Майкл поднимал ее с такой легкостью, как будто она ничего не весила, крутил над головой, клал на плечо, как куклу, и бежал с ней по сцене.
Теперь она видела его в новом ракурсе, как бы из зрительного зала. Он все тот же Майкл, это она другая – больше не танцовщица, не его партнерша. Ее, как и прочую публику, ослепляют огни рампы, в которых знаменитый Майкл Каросси предстает во всем великолепии своего сценического облика.
В каком-то оцепенении Дилан стояла под струями еле теплой воды. Как же она до сих пор не замечала его мужественной красоты? Ведь в последней постановке они танцевали в плотных трико, не только не прикрывавших, но даже подчеркивавших все изгибы тела. В танце они сплетались в змеиный клубок, кажется, крепче объятий быть не может, а она так ничего и не почувствовала.
Зажмурив глаза, она переключила рычаг на совсем холодную воду, и ледяные иглы пронзили тело. Радикальнее средства не придумаешь, чтоб избавиться от наваждения.
Каждый вечер перед спектаклем она думала только о том, чтобы правильно рассчитать силы, и от раза к разу оттачивала движения. Никакие посторонние мысли не вторгались в ее творчество. Оттого Майкл всегда был для нее партнером, и не более того.
Она завернулась в махровый халат и прошла в спальню. Что же надеть? Майкл в джинсах; пожалуй, и ей стоит на этом остановиться. На нем джинсы известного дизайнера; у нее тоже где-то были такие: они купили их вместе на распродаже.
Она рылась в шкафу, пока не нашла их, но застегнуть смогла только лежа. Черт побери, уже растолстела! Не очень сильно – всего несколько фунтов, а что будет дальше? Надо срочно садиться на диету и начинать делать гимнастику.
Дилан надела белую рубашку, сунула ноги в белые мокасины, расчесала еще влажные, слегка вьющиеся волосы, потом подсела к столику, чуть-чуть подкрасилась и сбежала по ступенькам, вдыхая аромат свежего кофе.
Когда она вошла на кухню, Майкл уже разливал его по чашкам. Обернувшись, он окинул ее оценивающим взглядом и хмыкнул.
– Ты что?
– Мы с тобой как близнецы. – Он схватил ее за руку и потащил к зеркалу в холле. – Нарочно так оделась?
Она удовлетворенно разглядывала себя рядом с ним в зеркале. Вот так смотрелись недавние партнеры: две фигуры, сливающиеся в одну.
– Ну да, я заметила на тебе эти джинсы, и мне тоже захотелось такие надеть. Правда, они нам идут?
– Да, – кивнул он, и в голосе послышалась былая теплота. Он вновь придирчиво оглядел ее; взгляд задержался на талии. – Ты растолстела.
– Ничего подобного!
Она так надеялась, что он не заметит, хотя надеяться было глупо. Майкл все замечает – не только в танце, но и в одежде, и в обстановке, балетмейстеру иначе нельзя.
Он положил руки ей на талию и сжал так, что она задохнулась.
– Ну конечно, растолстела! На талии по меньшей мере дюйм лишний. Вот что получается, когда танцовщицы выходят замуж. Ешь сколько влезет и не занимаешься.
– Ну, когда-то же можно себя побаловать, – сказала она пристыженно.
– Нет, артистке балета нельзя! Мышцы сразу делаются дряблые, и восстановить тонус потом очень трудно.
– Майкл, я оставила балет и не собираюсь возвращаться!
На миг его лицо окаменело.
– Ну, это мы еще поглядим.
Он не верит. Это можно было предвидеть. Майкл дико упрям: что бы ни случилось, он не желает замечать препятствий на своем пути.
Чтоб не спорить, она поспешно сменила тему.
– Если ты не передумал смотреть Адрианову стену, то надо двигаться. Тебе же еще в Лондон ехать сегодня.
