Одинокий бакен почему-то вспыхивал то справа, то слева, то за спиной. С необычайной отчетливостью Юрка представил гвоздь, торчавший из днища лодки, и подумал, что произойдет, если камера вдруг напорется на него. Странно, еще совсем недавно этот проклятый гвоздь Юрку совсем не волновал.
- Я больше не могу, - сдался Огурец. - У меня руки-ноги отваливаются. Хочу на сушу.
- Ч-ч-е-го з-за-хо-тел, - откликнулся Веснушкин, зубами отбивая такт. Мысль он закончить не успел. В рот ему попала вода, и он закашлялся.
Юрка тоже делил с друзьями общую судьбу - трясся от холода и икал.
- Глотни водички, пройдет, - посоветовал ему жалостливый Огурец.
Юрка твердо верил, что на берегу его ждет трепка, какой он еще никогда не знал. Тем не менее он мечтал о береге всем своим продрогшим существом. "Да, но как туда попасть"? - подумал он и вдруг услышал, как кто-то тоненько, печально завыл. В следующие несколько секунд выяснилось, что выл он сам, автор плана "Морской дуб".
- Корабль, корабль... - Огурец пошире раскрыл глаза и указал рукой в темноту.
- Наш? - спросил Юрка.
Ребята молчали. Им сейчас годился любой. Юрка понял, что его притязания именно на "Москву" в сложившейся ситуации неуместны, и переспрашивать не стал.
- Кричи! - двинул он Веснушкина кулаком в бок.
- Ка-ра-ул! - послушно завопил Веснушкин.
- Ты что? - опешил Юрка. - Какой караул? Тут стихийное бедствие, понимаешь, а не грабеж!
- Гра-а-беж! - с другого бока откликнулся Огурец. Он, как и Веснушкин, настолько обалдел от всех этих приключений, что ему давно было все равно, что кричать. Лишь бы спасли.
В этот момент на "Москве" Терентий Иванович Кузьмичев, как мы уже писали, очень своевременно посмотрел за борт. Когда с тральщика спустили шлюпку, Юрка впился зубами в затычку автокамеры и с отчаянной решимостью рванул ее на себя. Из камеры с шипением начал выходить воздух. Почувствовав, что последняя опора уходит из-под них, Витька с Женькой заорали так, что их вопль удовлетворил бы самого придирчивого режиссера. Убедившись, что он поспешил, Юрка охотно присоединил к их голосам свой. Рюкзак, за который он держался на пару с Огурцом, тянул вниз. В это время чьи-то сильные руки схватили ребят за плечи и потащили вверх. О том, что произошло после, читателю уже известно.
КЛАДОИСКАТЕЛИ ОТДЫХАЮТ ОТ ЗАБОТ
- А-а! - Юрка сладко потянулся и открыл глаза. Первым впечатлением было удивление. Вместо широких, в полстены, окон и просторной домашней постели он увидел суровую тесноту военного корабля. В узкие иллюминаторы заглядывало встающее солнце. Переборки мелко дрожали, напоминая о том, что корабль быстро движется вперед.
"Все-таки мы на корабле!" - подумал Юрка, разглядывая свою тельняшку. Но радость его была недолгой. Обстоятельства, при которых тройка охотников за сокровищами попала на корабль, заставили Юрку насторожиться и боязливо оглянуться вокруг. Но все было спокойно. Юные матросы единодушно храпели, наслаждаясь самым сладким из всех снов сном на воде.
Пока никто не мешал, Юрка на досуге занялся анализом обстановки. Итак, проникновение на корабль (вчерашние страхи не в счет) прошло благополучно. Отцы-командиры, не чувствуя подвоха, пребывают в уверенности, что все идет, как они предусмотрели. Начальство с "Ленинграда" от всей души разделяет их заблуждение и будет разделять его до тех пор, пока вечером пятеро монинцев - здравствуйте, мы ваши подшефные - не заявятся на их корабль. Но к тому времени будет поздно выяснять, как это получилось. Борька, ответственный за отправление телеграммы, на "Кронштадте", монинцы - на "Ленинграде", тройка охотников за сокровищами пирата - на "Москве". Попробуй выстрой в один ряд эти противоречивые, расползающиеся факты. Вывод напрашивался сам собой: день обещал быть безоблачным и веселым. Можно отдыхать и ни о чем не думать.
