Аннотация
Япония. Первые годы реставрации Мэйдзи. Старые враги - быывший политический террорист Асахина Ран и бывший полицейский из отряда Синсэнгуми Сайто Хадзимэ идут по следам загадочных убийц, которых не берут ни меч, ни пули. Или берут - но не сразу... Следы эти тянутся из прошлого, из охваченного смутой Киото, где кто-то поджигал по ночам святыни и пил человеческую кровь. Повесть написана в соавторстве с К. Кинн и М. Т. Антрекотом.
Антрекот М. Т., Кинн Екатерина, Чигиринская Ольга
ДЕЛО ОГНЯ

Повесть

Пролог. Повесть о хромой лисе
Пролог. Повесть о хромой лисе

Цветок сливы,
даже когда он один,
все же цветок сливы .
Хидзиката Тосидзо, заместитель командира Синсэнгуми 1

Киото, 1864 г.
Дождливыми зимними, а равно и летними вечерами хорошо собираться всей семьей - или тем, что семью заменяет - вокруг очага-ирори2, пить подогретое сакэ и рассказывать страшные и смешные истории о лисах-оборотнях, длинноносых тэнгу3 и бродячих мертвецах. Но день был еще слишком молод, чтобы считаться вечером. Жара, несмотря на дождь, стояла такая, что сама мысль об ирори вызывала ужас, а людям, собравшимся в кружок на крытой галерее длинного здания, уж никак не подобало рассказывать о ком-то страшные истории. Потому что уже несколько месяцев как к стандартному набору ночных пугал старой столицы добавилась новая разновидность - "мибу-ро"4. И были Волки Мибу куда страшнее рокуро-куби5, тэнгу или покойников, потому что этих покойников еще поди найди, а вот людей в светло-синих накидках с белым узором встретить было куда как просто - а уж встретив, особенно ночью, очень трудно разойтись.
Правда, сейчас страшные волки из Мибу не имели при себе ни накидок, ни оружия и занимались совершенно мирным делом - рассматривали большую карту Киото.
Сидевший с краю юноша едва ли двадцати лет, видимо, разглядев уже все, что нужно, достал из-за пазухи темно-рыжий комок меха размером в две ладони и положил рядом с собой на теплые доски. Мех зашевелился, в нем обнаружились розовый нос и черные круглые глаза. Рядом на доски легла толстая рыжая морковка длиною со зверька. Из шерсти показались лапки с розовыми пальчиками, грызун уцепился за угощение - и захрустел. Юноша улыбнулся - повадки диковинной твари, привезенной откуда-то из-за моря, его забавляли.
Крепко сбитый парняга в неопрятном кимоно с омерзением отвернулся от карты. Выглядел он как притащенный для допроса бандит, а на самом деле был командиром десятого звена.
– Одно ясно: патрулированием не поможешь. Даже с городским ополчением нас слишком мало. Что за говно!
Грубая речь выдавала в нем уроженца провинции Йо и выходца из самых низов общества - каковым, собственно, и был Харада Саноскэ6. На его ругательства уже привыкли не обращать внимания, а с оценкой положения нельзя было не согласиться.
Красные и черные крестики на карте молча водили хороводы вдоль реки, по окраинам и в центре, в кварталах, где во внутренних двориках домов растут сливовые деревья, а в маленьких бассейнах плавают серебряные рыбки, и в кварталах, где в домах не найти ни единой расписной ширмы, а бумага на створках сёдзи захватана грязными руками и много раз заклеена. Старая столица - большой город, построенный в основном из дерева и бумаги. Летом, если неделю нет дождя, дома загорались даже от злых взглядов. А с началом нынешнего непокоя и злобы стало в людях больше, и к обычным пожарам добавились те, которые учиняют патриоты, сторонники императора, чтобы вызвать смуту; впрочем, и грабители, привыкшие жечь лавки для сокрытия преступлений, расплодились необычайно, и, конечно же, напропалую пытались свалить свои дела на патриотов. Да и как отличить грабителей от благородных бунтовщиков, когда в городе полно голодных неприкаянных ронинов, для которых каждый торговец - вроде губки, из которой только и выжимай денежки. Но и сами торговцы потеряли всякий стыд, и тоже принялись поджигать свои лавки, обвиняя в несчастье всех, кто под руку подвернется, - иные от отчаяния, а иные потому, что огонь прячет многое.
Убийства, отмеченные черными крестиками, в Киото последних лет также были делом обычным. Сторонники сегуната, сторонники императора, многочисленные жертвы случайных стычек между бродячими ронинами, просто люди, подвернувшиеся кому-то не вовремя - а в последние два месяца начали появляться трупы, из которых кто-то по каким-то непостижимым причинам сливал кровь. Трупы обычно находили на пожарищах - никто бы и не задумался о крови, но однажды потушить успели вовремя и два тела не прогорели, как того хотел убийца. А один раз такое тело нашли в реке - и на шее поверх разреза был синяк, похожий на отпечаток губ.
– Пожары - забота городской стражи. - говоривший сидел боком к карте. Тень от навеса почти полностью закрывала его лицо. - Потому мы и не знаем, сколько домов загорелось случайно, сколько подожгли кровопийцы, а сколько - на совести мятежников… или что там у них вместо совести. Ямадзаки-кун7, есть ли какая-то возможность узнать, где и когда господа патриоты из Тёсю8 в очередной раз начнут кроить мир? Кто-то у них вообще знает об этом заранее? Или, - голос человека и раньше был глуховатым и монотонным, а теперь потерял всякие остатки интонации, - они действуют по наитию?
Ямадзаки, как и Хараду, с первого взгляда можно было принять за кого угодно, кроме "волка из Мибу". И со второго тоже. Даже сейчас на нем конопляная накидка и серые момохики9 - одежда городской бедноты. Голос у него был ровный, и говорил он с кансайским акцентом, как и положено жителю Киото.