Пока они допивали кофе, она черкнула записку Россу. Объяснила, куда уехала, и пообещала до вечера вернуться. Записку оставила на кухонном столе – так, чтобы он сразу увидел, когда войдет. Конечно, Россу такая отлучка не понравится, но, быть может, ей удастся поспеть домой раньше?
Они быстро покатили на север. Майкл вставил кассету в магнитофон. Дилан с удовольствием вслушивалась в пение свирелей.
– Очень красиво. И необычно. Что это?
– Народные мелодии Анд в аранжировке одного местного композитора. Он наполовину перуанец, живет в Лондоне, создал свой ансамбль, где играют его жена и брат. Я ставлю балет на его музыку.
– Новый балет?
– Это будет нечто! Танец горных духов – загадочный, полный символов… и в то же время очень современный… для нас с тобой самое оно. – В голосе Майкла слышалась истинная страсть. – Но без тебя ничего не получится. Мне нужна ты.
Так вот зачем он приехал!
– Я не могу, Майкл, – с грустью сказала она. – Я все для себя решила, когда выходила замуж за Росса. Семья и балет несовместимы. Я же говорила: ищи себе другую партнершу.
– Ну последний раз! Неужели он запретит тебе станцевать со мной последний раз?
– Он тут ни при чем. Я сама не хочу. На сцену я не вернусь.
– Да не верю я в это! Ты рождена для сцены!
От своего призвания не отмахнешься!
Она помолчала, представляя, как движется по сцене под эти таинственные переливы свирелей. Да, Майкл действительно способен сделать из ничего нечто. Может, правда последний раз?.. Нет. Нет, с балетом покончено. Это уже прошлое, только Майкл не хочет этого понять.
До Адриановой стены они добрались к полудню. Осмотрели развалины древнеримских укреплений из грубого серого камня, поросшего травой. Людей вокруг почти не было, и тишину нарушали только свист ветра да редкие крики кроншнепов. Ровно в час пообедали в пабе. В помещении было шумно, поэтому они вышли в сад. Майкл заказал себе копченую лососину и салат, а Дилан – салат и лазанью.
– Совсем не плохо для глубинки, – снисходительно заметил он.
Вид из сада открывался изумительный: поля до самого горизонта, белые фермерские домики, угнездившиеся под скрюченными по причине сильных ветров деревьями, низко кружащий ястреб-перепелятник с белым хвостом и подрезанными крыльями, и над всем этим ослепительно-синее небо.
– Надо признать, места здесь красивые, – проронил Майкл.
Дилан рассмеялась.
– Какой прогресс! И пища неплохая, и места красивые. Так ты скоро дойдешь до признания, что Росс мне в мужья годится.
Лицо Майкла вновь окаменело, серые глаза метнули на неё колючий взгляд.
– Нет, Дилан, не годится, и ты сама это понимаешь. Ты из другого теста, из другого мира. Тебе надо быть со мной, в Лондоне, на сцене. Нельзя переступить через себя, это тебе отольется. Сознательно зарыть такой талант – никогда не прощу, ни тебе, ни ему!
Дилан молчала. Без единого слова они выпили кофе и поехали в Карлайл, где расстались перед агентством по найму машин.
– Удачи тебе с новой постановкой, – сказала она, а Майкл посмотрел на нее исподлобья, без улыбки.
– Если ты откажешься танцевать, мне потребуется не просто удача, а чудо. Передумаешь – звони. За месяц я должен найти новую партнершу. Только где ее искать – бог знает! Осенью уже надо приступать к репетициям, а в июле мы едем на гастроли в Штаты, если помнишь.
На нее нахлынули воспоминания о прошлых турне: дождливый Нью-Йорк, суматошный Чикаго, Канзас-Сити, изумительная испанская архитектура Миссури, долгие бессонные ночи под аккомпанемент оркестра из сирен полицейских и санитарных машин.
