Элизабет испугалась, но не удивилась. Они уже встречались дважды, и каждый раз она чувствовала неприязнь, исходящую от этой молодой женщины, равно как и от ее мужа.
— Что я такого сделала, чем заслужила вашу немилость, ведь мы с вами едва знакомы? — спросила она скорее себя, чем Шанталь.
Блеск в глазах француженки напомнил ей блеск хорошо отполированного камня.
— Что вы сделали? Я объясню вам, в чем дело. Дэмиан был ближайшим другом моего мужа. И мы все знаем о вас! — Шанталь придвинулась к ней, сжимая пальцы и не отводя взгляда от Элизабет. — Снова и снова он рассказывал нам — и когда был трезвый, и когда выпивал… Он был так несчастен после вашего бегства. Но вас это не волновало, не так ли? Вы свели его с ума, заставляя мучиться от ревности, вы уничтожили его! — Она повысила голос и почти прокричала последние слова:
— Это вы были причиной той катастрофы! Это вы, вы убили его! Как вы можете спать, зная… Вас не преследуют кошмары по ночам? Меня преследуют. Я просыпаюсь от собственного крика:» Огонь, огонь!»— Она прижала руки к лицу, ее так трясло, что Элизабет протянула к ней руку, боясь, что та может упасть. Шанталь дернулась, почувствовав ее прикосновение, она с силой оттолкнула Элизабет и разрыдалась. — Не прикасайтесь ко мне! Я не выношу вас!
Элизабет опустила руку и отвернулась, не зная, что сказать.
— Мне очень жаль, — проговорила наконец она, чувствуя, как неестественно прозвучали ее слова.
Шанталь обернулась и горько рассмеялась.
— Вам жаль? Жаль? Боже мой! И это все, что вы можете сказать? Знаете ли вы, как долго я была замужем до того, как случилось это несчастье? Немногим больше года — мы были безмерно счастливы, трудно было поверить, что такое возможно. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Она обвела комнату глазами. — Все это… словно мечта, моя мечта. Он сделал это для меня, вы знали об этом? Ему нравился Париж, он предпочитал жить там. Но я захотела перебраться в провинцию, и когда мы навещали Дэмиана, то увидели этот старый замок, я сразу же влюбилась в него: полуразрушенный, но прекрасный — я была от него без ума, и Ив купил его для меня. Мы жили здесь как в раю. Элизабет слушала, покусывая губу.
— Вы снова будете счастливы, — с трудом пробормотала она.
Шанталь бросила на нее полный горечи и ненависти взгляд.
— Нет, — проговорила она. — Я никогда не буду счастлива здесь, как прежде. Вы убили мою мечту.
Элизабет вздрогнула.
— Когда он поправится… — она запнулась. — Наступит день, я уверена, и он оправится от всех последствий той катастрофы. — Ей стало нехорошо, когда она вспомнила встречу с Ивом де Лавалем в старой башне. Она начисто забыла тогда, что он женат и они едва знакомы. Она презирала себя — как могла она позволить ему манипулировать собой? Догадывалась ли об этом Шанталь? Или она знала? Быть может. Ив все рассказал ей?
Неожиданно Шанталь повернулась и пошла к двери. Открывая ее, она сухо, через плечо бросила Элизабет:
— Если вам уже лучше, я отвезу вас домой.
— Спасибо. — Элизабет последовала за ней по мрачному коридору, в котором, после того как солнце скрылось за лесом, отделяющим замок от реки, стало еще темнее. Шанталь шла очень быстро. В своем лилово-белом летнем платье она казалась особенно тоненькой и хрупкой, ее можно было принять за бесплотный дух замка, облетающий свои владения.
Когда они выходили, какой-то мотылек, пролетая мимо Элизабет, задел ее щеку крылышком. Она невольно вскрикнула от неожиданности.
Шанталь обернулась, вопросительно глядя на нее.
— Что случилось?
— Бабочка! — воскликнула Элизабет, пытаясь улыбнуться.
На Шанталь ее слова не произвели впечатления. Она открыла дверцу машины, и Элизабет скользнула на сиденье. Только сейчас она заметила, что машина стояла на песчаной дороге, по одну сторону которой темнел лес, а по другую тянулось зеленое полотно лугов. В вечерней тишине пронзительно стрекотали сверчки. Шанталь включила фары, трогая машину, и Элизабет заметила зайца, метнувшегося с дороги в кусты.
— Не кажется ли вам замок слишком большим, ведь вас только двое? — спросила она.
Шанталь смотрела прямо перед собой, упрямо подняв подбородок.
— Нам он нравится.
— Вам нравится, — повторила задумчиво Элизабет. А нравится ли здесь Иву? Или он купил этот замок лишь затем, чтобы доставить удовольствие молодой жене? Не жалеет ли он сейчас об этом?
Элизабет поймала в зеркале заднего вида взгляд Шанталь, направленный в сторону замка. Туман, поднимавшийся с реки, причудливо обволакивал его стены. Лицо Шанталь смягчилось, глаза мечтательно заблестели.