– Это неизвестно даже им самим. Патриоты не знают, кто у них за что отвечает и кто кому отдает приказы. Но всякий считает своим святым долгом принести пользу Японии, и оттого бесчинствует по своему разумению.
– Которого у них еще меньше, чем у Сайзо, - вполголоса добавил юноша со зверьком. Зверек на мгновение прервал трапезу, дернул носом и снова вгрызся в сочную морковку.
Послышались смешки.
– Господин фукутё10, - сказал еще один, доселе молчавший, худой, высокий, со слегка оттопыренными ушами. - Я вчера и позавчера помогал многоуважаемому Яманами11 составлять эти списки. Так что у меня было лишнее время подумать. И я заметил нечто любопытное.
– Сайто-сан12?
– Господа патриоты пока, - ох, каким маленьким хрупким было это "пока", даже налитую в него иронию оно вмещало с трудом, - пытаются выбить верных сёгунату сановников и заодно доставить побольше хлопот верным сёгунату городским властям. - В частности, присутствующим. - Предсказать, где они ударят, мы заранее пока не можем. Но вот определить, где били они, а не кто-то другой, - вполне. И получается, что половина нашего списка - не их дела.
Слушатели недоуменно переглянулись. И как это, позвольте, можно определить?
– Не те цели, не те места, не то направление ветра. Не они. Так вот, если из этой половины хотя бы приблизительно вычесть случайности, разбой и сведение счетов, остается у нас вот что.
Командир третьего звена Сайто Хадзимэ вынул из рукава свиток, развернул, положил поверх карты и придавил с двух сторон неизвестно откуда взявшимися камешками.
Так бывает, если укажут на облако или на скалу со словами: "Смотри, на человека похоже!" Глядь - и верно, нос, глаза, уши, и даже пучок на макушке видно. И уже никакого другого образа в том облаке не различить.
Начерченный от руки приблизительный план города украшали два круга - большой, уже сомкнувшийся, и поменьше, разомкнутый.
– Что во внешнем? - спросил Харада.
– Разное. Дома, склад скобяных товаров, старый монастырь, несколько ворот, два пустыря.
– Как я понимаю… - сидевший в тени повернулся лицом к собеседникам, и стало видно, что он очень красив. Вернее, был бы красив, если бы что-то (не то в осанке, не то в посадке головы, не то в выражении лица) не вызывало острого желания закричать, немедленно убежать и больше никогда, слышите, никогда… Собравшиеся, впрочем, были люди привычные.
– Как я понимаю, внутренний круг куда интереснее. - рука потянулась к красной точке. - Что это?
Сайто улыбнулся.
– Храм О-Инари-сама13.
– Это?
– Статуя лисы на перекрестке14.
– Это?
– Храм Дайкана15.
Ладонь легла на незамкнутую часть круга.
– Здесь?
Вообще-то этого вопроса можно было не задавать. Среди командиров Синсэна не было уроженцев Киото, но за месяцы патрульной службы город они успели изучить вплоть до подворотен. Но Сайто с удовольствием ответил:
– Фусими Инари Тайсё.
Главный храм Инари в старой столице.
– Это не Тёсю.
– Отчего нет? - удивился Харада. - Раз уж они готовы запалить город? Им на пользу все, что нам во вред.
– Нет, - сказал фукутё. - Те из них, кто не верит в богов, не станут тратить время на храмы. А те, кто верит, побоятся оскорбить хранителей Японии. Боги - это не горожане, их дома не спалишь безнаказанно.
– Сейчас неважно, зачем они это делают. Это мы узнаем, когда их поймаем. А мы их поймаем, если подождем их у храма в следующий благоприятный день, - сказал юноша со зверьком и улыбнулся. Голос у него был негромкий и приятный, а улыбка вышла такая, что вполне подошла бы человеку с лицом в тени.
– Тут еще хорошо бы знать, - фыркнул Сайто, - не ловит ли кто-то нас. Слишком уж завлекательно выглядит этот круг на карте. Может быть, кому-то нужно, чтобы мы пришли именно туда. Или, что вероятнее, чтобы нас не было в то время в другом месте.
Однотонный шорох дождя как-то враз сменился звоном ливня, и потемнело так, что впору стало зажигать фонари. К Мибу подошла гроза, и в отдалении сверкнула молния.
– Сомнительно, - сказал человек постарше, что сидел, прислонясь плечом к дверному проему. - У них нет организации, чтобы одних людей послать туда, других сюда. Дисциплины, - он вздохнул, - тоже нет. Среди Исин Сиси в столице только один человек мог бы придумать такой хитрый план и устроить дело, но он же и единственный, кто был бы против выбранного способа.
– Это кто же, Яманами-сан? - спросил Харада.
– Кацура Когоро16. А это, - Яманами указал на рисунок Сайто, - дело рук человека, который хочет в общем смятении достичь какой-то своей цели, а вот цена ему неважна.
– И, - голос фукутё опять утратил всякое подобие человеческого тепла, - если судить по средствам, цель нам тоже не понравится. В любом случае, с исчезновением этого художника одним источником опасности для столицы станет меньше. Ямадзаки-кун, пошли кого-нибудь из своих людей на место - пусть посмотрят, где лучше расставить посты. Я изменю расписание так, чтобы с патрульными в храме всегда был кто-то из командиров. И, - тут в голосе послышалось - не может быть… - легкое колебание, да нет, померещилось, конечно. - Окита-кун17, не сходишь ли ты туда, когда кончится дождь?
Близкая молния озарила его лицо вспышкой синего света - так что и он сам, и Окита, и все остальные на мгновение сделались похожи на демонов-они18. Только сидевший дальше всех Яманами остался в тени.