Ранние репетиции, соблазнительный запах хотдогов и гамбургеров на уличных лотках, сутолока премьер, гром аплодисментов в залах, где они прежде не выступали, но покорили восторженных американцев с первого же спектакля. Все это было приятно и ужасно утомительно.
Конечно, ей будет этого в какой-то мере недоставать, но там она уже была, то видела, оттуда привезла сувениры. Сувениры прошедшей жизни, с которой теперь покончено навсегда. Человеку постоянно приходится выбирать: что-то теряешь, что-то находишь. Даже до встречи с Россом она знала, что не разделяет одержимости Майкла. Она любила танцевать, скучала по друзьям, по своей труппе, по аплодисментам и даже по тяжелой, изнуряющей работе. Но балет, а тем более положение примы требуют слишком многих жертв. С личной жизнью у артистов балета всегда трудности, не говоря уж о том, что надо забыть о детях: на год как минимум ты сходишь со сцены, мышцы растягиваются, и фигуру потом не восстановишь. Она постепенно приходила к убеждению, что краткий сценический век не стоит таких лишений, а Росс лишь подтолкнул ее к этому нелегкому выбору.
Но стоит ли объяснять это Майклу? Он же все равно не поймет. Дилан привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку.
– До свиданья, Майкл.
Она забралась в свой «цветочный фургон», завела мотор и помахала Майклу рукой. Потом отъехала и ни разу не обернулась: уходить надо только так.
Если повезет, она доберется домой раньше Росса. Тяжелый был день – не столько физически, сколько морально. Впервые в жизни вид темного леса принес ей успокоение. Однако ненадолго. Сердце Дилан екнуло, когда она увидала лендровер возле гаража. Все-таки он вернулся раньше. Ну ничего, она же оставила ему записку.
Не успела она подъехать, как из дома чернее тучи вышел Росс.
– Ты где была? Я чуть с ума не сошел! Три часа, как вернулся, а тебя нет и нет. Сперва подумал, ты ушла в деревню, сгонял туда, а после уж не знал, что и думать.
– Но я же тебе записку написала.
– Какую записку, не видел я никакой записки! – Он вдруг заметил, что она на машине, и лицо его просветлело. – А-а, Фил все-таки приволок тебе твои дурацкие колеса? И что, уже уехал? Ты не предложила ему переночевать у нас? Он же вымотается как черт после такой дороги! А у нас, слава богу, места хватает.
Она было открыла рот, чтоб объяснить ему, что машину пригнал Майкл, но тут затрезвонил телефон.
– Это, наверно, Алан. Он обещал позвонить и сказать, как там дела. – Росс вбежал обратно в дом.
Когда Дилан вошла, он уже положил трубку и обернулся к ней. Глаза у него были бешеные.
– Фил спрашивает, доставил ли тебе Майкл твою машину.
– Да я… я… – залепетала Дилан, – как раз хотела тебе сказать, но телефон зазвонил.
– Хотела! Наверняка точно так же ты хотела оставить мне записку.
– Я оставляла. – Она бросила взгляд на кухонный стол: записки не было. Дилан заглянула под стол: тоже пусто. Куда же она могла деться? Как ветром сдуло.
– Не надо, ты не на сцене, – зло усмехнулся Росс. – Я знаю, с мимикой у тебя полный порядок. Ну так что, долго он здесь пробыл?
– Нет, недолго. Он утром приехал.
– Ну, это понятно. А ты куда ездила на своей машине? В гостиницу его отвозила?
Дилан так и подмывало огрызнуться в ответ. Похоже, объяснения ему не нужны, он уже все выводы для себя сделал. Она решила все-таки не затевать ссору.
– Я подбросила его в Карлайл, к агентству проката машин. Он не переваривает поездов.
– Приехал утром, пробыл недолго, ты подбросила его в Карлайл, значит, к обеду уже должна была быть дома. А ты когда вернулась?
