В душе было пусто и тихо, ничего
в ней не осталось, это будущее высосало меня до последней капли, заставило
поверить в себя - и отшвырнуло, словно использованную зубочистку.
Потом стало тихо. Земля исчезла вообще. Я несся среди космоса, вокруг
тихо угасали звезды и сворачивались в клубки туманности. Редкие звездолеты
были чудовищно огромны, но необратимо разрушены. Потом Вселенная начала
сворачиваться в точку, и я положил руку на клавишу стартера. Надо было
возвращаться.
Но единственное, что меня еще держало - это взгляд Януса Полуэктовича
и слова Корнеева. Где-то там, далеко позади, в настоящем и солнечном мире,
остались друзья и коллеги, остался НИИЧАВО и Соловецк, Наина Киевна и Хома
Брут, даже Амвросий Амбруазович Выбегалло...
А вокруг было Ничто. Вселенная сжалась в точку - над которой парила
моя машина времени. Секунду - или миллион лет, ибо времени уже не стало, а
спидометр зашкалило, она дрожала в сингулярности. Это было так тоскливо,
что я закричал. Не помню уже, что я сказал, кажется, что-то очень
известное и избитое. Но Вселенная стала вновь расширяться.
Звезды фейерверком пронеслись сквозь меня и превратили Ничто - в
небо. Гирлянды созвездий и паутина туманностей на мгновение воссияли
вокруг, но тут вспыхнуло солнце и под ногами вспухла Земля. Вокруг
замелькали какие-то волосатые кроманьонцы, люди в тогах, рыцари в броне,
алхимики над ретортами. Я дождался, пока мир приобрел привычные очертания,
и остановился. Все было реально.
Люди - может быть, чуть поскучнее, чем в реальности, но абсолютно
убедительные. Ни одного прозрачного изобретателя или идиота с мечом и
автоматом. Минуту я переводил дыхание, озираясь. Вот пробежал мальчик с
удочкой, но он вовсе не стремился завести со мной умную беседу или спереть
машину времени. Вот подошел милиционер, очень похожий на сержанта
Ковалева. Он-то явно собирался со мной побеседовать, но я дал по газам, и
перенесся на пару лет вперед. Кажется, это и был тот мир, который я искал.
Я закурил, оглядываясь по сторонам. Здесь, конечно, еще не делали
ЭВМ, помещавшихся в маленький чемоданчик. Но все было столь вещественно,
что я не сомневался - именно здесь пиратствовал Выбегалло.
Решив останавливаться каждые два года, я выжал сцепление и отправился
в путь. Мне потребовалось совсем немного времени. Всего пятнадцать
остановок. Потом я ударил по клавише стартера, и машина времени
провалилась обратно.
В реальность...

- ...Это м-мерзко и от-твратительно! - кричал где-то рядом Федор
Симеонович. - В-вам придется отвечать, г-гражданин Выбегалло!
- Позвольте-позвольте! - грохотал бас Амвросия Амбруазовича. - Же-не
сюи па фотиф! [я не виноват! (фр.)] Молодежь нынче пошла... слабонервная!
Нас царские жандармы не запугали! Не смейте мне хамить, Киврин!
- Тихо, - сказал Янус Полуэктович. Очень спокойно, но веско. И сразу
наступила тишина. Я открыл глаза и увидел, что все смотрят на меня. С
таким сочувствием, что мне стало неудобно.
- Ребята... бросьте вы... - прошептал я, поднимаясь. Корнеев помог
мне, радостно гаркнув:
- О, очухался Привалов!
Поддерживаемый Витькой и Романом, я встал. Растерянно сказал:
- Извините, пожалуйста...
- Что вы, что вы, г-голубчик, вы прекрасно д-держались... -
отворачиваясь, сказал Киврин. Кристобаль Хозевич молча подошел ко мне,
хлопнул по плечу, и, словно смутившись своего порыва, отошел в сторону.
- Полагаю, все мы убедились... мир тот - достаточно материален, -
сказал Невструев. Выбегалло радостно закивал.
- Единственный вопрос, стоящий перед нами, каким законным образом
можно осуществлять... ну, скажем мягко - обмен технологиями с этим миром.
- Как это каким? - завопил Выбегалло. - Налицо, понимаете ли, мой
героический эксперимент... и экскурсия товарища Привалова - налицо!
Садимся, едем, и добываем культуру материальную и духовную! Милости
просим!
- Привалов, вы согласились бы еще раз там побывать? - спросил
Невструев.
Я покачал головой.
- Нет, Янус Полуэктович. Извините, нет. Давайте лучше я на картошку
съезжу.
- Полагаю, это общее мнение? - спросил Невструев. Никто ему не
возразил.
Тогда Выбегалло всплеснул руками:
- Как же это, товарищи? Где ваше гражданское мужество?
- Вы проделали это путешествие без колебаний, не так ли, Амвросий
Амбруазович? - спросил Хунта.
Выбегалло гордо кивнул:
- Да! И никакое слабоволие и малодушие надо мной не довлело!
- Это не малодушие. Это чистоплотность, - холодно сказал Невструев. -
Что ж, тогда это тема будет поручена вам лично, Амвросий Амбруазович. Опыт
у вас есть, силы духа - не занимать. Поработайте во благо народных
закромов.
