-голубой рубашке, с
золотой цепочкой на шее, с маленькой ложечкой для кокаина. Да, вот он
везет свою женщину куда-то ужинать, потом они немножко потанцуют в
дискотеке, вернутся в его квартиру, в кровать, чтобы второпях заняться
сексом. Одна большая разница имелась на этот раз. Мерида забеременела от
него, у этого ребенка будет свой ребенок, и теперь он чувствовал груз
возраста и серьезной проблемы, которая не являлась ему даже в самом
страшном кошмаре. Ему представилось собственное лицо - с высокими скулами,
смуглое, красивое лицо, своеобразное из-за носа, который был два раза
сломан и оба раза плохо сросся - вообразил, что видит появление вокруг
глаз паутины морщин, полосы озабоченности, выступающие на лбу. В это
мгновение снова захотелось стать маленьким мальчиком, играть на холодном
полу пластиковыми машинками, пока отец с матерью обсуждают побег мистера
Габрилло с женой мистера Фернандо, а его старшая сестра крутит во все
стороны ручку настройки нового транзисторного приемника. Ему захотелось
стать ребенком навсегда, чтобы не волновали тяжкие заботы и проблемы. Но
его мать с отцом были мертвы уже почти шесть лет, они погибли при пожаре,
который начался из-за искры в неисправной электропроводке - пламя ревело
по всему многоквартирному дому, словно вулканический вихрь, и три этажа
обрушились еще до того, как подъехала первая пожарная машина. В тот период
Рико связался с уличной бандой подростков, называвшейся "Костоломы". Он
сидел под лестницей и пил с дружками красное вино, когда услышал вой
пожарной сирены. Этот звук до сих пор иногда будил среди ночи, и он
просыпался в холодном поту. Его сестра Диана была манекенщицей и
фотонатурщицей в Сан-Франциско, так она, во всяком случае, сообщала в
своих редких письмах. Она постоянно писала, что вот-вот должна сделать
снимок для обложки какого-то журнала, или, что познакомилась с человеком,
который поможет ей проникнуть в рекламу. Однажды она написала, что будет в
июле "подружкой плейбоя", Но, естественно, девушка месяца в июльском
номере "Плейбоя" оказалась голубоглазой блондинкой. Он два года не видел
сестры, и последнее письмо получил более шести месяцев тому назад.
Сигнал светофора сменился на зеленый. Вокруг завизжали об асфальт
покрышки лихих водителей, берущих скоростной старт с места, оставляя
черные полосы жженой резины. Он вдруг обнаружил, что очень крепко сжимает
руку Мериды.
- Все будет нормально, - сказал он ей. - Вот увидишь. - И она
отодвинулась от дверцы, приникнув к Рико так близко, словно вторая кожа, и
если любовь была похожа на жалость, тогда, Рико ее любил.
- Слушай, хочешь гамбургер или что-нибудь еще? Остановимся здесь.
Он показал рукой в сторону огромного неонового гамбургера, плывущего
в небе над закусочной Толстого Джима. Она отрицательно покачала головой.
- Ладно. - Он вытащил пачку "Уинстона" из отделения для перчаток и
закурил. В противоположном направлении промчалась черно-белая патрульная
машина полиции, глаза копа за рулем на один сердцетрепещущий миг
встретились с глазами Рико. Рико вез несколько граммов кокаина и несколько
никелированных коробочек с отличными "колумбийскими красными", спрятанными
в тайнике под резиновым покрытием в багажнике.
Это был неплохой бизнес - поставлять кокаин малышам, которые
ошиваются в рок-клубах на Солнечной полосе. Хотя торговал он по малой, но
все равно, получал достаточно, чтобы позволить себе немного понаслаждаться
жизнью. Его поставщик, лысый тип в костюмах от Пьера Кардена, называющий
себя Цыганом Джоном, сказал, что у Рико сильные нервы, есть хватка, и он
может подняться в этом деле повыше, чем мелкий толкач. Не так высоко, как
Цыган Джон, конечно, но достаточно высоко. Рико хладнокровно отвел взгляд
от полицейской машины и ловко занял пустое место на хвосте "громовой
птицы", выкрашенной в тигровые полоски. Кто-то позвал его с обочины, и он
увидел Феликса Ортего и Бенни Грасио вместе с двумя отличными "персиками",
стоящих у входа в дискотеку. Рико поднял руку в знак приветствия.