— Он прекрасен, — тихо проговорила Элизабет, внимательно наблюдая за ней.
— Да, — вздохнула Шанталь. Ее лицо светилось, будто она говорила о любовнике.
— А Ив, как он чувствует себя в нем? — спросила Элизабет.
Француженка перевела на нее потухший взгляд. Элизабет разглядела в ее глазах искорки гнева.
— Это мои проблемы, он еще не совсем здоров и иногда не отдает себе отчета в том, что делает или говорит. От всех этих операций он очень ослаб, и, хотя выглядит вполне крепким и сильным, он… он еще не стал самим собой. Держитесь от него подальше, я не хочу, чтобы вы напоминали ему о Дэмиане, — зло проговорила она. Она вела машину на большой скорости и не отрывала глаз от дороги. — Вы слышите? Держитесь подальше от Ива, от нас обоих. Уезжайте в свою Англию и не смейте возвращаться сюда!
Глава 7
В конце недели Тедди Хетфорд отвез их в Ле-Люд на знаменитое костюмированное историческое представление, которое разыгрывалось в местном замке. Замок с голубой черепичной крышей и остроконечными башенками стоял высоко на скале. Он был построен в средние века как сторожевая крепость на реке Луар, притоке Луары. Сейчас он мирно дремал на солнышке, и трудно было представить, что в прежние времена ожесточенные сражения и битвы потрясали его стены.
Город был переполнен туристами, но Тедди предусмотрительно заказал заранее столик в одном из лучших местных ресторанчиков, и они прекрасно отобедали, неторопливо наслаждаясь подаваемыми блюдами, прежде чем отправились смотреть представление.
Тедди с вожделением изучал меню.
— Я обещал себе хотя бы один раз отведать настоящую французскую кухню перед возвращением в Англию, — сообщил он.
Вики сидела, уставившись в меню. После этих слов она еще больше углубилась в его изучение. Тетушка Флер кинула на нее быстрый взгляд, потом перевела его на Тедди.
— А когда вы уезжаете? — спросила она. Он пожал плечами.
— В середине следующей недели: у меня закончился хлеб.
— Хлеб? — переспросила в недоумении тетушка Флер.
Он улыбнулся ей.
— Деньги.
— О-о-о, — понимающе протянула она.
— Он думает, что это звучит» хиппово «, — сказала Вики, не поднимая головы. — Что это сближает его со студентами. Не принимая во внимание, конечно, что это выражение уже стало антикварной редкостью, — вполне простительная оплошность, ведь он не преподает историю.
Тедди послал ей воздушный поцелуй.
— Ну разве она не прелесть?
— Да, прямо таю от собственной сладости, — согласилась она. Тедди скорчил гримасу.
— Возможно, но мне все равно хочется задать тебе хорошую взбучку.
— Строишь из себя большого босса? — вызывающе бросила Вики.
Тедди постучал пальцем по меню, которое она держала в руках.
— Давай-ка, милашка, заказывай и заткнись, ладно?
— Слушаюсь, сэр! — отсалютовала она. Элизабет с некоторым недоумением наблюдала за сестрой. Что происходит между ними? Временами она была уверена в том, что Вики влюблена в Тедди, порой же ей казалось, что ее догадки далеки от истины. Конечно, это не ее дело, и Вики не поблагодарила бы ее за любопытство — она не пыталась делиться с ней. Элизабет уважала ее чувства, однако не могла не беспокоиться о ней.
По тому, как вели себя Тедди и Вики, было совершенно невозможно отгадать, что чувствовал каждый из них, но одно было абсолютно ясно — они неравнодушны друг к другу.
После восхитительного рагу из кролика с черносливом им подали леща в белом вине, за которым последовал перепел, начиненный вишнями. На десерт они заказали сыр и выпили по чашечке хорошего кофе. На большее у них не хватило времени — нужно было спешить на представление.
Обратная дорога показалась особенно длинной. Все они очень устали. Элизабет смотрела из окна машины в непроглядную темень лесов, обступающих дорогу. Тетушка Флер дремала, тихо посапывая. Голова Вики покоилась на плече Тедди. Когда машина затормозила на красный свет, Тедди обернулся с улыбкой к Элизабет, говоря одними губами:
— Она уснула.
Элизабет улыбнулась ему в ответ и кивнула. Совсем неплохой парень, подумала она, но, попробуй он причинить боль Вики, она растерзала бы его на части. Хотя глупо было думать так, ведь Тедди и не пытался влюбить в себя Вики, он был ей лишь милым добрым товарищем. И не его вина, если Вики страдает. Любовь — вещь слишком тонкая, чтобы ее мог понять кто-то, не вовлеченный в ее магический круг. Стороннему наблюдателю не понять, что происходит между влюбленными и кто из них виноват, если что-то не так. Да и кто сказал, что Вики влюблена, сама она не обмолвилась ни словом. Элизабет могла ошибаться в своих догадках. Пытаться понять суть человеческих отношений — все равно что решать задачку с двумя неизвестными.
Когда машина остановилась возле дома тетушки Флер, Вики, зевая, потянулась на сиденье.