Когда раздался сигнал побудки, Юрка вскочил с улыбкой. "Как все делают, так и вы", - сказал он своим друзьям. Началась обычная корабельная жизнь. Умывание, завтрак и приборка коек прошли быстро, энергично и в охотку. Особенно завтрак.
Вдруг резкие, тревожные звонки внезапно разбудили тишину реки. Юрка живо вспомнил, что подобные звуки летели с корабля вчера, когда их вытаскивали из воды. Ребята, словно только того и ждали, сорвались с места и помчались кто куда.
- Чего стоишь? - крикнул кто-то, на бегу толкая Юрку в бок. - Не слышишь, что ли? Пожарная тревога!
- Какая неприятность! - откликнулся Юрка - А что горит?
Но парнишка уже убежал. Чтобы не выглядеть белой вороной, Юрка с деловым видом бросился вслед за ним. Раза два он с завидной скоростью обежал корабль и бегал бы, наверно, еще, если бы не заметил, что беготня и суматоха прекратились. Все уже были заняты делом, каждый за что-нибудь держался, что-нибудь куда-нибудь тащил. Из шлангов во все стороны с шумом хлестала вода.
- Эй, новенький! Юра! Давай на бак! - Начклуба, стоя на мостике, показывал рукой вперед. Он хотел сказать Юрке, что по расписанию его место на носу корабля, то есть на баке, но шум бьющей воды заглушил его слова.
Юрка разобрал только два: "Давай... бак" "Ясно, - подумал он. Пожарная тревога, а воды не хватает. Срочно требуется бак с водой". Такую возможность отличиться нельзя было упускать. Недолго думая, он побежал искать бак. Сияя никелированным краником, бак стоял в нише посреди коридора и ждал, когда в нем возникнет нужда. Юрка еле снял его с табуретки - вода была налита по самый край. Надсадно кряхтя, он волоком потащил бак к лестнице, ведущей на палубу, и тут, как нельзя кстати, столкнулся с двумя ребятами.
- А ну помогай! - скомандовал Юрка. - Тащи наверх!
- Зачем?
- Не твое дело. Кузьмичев велел.
Аппетит приходит во время еды. Юрка вдруг вспомнил, что у двери в их кубрик стоит точно такой же бак, и, бросив ребят, побежал за ним. Второй бак был наполовину пуст. Но до Кузьмичева он свою ношу не донес. Раздался отбой. В этот момент Юрка как раз высунул голову над палубой и увидел любопытную картину. Бак с водой одиноко стоял посреди кормы. Принесшие его ребята с убитым видом разглядывали свои ботинки, а Терентий Иванович, уперев руки в бока, смотрел на них с серьезностью астронома, открывшего новую звезду. А кругом, толпясь на палубе, по которой еще стекали последние струйки воды, хохотали обрадованные юнморы.
Юрка справедливо решил, что во втором баке нужда, по-видимому, миновала, и расторопно (пока кто-нибудь не увидел) отнес его на место. Потом как ни в чем не бывало присоединился к "народу", смотря на "водоносов" так, словно видел их впервые в жизни.
- Ну ты, старик, ловкач!
- Здорово ты их разыграл!
Ребята окружили его, поздравляли с удачной шуткой, хлопали по плечу. От их похвал Юрку обуяла гордыня.
- Что с них возьмешь - салаги! - козыряя знакомым морским словечком, сказал он по адресу своих "помощников".
Если бы он только знал, сколько щекотливых минут доставят кладоискателям эти самые словечки, то, наверно, прикусил язык!