***
Лиса сидела, обернув лапы хвостом. Рядом с ней в пожухлой от жары траве копошился смешной темно-рыжий зверек, чем-то похожий на приплюснутого сверху кролика с очень маленькими ушками. Лиса не обращала на него внимания. Это была очень старая храмовая лиса, перевидавшая на своем каменном веку немало чудес. Ее сестра, с трещиной поперек передней лапы, расположилась на отдых с другой стороны лестницы у ворот храма Фусими Инари Тайсё. А на верхней ступеньке, теплой от летнего солнца, сидел и жмурился, как кот, невысокий юноша в серых хакама19 и белом косодэ20. Лиса знала, что юноша тоже принадлежит к породе оборотней, только не тех многохвостых, которые кланяются полной луне с черепками на темечках, расплачиваются с людьми листвяными деньгами и морочат ночных путников, а к тем, что объявились в старой столице совсем недавно, хвостов не имеют и ночных путников не морочат, а убивают. Впрочем, хвостатые сестрицы не возражали против такого соседства.
Командир первой секции Окита Содзи понимал, почему Сайто-кун заподозрил неладное. Огромный храм, толпы молящихся - как всегда в беспокойные времена, жители столицы кинулись просить защиты у Инари, - "тысяча тоннелей", ведущая в главный зал. Все из дерева. Чтобы надежно уберечь такое здание от огня, не хватит сил всего отряда. Значит, им потребуются глаза. Чужие глаза. Много острых, внимательных глаз. А глаза такие есть везде, ну почти везде. Нужно только знать, как приманивать.
Зверек на площадке грыз траву. Лисы одобрительно щурились.
Солнце поднималось все выше, дуреющие от жары цикады стрекотали, и этот монотонный, успокаивающий звук убаюкивал. Прошлепали по мощеной камнем дорожке босые ноги. Прошуршали дзори21.
– Нии-сан!22
Окита открыл глаза. На пыльной мордашке Коскэ, привратникова сына, сияла щербатая улыбка.
– Вот, она вот видела! Они ходили вчера!
Коскэ держал за руку запыхавшуюся девочку лет десяти, серьезную, в аккуратном темно-синем кимоно, с дешевой лакированной заколкой в волосах. Гэта делали ее чуть повыше Коскэ, и в компании таких же взъерошенных воробьев в вылинявших, когда-то темных одежках, она выглядела синичкой. И синичка явно готова была улететь от чужого взрослого…
– Спасибо, Коскэ-кун. Вы так бежали, а-а… Садитесь, здесь тень, а у меня еще есть - раз-два-три-четыре-пять - пять слив. Хватит на всех. А может, - спросил он устраивающуюся стайку, - кто-нибудь хочет морковку?
Сливы расхватали моментально, а от морковки вежливо отказались. Тем более что морковка была маленькая, с ладонь всего. Птичка-синичка чинно села на траву рядом с каменной лисой и ойкнула, обнаружив рядом похрюкивавшего не то кролика без ушей, не то очень маленького и совсем на себя не похожего барсука.
– Это Сайзо, - снисходительно объяснил Коскэ. - Заморский зверь. Он не кусается.
– Поздоровайся с ним. Потом можешь погладить, - сказал хозяин зверька. - Он людей не боится, я его часто за пазухой ношу. А меня зовут Содзиро…
Каменная лиса у ворот одобрительно усмехнулась в усы.

***
Свет ложился на пол квадратами. Ровно, аккуратно. В этой комнате даже свет знал свое место. Чего, увы, никак нельзя было сказать о командире первой секции - тот и сидел, перекосившись, и руками размахивал, и время от времени поглядывал на спящего в солнечном квадрате зверька - не убежал ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23