Будь умной, девочка, беги отсюда скорее, уговаривала себя Дорис. Но его тело притягивало ее взгляд. Она ругала себя: тупица чертова. И вдруг замерла от ужаса, потому что ей показалось, что все это она говорит не про себя и не для себя, а вслух.
Брюс судорожно втянул в себя воздух, как будто собираясь то ли прыгнуть, то ли побежать. Дорис инстинктивно, словно обороняясь, выставила вперед ладони. Но от кого она защищалась – от Брюса или от самой себя? Ей очень хотелось – и это было верхом глупости – дотронуться до его кожи, ощутить ее. Веки ее стали неожиданно такими тяжелыми, ей стало трудно поднять их, голова склонилась вперед, и копна рыже-золотистых волос упала ей на грудь.
– А ну-ка посмотри на меня. – Свою команду Брюс отдал низким чувственным, но одновременно требовательным голосом. И она не увидела возможности ослушаться. – Тебе хочется коснуться меня, Дорис. Золотая, пылкая моя девочка… – Сколько соблазна было в его словах! Глаза Брюса не мигая смотрели в ее глаза. Дорис коротко застонала, и последние здравые мысли о собственной безопасности улетучились. Сейчас она обожала его…
– Я… – Горло ее перехватило от избытка чувств. – Я… не… люблю вас! – Но ее слова не убеждали. Это ужасно, твердила она себе. Какой-то бесстыдный душевный стриптиз! Ей хотелось бежать, но что-то мешало сделать это, да и ноги стали ватными. – Да, мне хочется дотронуться до вас! – Казалось, ее напряжение вырвалось наружу, как струя расплавленного металла, но успокоение не пришло. Избыток эмоций продолжал распирать ее грудь. Да и сам Брюс дышал часто и неровно, как будто боролся с какой-то неравной силой. Его зеленые глаза наполнились невероятным триумфом, когда он услышал ее вынужденное признание. Но и сам он не удержался от того, чтобы не сказать:
– Я много раз воображал, как ласкаю тебя, чувствую под собой упругое тело, целую теплые губы, раскрытые для меня. Я хочу слышать, как они шепчут мое имя и повторяют, что ты без ума от меня. – Его шепот, горячий и бессвязный, вызвал у нее настоящий взрыв чувственности. Дремавшая в ней женщина вдруг освободилась!
Дорис облизнула пересохшие губы кончиком языка. Брюс проследил за этим движением.
– Вы ужасно самоуверенны, – выдавила она.
– Признайся, тебе доставляет удовольствие, что ты взрослого мужчину доводишь до состояния сопливого школьника! Но не скрою, что хочу тебя, чего бы мне это ни стоило! – Эти его слова, произнесенные с пафосом, может даже искренним, прозвучали несколько мелодраматично. – Ты тоже меня хочешь. Это очень возбуждает, Дорис. Сознание того, что такая женщина хочет тебя. Давай, я расскажу, какие чувства ты во мне пробудила?
А она и так уже тонула в его мужской ауре. Даже сейчас, пока он находился на расстоянии от нее, она ощущала потоки энергии, исходившие от него. Она понимала, что он ведет себя с ней так, потому что считает ее не менее искушенной в любовных играх, чем он сам.
Что ты делаешь? – спрашивала она себя. Одумайся! Охватившая ее тревога пробилась сквозь бурю эмоций в тот момент, когда Брюс схватил ее и притянул к себе. Его руки обхватили ее стройные бедра, прижимая их к своим. Она ощутила, как жестки его мышцы.
Волна чувственности захлестнула ее, она растворялась в нем. Ей казалось, что их дыхания слились в одно. Он целовал ее так, будто хотел вобрать ее губы в себя.
– Ты будешь моей и больше ничьей. Все права на тебя должны принадлежать только мне. Понимаешь? – Эти столь желанные Дорис слова Брюс шептал ей на ухо. Но даже и не вникая в смысл его фраз, она все равно впала бы в состояние эйфории. Дорис ласкала пальцами его кожу, поросшую на груди жесткими волосками, и без конца повторяла его имя, звучавшее для нее как заклинание.
– Ты должна понять меня, Дорис, – вдруг сказал Брюс, – меня мучает то, что ты только что приехала от Лэма. – Она поняла его буквально и наивно ответила:
– Ну и что? Я же там живу сейчас.
Дорис находилась в состоянии возбуждения, снижающего порог восприимчивости… Ей хотелось его прикосновений… Хотелось, чтобы томившая ее любовная жажда была удовлетворена.
– Ты слышала мое условие? Я могу быть только единственным!
Она задохнулась от неожиданности – таким холодным он стал всего в один миг, как будто превратился в совсем другого человека. И как порой бывает в экстремальных состояниях, внезапно отрезвев, Дорис очень четко и лаконично сформулировала ответ:
– Я могу, конечно, гарантировать эксклюзивность. Но что я получу взамен?
И тут губы, только что уводившие ее в сладостный мир грез, стали складываться в уже знакомую осуждающую ухмылку. Она поняла: он ждал именно такого поворота событий.