Не успели погасить "пожар", как началась новая суматоха под названием "боевая тревога". Звонки трезвонили так, словно весь корабль был начинен ими от носа до кормы. По их сигналу юнморы бросились врассыпную, каждый на свое место.
- Ребята, за мной! Нам на корму! - крикнул Юрка своей "команде".
Тревога застала их у правого борта, почти на самом носу. Повернувшись кругом, они цепочкой помчались назад. В это время трое других ребят сломя, голову летели им навстречу, торопясь на нос. Чтобы не столкнуться, Юрка на бегу принял вправо. Но эти нахалы заорали: "Куда прешь? Правил не знаешь?" - и, не снижая скорости, врезались в кладоискателей. Те силой попытались проложить себе дорогу вперед. Сила натолкнулась на силу. Огурец не устоял на ногах, упал, и вся куча мала кубарем повалилась через него. Ребята еще пытались разобраться, где свои руки-ноги, а где чужие, когда над ними загрохотал строгий голос Терентия Ивановича:
- Ай-ай-ай! Ну и вид! Объясняли же вам тысячу раз: где бы ты ни был, на бак нужно бежать по левой стороне корабля, на ют - по правой. Неужели не запомнили до сих пор?
- Запомнили.
- Тогда откуда взялась эта куча мала?
Кладоискатели, поняв свою промашку, залились румянцем. Но тут вперед выступил Юркин сосед по кубрику.
- Это я виноват. Споткнулся, все через меня и полетели.
Юрка едва успел благодарно взглянуть на него, как Терентий Иванович взмахом руки приказал им наверстывать упущенные секунды.
- Ребята, - сказал Юрка свои друзьям, когда прозвучал отбой. Сами видите - тут нужно ухо держать востро. На кораблях есть такой обычай: разыгрывать новичков. Видали, как я заставил матросиков тащить бак? Это я нарочно. Пусть знают, с кем имеют дело. Мы им не какие-нибудь там...
Юрка пренебрежительно махнул рукой. Дескать, они, кладоискатели, и обычные новички - небо и земля.
- Нас на мякине не проведешь. Но осторожность не помешает. Особенно остерегайтесь, когда посылают чего-нибудь принести. Это у них любимый финт.
Обдумывая эти слова, Веснушкин шел по коридору, когда дверь одной комнаты неожиданно отворилась и выглянул заместитель начальника клуба Владимир Иванович Шатков. В руках он держал большой стеклянный кувшин. Увидев Витьку, он поманил его к себе.
- Слушай, сбегай, пожалуйста, на камбуз. Налей кипяченой воды.
Витька взял кувшин и пошел, всем своим видом показывая - вот идет очень деловой человек, знающий, куда и зачем ему надо идти. "Камбуз, камбуз... - вспоминал он. - Что-то очень знакомое. Но что?"
Витька прошел коридор в один конец, потом в другой. Сам себе он напоминал профессора, которого видел как-то в фильме. Профессор с важным видом ходил взад-вперед по коридору, обдумывая свои мысли. Все было очень похоже. Только у профессора не было в руках кувшина. Ох уж этот кувшин! Так и хотелось грохнуть его об пол и бежать куда глаза глядят. Да разве на корабле далеко убежишь?
Дверь капитанской каюты была открыта. В каюте - никого. На полочке рядом стояли книги. Витька пригляделся и на корешке одной из них прочитал: "Морской словарь". Не раздумывая, он шагнул в каюту, взял книгу с полки и стал быстро листать. "Брашпиль", "добро", "кабельтов"... Ага, вот он: "В современном понимании камбуз означает помещение на судне, в котором производится обработка и приготовление пищи". От сердца немного отлегло. По соседству с камбузом стояло знакомое и понятное слово "камень". "Звено кулисного механизма, прочел Витька, - движущегося в направляющем пазу, сделанном в кулисе". От этого неожиданного объяснения мрачные предчувствия с новой силой зашевелились в его душе. За считанные секунды он выяснил, что "бабка" - это никакая не бабка, а деревянная стойка на бортах речных судов. "Аппендикс", кто бы мог подумать, не имел никакого отношения к аппендициту и был, оказывается, специальной трубой для подачи воздуха к дизелям подводных лодок. А сколько коварства таилось в простом слове "баран"! Этот зверь не блеял и не годился на шашлык - так назывался простейший деревянный брашпиль. Чем дальше, тем больше! Мамочки! "Карга" вдруг обернулась стопором для якорной цепи. А если бы вас отправили за "брагой"? Что бы вы принесли? То-то и оно! Будь ты хоть семи пядей во лбу, ни за что не допрешь, что это стальной или пеньковый трос, служащий для вытаскивания судов на берег.