— Мы что, уже приехали? — спросила тетушка Флер, выглядывая в окно.
— Снова дома, эни-бени, дома снова, бе-ни-эни, — пропела Вики детскую считалку.
— Малышка! — сказал, улыбаясь, Тедди. Элизабет вышла из машины, чувствуя себя явно лишней. Тетушка Флер присоединилась к ней.
— Спокойной ночи, спасибо, Тедди, — попрощались они, не оборачиваясь.
— Доброй ночи, — крикнул им вслед Тедди.
Элизабет поднялась в свою комнату, разделась и легла в постель. Ей вдруг стало очень одиноко. Она позавидовала тому, как Тедди и Вики улыбались друг другу. Это вновь напомнило ей о Дэмиане. Ей все еще было слишком больно, и не в последнюю очередь из-за того, что именно она бросила его. Может, тогда ей и казалось, что на то были веские основания, но сейчас ей хотелось повернуть время вспять и начать все заново.
Но это было невозможно, Дэмиана не вернуть. Она никогда больше не увидит его.
Однако оттого, что она понимала это, ей не становилось легче. Невозможность вернуть его рождала в ней гневный протест, отчаяние человека, знающего, что у него не осталось больше надежды, но все равно не желающего поверить в это. С того дня, как она узнала о его гибели, ей казалось, будто ее заперли в комнате, из которой невозможно убежать: ее душа билась и кричала, цеплялась за малейшую ниточку надежды, какой бы абсурдной она ни казалась. Не может быть, что он умер, Дэмиан не мог умереть, она не вынесет этого. Она чувствовала, что должна побороть свою меланхолию, только не знала как. Она не могла смириться с мыслью о его смерти и знала, что никогда не успокоится, пока жива хоть искра надежды.
Ее настроение все время менялось. То она уговаривала себя быть благоразумной и поверить в его смерть. Дэмиан умер, говорила она себе, ошибки быть не может. И ее охватывало какое-то странное бездумное спокойствие. То вдруг какой-то голос начинал ей нашептывать снова и снова… а умер ли он? Это не правда. Если только…
Эти» если» преследовали ее точно наваждение. Если бы она не ушла от него, если бы в тот момент она была с ним, если бы, если…
В эту ночь ей снова приснился ее кошмарный сон, всегда один и тот же: она была в гостинице, в толпе людей, которых она не узнавала, хотя чувствовала, что видела их раньше. Она бежала по длинным темным коридорам, пытаясь найти Дэмиана. Он был здесь, она знала это наверняка. Стоило только завернуть за угол. И хотя она видела его вдали, ей никак не удавалось догнать его. Она была в отчаянии, но не желала сдаваться и все бежала и бежала, чувствуя на себе удивленные взгляды, однако ее не беспокоило, что о ней думали.
В конце концов она находила его, он стоял спиной к ней. С облегчением переводя дух, она радостно окликала его.
Дэмиан оборачивался, но лицо его начинало таять и обретать новые черты — это был уже не Дэмиан, а Ив де Лаваль. Он смеялся и ловил ее за руку; наклоняясь к ней, он насвистывал любимую мелодию Дэмиана.
Элизабет закричала и проснулась.
В комнату пробивались первые рассветные лучи.
Секундой позже до нее снова донеслись звуки насвистываемой мелодии, которую она только что слышала во сне. Она прижала дрожащие руки к пылающему лицу, кожа на ощупь казалась вполне реальной, затем она запустила руки в волосы и сильно дернула — ей стало больно. Боль доказывала, что это не сон, что она слышит свист наяву. Она подбежала к окну и распахнула его.
В тумане, поднимающемся от реки, ничего нельзя было различить. Элизабет тщетно всматривалась в предрассветный сумрак. Звуки мелодии по-прежнему были слышны, но постепенно они становились тише, как будто тот, кто ее насвистывал, удалялся от дома.
Может быть, это был Ив? Или все это ей лишь почудилось?
Она подбежала к шкафу, вытащила оттуда джинсы, теплый желтый свитер и куртку. Тихо, как только могла, она выбралась из дома и побежала по узкой дороге. Вокруг никого не было, ни людей, ни машин, окна в домах у дороги были темны. Она шла, пока не иссякли силы.
Туман медленно рассеялся, небо прояснилось, проснулись и защебетали птицы, бакалейщик открыл ставни своей лавки, и оттуда повеяло сладким запахом свежего хлеба.
— Здравствуйте, мадемуазель, — поприветствовал он ее, и она зашла к нему купить рогаликов и свежего хлеба.
Возвращаясь, она встретила тетушку Флер.
— Элизабет, где ты была? — начала было та. Элизабет несколько шире, чем нужно, улыбнулась и показала ей хлеб.
— Я рано проснулась, не захотела больше спать и решила сходить сегодня за хлебом вместо тебя.
— Как мило с твоей стороны, — неуверенно проговорила тетушка Флер, глядя на нее. — У тебя все нормально, дорогая? Мне кажется, ты очень бледна.
Меня преследуют наваждения, подумала Элизабет, но вслух сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18