– Я обеспечу тебе уютное гнездышко, – пообещал Брюс.
– Вы хотите сказать, что я никогда не смогу возвратиться сюда, в Блэквуд?! – Она произнесла это полувопросительно, полуутвердительно, явно поддавшись на его провокацию. Кажется, он отводит мне роль шлюхи, подумала она горько.
Зеленые глаза безжалостно блеснули, и он, изображая задумчивость, втянул щеки внутрь.
– Мой Бог! Так вот что волнует нашу крошку перед тем, как сдаться на милость победителя. Прощай старая жизнь, да здравствует новая!
– Сказать вам, Брюс, по какой причине я отказываюсь от почетной роли вашей любовницы? По очень простой: я не могу иметь дела с мужчиной, который самые интимные отношения сводит до уровня делового соглашения.
Если бы Дорис была в состоянии правильно оценить сложившуюся ситуацию, то поостереглась бы вступать в полемику с Брюсом. По его виду было ясно, что он готов на все.
Но Дорис так глубоко обидели, что соображения осторожности отступили на задний план перед болью, которую она испытала. Кроме того, она понимала, что он был слишком сильным человеком, чтобы позволить себе прибегнуть к физическому воздействию. Но самым ужасным для нее было то, что человек, которого она любила, обращался с ней как с вещью, имеющей ярлычок с ценой. Меж тем его глаза внимательно следили за каждым ее малейшим движением с таким странно безумным выражением, что Дорис усомнилась в том, что он ее слышал. Она принялась инстинктивно противиться, когда он, поймав руку, стал опять притягивать ее к себе. Сейчас он казался Дорис диким, примитивным самцом-хищником.
Однако сопротивление ее было обречено на провал. Брюс начал садистски медленно вводить ее в искушение, пробуждая чувственные инстинкты. Мастерство и тонкость, с какими он действовал, говорили о том, что Брюс знал, что нежностью можно добиться гораздо большего, чем грубой силой. Тяжело дыша – и это было единственным проявлением его состояния, – Брюс отстранился от Дорис, чтобы заглянуть ей в глаза. Когда их взгляды встретились, он понял, что она сдалась.
Молча Брюс погрузил руку в ее огненные кудри и пропустил их сквозь пальцы, как жидкий огонь. В глазах его светилось нескрываемое восхищение. И когда он снова прильнул к ее медовым губам, она вручила ему себя со странной отвагой.
Любовь, охватившая ее, не оставила ей другого выбора. Интересно, понимает ли он, что все, происходящее между ними, предопределено свыше, спрашивала она себя.
Он почувствовал ее трепет и позвал по имени. И имя ее вырвалось из его уст как крик боли. Дорис нуждалась в понимании и нежности, но и этот всплеск какой-то животной страсти не мог не подействовать на нее.
Она подняла руки, чтобы притянуть голову Брюса к своей груди. Вот он, единственный мужчина, который ей нужен в жизни!
– Папа! – Дверь с громким стуком отлетела к стене, и, мгновенно отреагировав, Брюс оказался между Дорис и сыном. Нескольких выигранных секунд ей вполне хватило, чтобы прийти в себя и поправить одежду.
Когда она вышла из-за спины Брюса, маленькая фигурка, словно подброшенная мощной пружиной, повисла на ней. Боковым зрением она отметила, что старший Кейпшоу внимательно наблюдает за ними. Непроницаемое выражение лица успешно скрывало его подлинные мысли.
– Ты останешься на чай? – с некоторой тревогой спросил Пол у Дорис, освободив ее от своих жарких объятий. Она не успела что-либо придумать, как вмешался Брюс.
– Я считал, что ты, Пол, уже на дне рождения. Там, кстати, обещали какое-то замечательное мороженое! Разве кто-нибудь сумеет отказаться от такого соблазна? Хотя, постой, – добавил он хитро, – я, кажется, знаю такого человека.
Замечание отца заставило мальчика нахмуриться. Брови его сошлись к переносице, и он стал миниатюрной копией Брюса. Хорошо бы, чтобы сходство осталось чисто внешним, подумала Дорис.
– Так ты договорился с Милдред! – От неприязни Пол даже сморщил нос.
– Для тебя она мисс Оуэн, – спокойно поправил сына Брюс. – Иди и переоденься, скоро за тобой заедут. – Он недовольно хмыкнул, когда мальчик направился к двери, всем своим видом показывая страшную обиду.
– Дорис, а ты будешь здесь, когда я вернусь? – Пол опять, как бы копируя отца, неотрывно смотрел на нее, остановившись у двери.
– Увы, нет. – Она вынужденно улыбнулась, чтобы как-то сгладить резкость своего короткого ответа. – Может быть, в другой раз, – солгала Дорис, прекрасно отдавая себе отчет, что следующего раза попросту не будет.
– Я попрошу миссис Норман принести тебе чай сюда, – сказал Брюс, когда мальчик вышел.
– Не надо беспокоить ее. – Дорис вздрогнула, ощутив внутри страшную пустоту, ей показалось, что сердце ее остановилось. Какой, к черту, чай, когда рушатся все ее надежды!