А вот и вода. Да не одна. Это же страшно становится, какую науку сделали моряки из простой воды.
Вечерняя вода - вечерний отлив.
Вольная вода - глубина, на которой судно может стоять безопасно при самой большой убыли воды.
Матерая вода - глубокая, вполне безопасная для плавания судов.
Сухая вода - обсушенное место при отливе, а также отлив, самый низкий уровень воды...
Вода живая...
Вода жирная...
Вода сочная...
Вода прибылая...
Вода убылая...
Вода полая...
Вода палая...
Кто-то спускался по лестнице. Витька, так и не успев дойти до воды кипяченой, схватил под мышку злополучный кувшин и выскочил в коридор. Капитан Симашов забежал на минутку в каюту и сразу ушел, заперев дверь на ключ. А Витька обреченно прислонился к стене и загоревал. "Налью-ка я в этот проклятый кувшин обыкновенной воды, - мелькнула у него смелая мысль. - Была не была!" Но из всех решений это было самое малодушное, и, собравшись с духом, Витька его мужественно отверг.
Часа через два Владимир Иванович, уже переставший думать о воде (не дождавшись посыльного, он напился в соседней каюте), пошел по кораблю с надеждой отыскать исчезнувшего Витьку, а заодно и кувшин. Витьку он нашел не сразу. Веснушкин (он же Судаков) стоял возле бачка с кипяченой водой и, все не решаясь наполнить свой сосуд, думал: "Вода кипяченая. Что бы это могло быть?"
ПАЯЛЬЩИК ОГУРЕЦ
Капитан "Ленинграда" только пожал плечами, когда пятеро монинцев (настоящих - заметим мы в скобках) поднялись к нему на борт. Ни одного свободного места на корабле не оставалось. Но ребята, конечно, не были виноваты в том, что руководство клуба не сумело толково разрешить этот вопрос. Поэтому капитан дал команду - ужаться, потесниться, но гостей разместить как следует. А сам вызвал своего радиста и сказал:
- С нашими подшефными какая-то неувязка получается. Ведь договорились же принимать их на "Москве". Там им специально места оставили, а ребята почему-то попали к нам. В чем дело, не понимаю. Наверно, опять какая-нибудь неувязка. В общем, свяжись с "Москвой", выясни этот вопрос. Пусть объяснят, почему решаем одно, а делается другое...
Между тем на "Москве" жизнь шла своим чередом. Лжемонинцы только вздрагивали, слыша про бимсы, брам-стеньги, брашпили, буйрепы, ванты, ватерлинии, дрейфы и деки. Казалось, этим мудреным словечкам не будет конца. Правда, взрослые пользовались ими не так уж часто и исключительно тогда, когда в них возникала нужда. Зато юнморы взахлеб говорили про бушприты, бакштовы, ахтерштевни, гафели, гюйсы, клюзы, кнехты, кранцы, лини, штаги и шкоты каждый раз, когда случайно или нарочно открывали рот.
- Как дела? - спросил Огурец, встретив Юрку, спешившего куда-то по своим делам.
- Как сажа бела.
Капитан Симашов поручил ему найти на спардеке механика Николая Васильевича Ножикова и попросить, чтобы он срочно зашел к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12