– Мы пообедали в пабе, – ответила она едва слышно, чувствуя, как холодеют щеки.
– А потом?
Под взглядом Росса у нее язык прилип к гортани; как видно, он не даст ей спуску, пока не вытянет из нее все.
– Ma-Майкл давно хотел посмотреть Адрианову стену. Он всегда интересовался римской историей и вообще, древностью – это его вдохновляет. Мы там были недолго, только посмотрели, как идут раскопки, а после обеда я отвезла его в Карлайл.
Росс шагнул к ней, заглянул в глаза, как будто хотел просверлить их насквозь.
– Между вами что-нибудь было?
– Что? – Она вспыхнула.
– Ты знаешь что. Думаешь, не вижу, как он к тебе относится? Так было или нет?
– Нет! Никогда он ко мне так не относился. Мы – просто друзья и партнеры по сцене, я же тебе говорила!
– Партнер по сцене не потащился бы в такую даль на твоей идиотской машине! Ни за что не поверю. Для такого путешествия нужна причина посерьезнее.
И тут уж Дилан не сдержалась.
– Да! У него была очень серьезная причина. Он задумал ставить новый балет и уговаривал меня танцевать с ним.
Росс помрачнел еще больше.
– И что ты ответила? Согласилась?
– Что за странные у тебя вопросы? Я вышла замуж, бросила балет и возвращаться не собираюсь. Так и сказала Майклу.
– Прости, родная, ничего не могу с собой поделать – ревную и все. Ты же сама говорила, что вы были друг другу ближе, чем муж с женой.
– Во всем, за исключением постели, – напомнила ему Дилан.
– Да, знаю, но мне не верится, что он этого не хотел. Разве можно в тебя не влюбиться?
Он рывком привлек ее к себе и поцеловал с такой страстью, что Дилан сразу все ему простила. Она обвила руками его шею и ответила на поцелуй, чувствуя огромное облегчение оттого, что гроза миновала и в жизни их все снова безоблачно.
Он со вздохом выпустил ее из объятий. Глаза, полуприкрытые веками, лукаво сверкнули.
– Есть хочу – умираю. Что у нас на ужин?
– Ну, ты романтик! – рассмеялась она.
– А ты как думала? Вот поужинаем и всю ночь будем предаваться любви!
– Расскажи кому другому! Я купила курицу на ферме под Карлайлом, так что ступай быстренько принеси мне овощей и зелени. Помидоров, моркови, зеленого лука, горошка, две-три картофелины.
Он обнял ее за талию и чмокнул в нос.
– Знаю, знаю, ты меня только за мой огород и ценишь. – Росс подхватил стоявшую у двери корзинку. – Будет сделано.
Дверь захлопнулась, и Дилан, дыша, как после хорошей пробежки, устало опустилась на стул. Неприятная сцена вышла. Конечно, она рада, что ей пригнали ее «цветочный фургон», но все же лучше б это сделал Фил, а не Майкл!
О господи! Кажется, ей удалось убедить Майкла в том, что ее решение окончательно. Больше он не станет досаждать ей и подыщет себе новую партнершу. Лучшую из лучших. Незаменимых, как известно, нет. В мире пруд пруди молодых, талантливых танцовщиц… Хорошо, пусть не пруд, но уж Майкл-то непременно кого-нибудь найдет.
Не надо больше с ним встречаться. Конечно, она будет скучать, но, как видно, нет в ее жизни места и для Росса, и для Майкла.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На следующей неделе они ужинали у Алана и Сюзи. Дилан твердо решила с ними подружиться, и это оказалось совсем нетрудно, потому что увалень и добряк Алан, своей лохматой шевелюрой и большими сонными глазами напоминавший огромного медведя, ей сразу понравился. У него и походка была медвежья, неуклюжая, будто ему непривычно ходить на двух ногах.
– Никогда не был на балете, – заявил он, глядя на нее, как на диковинное существо о двух головах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17