- Как дела, приятель?
Но он не притормозил, потому что парни были живым напоминанием тех
времен, когда он был членом "Костоломов".
Наконец Мерида задала вопрос, которого боялся Рико:
- Что мы будем теперь делать?
Сверкающими глазами она внимательно следила за его лицом, отыскивая
малейший признак предательства.
Он пожал плечами, сигарета свесилась с нижней губы.
- А что ты думаешь делать?
- Это же твой ребенок!
- И твой тоже, - громко сказал он. Злость в первый раз заставила
кровь прилить к его лицу. "Почему же она не принимала таблетки или
что-нибудь?"
Потом лицо его вспыхнуло от стыда.
- Боже! - хрипло выдохнул он. - Я не знаю, что я должен делать.
- Ты любишь меня, разве нет? Ты говорил, что любишь. Если бы ты этого
не сказал, я бы тебе не разрешила. Ты был у меня первым и единственным.
Он мрачно кивнул, вспоминая первый раз, когда он взял ее. Это
произошло на заднем сиденье автомобиля в открытом кинотеатре возле Южных
Ворот. Он очень гордился потом, когда все кончилось, потому что она была
его первой девственницей, а мужчиной можно было себя считать - он это знал
- только лишив девушку девственности. Он вспомнил, что однажды говорил ему
Феликс Ортега в заброшенном складе, который "Костоломы" использовали в
качестве штаб-квартиры: "Поимей девственницу, парень, и она полюбит тебя
на всю жизнь".
"Бог мой! - подумал он. - Навсегда? И только с одной женщиной? У меня
есть бизнес, и я должен о нем думать. Скоро я смогу покупать себе шелковые
рубашки и туфли из крокодиловой кожи или куплю красивый черный "порш". И
смогу снять одну из пятикомнатных квартир, где живут кинозвезды. Я в самом
деле смогу стать кем-то в этом городишке. Стать больше Цыгана Джона! Даже!
Но вот перед ним ложится другая дорога, прямо обратно в черное сердце
трущоб. Через десять лет он будет работать в каком-нибудь гараже,
приходить ровно в пять в квартиру, где будут ждать Мерида и двое-трое
детишек, сопливые носы и все такое прочее. Руки у него почернеют от
смазки, пузо вырастет от пива, которое он будет поглощать с друзьями по
субботам. Мерида превратится в старую ворчливую клячу, дети все время
будут путаться под ногами, Мерида станет нервной и совсем не похожей на ту
красивую девушку, которой она была сейчас. Они будут спорить, почему бы
ему не найти другую работу, где платят побольше, почему у него нет больше
честолюбия - и жизнь станет костью в горле, задушив его до смерти. "Нет! -
сказал он себе. - Я не хочу этого!" Он протянул руку, включил громкость
приемника, чтобы не слышать больше собственных мыслей.
- Мерида, - сказал он. - Я хотел, чтобы ты убедилась окончательно...
В смысле, знаешь ли ты точно, что это... мой ребенок.
Он лихорадочно искал какой-то опоры, чего-то, что можно было
поместить между собой и необходимостью принимать решение. Но он знал
правду, любовь, но не до такой же степени, чтобы изменить ради нее всю
жизнь.
Она отвернулась от него и очень медленно выпрямилась, сев совершенно
прямо, словно и не сутулилась всего секунду назад. Затем отодвинулась от
него, сцепив ладони и положив их на колени.
"Так, - сказал себе Рико, - теперь она поняла, о, боже, дерьмовое это
дело! Ты с ней обращаешься, как с неоновой девкой, которые выкрикивают
свои цены с каждой стороны бульвара".
И тут Мерида, заглушив всхлип, выпрыгнула из "шевроле" раньше, чем
Рико успел сообразить, что происходит. Она бросилась бежать по бульвару в
противоположном направлении. Водители сворачивали в сторону, выкрикивая
грязные предложения.
- Мерида! - крикнул Рико. Он вывернул руль, выскочил на тротуар,
выдернул ключи из гнезда.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13