Выбегалло замолчал, хватая ртом воздух. А Янус Полуэктович продолжил:
- Остаются, конечно, открытыми ряд вопросов. Например - с обменом
валюты, ибо даже новые, шестьдесят первого года, рубли вам не помогут. Но
мы, со своей стороны, добьемся валютных ассигнований. Иной вопрос - как к
вам отнесутся... там?
- Инсинуации, - косясь на корреспондентов, сказал Амвросий
Амбруазович. - Выбегалло чист перед законом!
- Работа вам предстоит трудная, но интересная, - никак не реагируя на
Выбегалло, говорил Невструев. - Вы согласны, не так ли?
Амвросий Амбруазович помолчал секунду. Похоже, он взвешивал все плюсы
и минусы. По лицам ребят я видел, что они волнуются. Но я был спокоен.
Они просто наблюдали за моим путешествием.
А я - был там.
Выбегалло, конечно, не прочь урвать "чего-нибудь этакого" из мира за
пределом времен. Но бывать там регулярно...
Он был, конечно, дурак, но дурак осторожный и трусливый.
- Своевременно заостренный вопрос! - сказал Выбегалло. - Очень
правильная постановка проблемы! Что нам эти вещи... сомнительного
производства? Что, я спрашиваю, товарищи? Что лучше - несуществующая
культура придуманного мира, или наши дорогие сотрудники?
- Как ни странно, даже вы - лучше, - сказал Жиан Жиакомо. - Никогда
не подозревал себя в возможности такого признания... но, сеньоры...
честность побуждает признаться.
А Выбегалло несло...
- Надо еще разобраться со многими вопросами! - размахивая руками
перед шарахающимся Питомником, говорил он. - Кто создал этот... с
позволения сказать - времяход? Кто напридумывал эти неаппетитные миры, а?
Имя, товарищи, имя!
Все уже постепенно расходились. Киврин и Хунта дискутировали вопрос,
что лучше - отправить все привезенные предметы назад, в будущее, или сдать
на хранение в Изнакурнож. Янус Полуэктович что-то дружелюбно говорил
Седловому, и тот растерянно кивал головой... Корнеев грубо пихал меня под
ребра и усмехался. Ойра-Ойра, поглядывая на чемоданчик с ЭВМ, спросил:
- Скоро у нас такие появятся, Сашка? Что-то я невнимательно за
спидометром следил...
- Лет тридцать, - сказал я. - Впрочем, не знаю. Это там - тридцать
лет. А как у нас... не знаю.
- Пойдем, перекурим, - предложил мне Амперян. И таинственно похлопал
себя по оттопыренному карману пиджака. Я вспомнил, что к Эдику на днях
приезжал в гости отец из Дилижана, и кивнул:
- Сейчас, Эдик. Минутку.
Из кабинета уже почти все вышли, когда я подумал - а зачем,
собственно? Неужели мне хочется знать ответ?
И я тоже двинулся к выходу, когда Янус Полуэктович негромко сказал:
- А вас, Привалов, попрошу остаться.
И почему-то усмехнулся...
Мы с директором остались вдвоем, и Невструев, прохаживаясь у стенда с
машиной времени, сказал:
- Все-таки, Саша, вы по-прежнему думаете, что одним правильно
поставленным вопросом можно разрешить все проблемы... Ну, спрашивайте.
Я колебался. Мне и впрямь хотелось знать, почему тот мир в конце
времен был так реален. И возможно ли было его придумать... в человеческих
ли это силах? Но я справился с искушением и покачал головой:
- Янус Полуэктович, можно, я лучше другое спрошу? Мы с Корнеевым...
правильно соединили?
- Колесо Фортуны? - Невструев покачал головой. - Нет, конечно. Ни
одна попытка остановить Колесо Фортуны не заканчивалась удачей. Равно как
попытки разогнать его... или остановить. И попытка вернуть его в прежнее
состояние - тоже лишь благая мечта, которую уже не осуществить.
Мы оба молчали. Я ждал, пока Невструев закончит, а он смотрел куда-то
далеко-далеко... в будущее. Янус вздохнул и продолжил:
- Но самое удивительное, что ничего страшного в этом нет, Привалов.
Поверьте.
- Я хочу вам верить, - признался я. - Можно идти? У меня работы
еще... невпроворот.
- Идите, Саша. Работа... да и Амперян с Корнеевым вас ждут.
У самых дверей, когда я посторонился, пропуская грузчиков-домовых,
среди которых мелькнула добродушная физиономия Кеши, я не утерпел и снова
повернулся к Невструеву.
- Янус Полуэктович, а почему вы вчера мне говорили, что неделя будет
тяжелая?
- Говорил? Вчера? - Невструев приподнял брови и улыбнулся. -
Запамятовал, признаться... Ну, так неделя ведь только начинается, Саша.
- Да? - растерянно спросил я.
- Конечно, - с иронией ответил Невструев. - Вы это скоро поймете.
Позже я действительно это понял.
Но это, конечно, уже совсем-совсем другая история.



1 2 3 4 5 6 7 8 9