– Надо сказать, что ситуация проясняется, хотя я такого, честно говоря, не ожидал. Мне кажется, я начинаю понимать своего сына, – процедил он сквозь зубы. – Я полагал, что вам безразлично благополучие моего ребенка. Как вы сумели завоевать его доверие?
– Я околдовала его. Разве вы не заметили, что у меня врожденные сверхъестественные способности?
– Эта особа, я имею в виду Милдред, предложила подвезти Пола в город, потому что ей все равно надо туда по делам, – без всякой видимой связи изрек он, явно коря себя за то, что опустился до объяснений… да еще перед Дорис.
Но тут послышался звонок в дверь, шум голосов, и Брюс довольно зло выругался.
– Вот и прибыл экипаж за Полом. Думаю, мне надо там появиться.
Она косо глянула на него, а в голове ее возникла одна-единственная мысль: бежать отсюда, как можно скорее бежать.
– Если вы так боитесь, что со мной может что-нибудь стрястись, не согласитесь ли сопроводить меня? – Это предложение он сделал с легкой усмешкой.
Дорис хотела ответить обычной резкостью, но сдержалась.
– Боюсь, что с моим появлением ваша репутация погибнет безвозвратно в глазах ваших респектабельных друзей.
– Ну как хотите! – произнес он и вышел.
Коридор вел прямо на кухню. Бесшумно, не желая, чтобы кто-нибудь услышал ее шаги, Дорис устремилась прочь. Стук сердца отдавался у нее в ушах. Выяснилось, что сбежать было не так уж и трудно. Обогнув дом, она оказалась около своей машины. В это время из-за угла вывернул «лендровер». Она пропустила машину, даже не поднимая глаз, зная, кто сидит за рулем! Все! Она свободна! Свободна! А возможна ли она, эта свобода? Разве убежишь от себя самой?
Станет ли он искать ее, пожертвовав этой кривлякой? Само сочетание имен Брюс и Милдред отозвалось болью в ее сердце, и она чуть не расплакалась. К тому же до нее дошло, как опасно близко она оказалась от того, что ей, собственно, и предлагал Брюс – романа по принципу «переспали и расстались без претензий друг к другу». Больше сдерживаться она не могла и беззвучно разрыдалась. Он просто хотел обладать ее телом. Что хорошего могло получиться от такой связи? По гроб жизни она будет благодарна Полу, что он появился именно в тот момент, когда появился!
8
На следующее утро Дорис проснулась с тяжелой головой и в подавленном настроении. Взглянув на часы, она отметила, что уже довольно поздно, и огорчилась. У нее даже не будет возможности осмыслить события вчерашнего дня. Она обещала своей подруге Кетлин посидеть с ее маленькой дочкой, пока та сбегает в парикмахерскую.
Бедная Кетлин сейчас, как никогда, нуждалась в поддержке и помощи. Материнство, уверяла она, лучшее средство для старения, а постоянный дефицит сна неминуемо ведет к одряхлению.
Вспоминая комментарии подруги, Дорис решила, что с удовольствием поменяла бы на все невзгоды Кетлин причины собственной бессонницы.
Когда появилась подруга, Дорис уже успела привести себя в порядок и приготовить кофе. Малютка спокойно спала в коляске, не подозревая о том, что мама скоро покинет ее.
– Послушай, ты уверена, что справишься?
В ответ Дорис красноречиво вздохнула и подтолкнула Кетлин к дверям, напомнив той о быстротечности времени.
– Не думаю, что у Джулии произойдет нервный срыв, если ее мама немного времени посвятит себе. Обещаю не забыть, с какого конца кормить ребенка, – торжественно заверила она Кетлин. Уходя та порывисто обняла подругу:
– Буду не позднее одиннадцати.
– Попробуй расслабиться и отдохнуть, – крикнула ей вслед Дорис, улыбаясь собственной наивности.
Зная любовь Кетлин к вечеринкам, нельзя было не удивляться переменам, произошедшим с ней за не такое уж долгое время.
Она только собралась выпить чашечку кофе, как зазвенел дверной звонок. И Дорис направилась к двери, вслух поругивая безалаберную приятельницу:
– Кетлин, Кетлин, что ты ухитрилась забыть такое нужное, что даже возвращаешься. Или ты все же не доверяешь…
Закончить фразу она не смогла, остолбенев от изумления: в дверном проеме стоял Брюс.
– Это точно, не доверяю, – подхватил он ее тираду, адресованную Кетлин. – Что ваш приятель тоже, наверное, с норовом? Отношения между партнерами, при условии, что у одного сексуальный аппетит сильнее, чем у другого, простыми быть не могут.
– Уходите! – Ее попытка захлопнуть дверь вызвала у Брюса недовольство. Тогда она повернулась и пошла в гостиную, оставив его в прихожей. – Вы не имеете права вламываться сюда, – бросила она через плечо.
– Неужели вы думаете, что я позволю ситуации застыть на достигнутой вчера точке? – Эти слова он сказал хрипло, скрипнув зубами. Через секунду он уже оказался в комнате и с искренним любопытством разглядывал окружающую обстановку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24