Наступление католической армии заставило Ангальта поспешить к Праге. Тилли стал тогда заходить западнее чешской столицы. Католики хотели быть поближе к Баварии, откуда поступали пополнения и снабжение. У Раковника, западнее Праги, Ангальт укрепился на пути вражеских войск и отразил попытки сбить его с занимаемых позиций. Тилли быстро отвел армию на некоторое расстояние и решительно устремился к Праге, обходя Ангальта. Протестантам пришлось поспешить кратчайшим путем к столице, наперерез врагу. Ночью обе армии прошли одна мимо другой, едва не столкнувшись. Произошел ряд схваток, в которых значительный урон понесли венгерские кавалеристы Ангальта.
К Праге протестанты подошли раньше неприятеля и расположились на Белой горе, в нескольких километрах от столицы. Ангальт надеялся, что противник не решится атаковать сильную позицию, тем более, что католическая армия была измотана изнурительным походом. Действительно, среди ее командиров возникли разногласия. Мастер маневров Бюкуа предлагал новое обходное движение, чтобы еще раз заставить Ангальта покинуть свои позиции. Решительный Тилли настоял на немедленной атаке.
Тилли и Бюкуа выстроили свои силы по системе, которую разработала в XVI веке испанская армия. Большие квадратные колонны пехоты ("баталии" или "терции") наступали тремя неровными рядами так, чтобы, когда первые терции завяжут бой, следующие за ними могли выбрать наиболее подходящее место для удара. Около половины пехотинцев в терциях были вооружены пиками, остальные - тяжелыми фитильными мушкетами на подставках. Пикинеры прикрывали себя неполными панцирями; мушкетеры, нуждавшиеся в большой свободе движений, не имели защитных доспехов, если не считать шлема. Пикинеров в то время использовали для отражения кавалерийских атак, так как стрелки слишком медленно перезаряжали свои мушкеты.
Рядом с пехотой и позади нее располагалась кавалерия: закованные в железо кирасиры, с мечом и парой пистолетов каждый, легкая кавалерия - в нагрудниках и шлемах с аркебузами (карабинами) на ремне.
Утром 8 ноября 1620 г. католические войска переправились по единственному мосту через речку, у подножья Белой горы, и начали развертывание. Монахи обходили ряды, раздавая причастие и принимая исповедь. Ангальт, человек начитанный и повидавший свет, решил применить тогда еще мало распространенную нидерландскую тактику, созданную знаменитым Морицем Оранским. Он построил войска небольшими и неглубокими колоннами, чтобы лучше использовать стрелков, которых в ротах было вдвое больше, чем пикинеров. Для свободы движений колонны находились на значительном расстоянии друг от друга. За первой линией колонн выстроились еще две, чтобы подоспеть на помощь в случае прорыва противника в интервалы первой линии. Большинство офицеров считало нововведения Ангальта неудачными и несвоевременными.
Старый испанский боевой порядок был хорош своей простотой, нидерландская же тактика требовала четкого выполнения сложных перестроений в ходе боя и предварительной подготовки солдат и командиров.
Некоторые офицеры предлагали Ангальту контратаковать и опрокинуть переправляющиеся части прежде, чем через мост пройдет вся вражеская армия. Ангальт не решился менять план боя на ходу.
Правое крыло католиков, которым командовал Бюкуа, с криками "Санта Мария!" начало подниматься по отлогому скату Белой горы. Завязались первые стычки: чешские пехотные части были смяты, но рейтары под предводительством Ангальта Младшего, сына главнокомандующего, смелой атакой разгромили конницу и одну пехотную колонну имперцев. Тилли прислал с левого фланга своих кавалеристов, которые заставили рейтаров Ангальта Младшего отступить, а самого его, раненного, захватили в плен. Находившиеся сзади чешских рейтаров венгры решили, что битва проиграна. Они еще не пришли в себя после неудачной ночной схватки, а при виде мчащихся во весь опор казаков и поляков - с уздой в зубах и по сабле в каждой руке - венгерская конница, составлявшая четвертую часть протестантской армии, обратилась в паническое бегство. Между тем все новые и новые колонны католических войск взбегали на Белую гору и вступали в сражение.
Уверенность в победе и близком окончании тяжелой кампании окрыляла католиков. Среди них выделялся отвагой двадцатишестилетний подполковник Паппенгейм. Образованный человек (он закончил два университета, объездил Нидерланды, Францию, Испанию и Италию), Паппенгейм не захотел продолжать успешно начатую карьеру в бюрократических канцеляриях Габсбургов и при первой же возможности сменил перо на меч. Только шесть лет, как он перешел из протестантской веры в католичество, и с тех пор старался превзойти всех в благочестивом рвении. Перед битвой Паппенгейм дал обет деве Марии получить столько ран, сколько лет он пребывал в ереси, и многим во время боя казалось, что он заботится не столько о победе, сколько о выполнении обещания.
Протестантами начало овладевать смятение. Ангальт, этот "салонный генерал", по характеристике Маркса, не справился с управлением своей многоязычной армии. Взаимодействия частей не получилось; небольшие, оторванные друг от друга колонны не устояли против натиска вражеских терций. Началось повальное бегство. Лишь один отряд моравской пехоты пикинеры и мушкетеры, - прижатый к ограде большого парка на вершине Белой горы, упорно защищался и отбил атаку кавалерии. С большим трудом неаполитанской пехоте удалось прорваться через живую стену моравских пикинеров. Пощады не было никому. Несколько сот чешских солдат, находившихся за оградой внутри парка, даже не знали о стойком сопротивлении мораван и не только не пришли им на помощь, но и не позаботились о собственном спасении. Они оставались в парке до тех пор, пока сюда не ворвались озверевшие враги и истребили всех, кого обнаружили.
До 1600 трупов протестантских солдат и офицеров было собрано на поле боя. Многие утонули в холодной ноябрьской воде, пытаясь переправиться на другой берег Влтавы. Под грудой убитых нашли бесчувственного Паппенгейма. Обет, данный им перед Белогорским сражением, был выполнен с избытком.
В чисто военном отношении у протестантов еще не все было потеряно. Война показала, что даже небольшие силы могут длительное время выдерживать осаду численно превосходящего противника. Если бы Прага решилась на борьбу, католические войска, потерявшие от невзгод осеннего похода более половины состава, оказались бы в разгар зимы в разоренной и враждебной стране на краю гибели. Даже после занятия Праги неприятелем борьбу могли бы продолжать войска, расположенные на западе и юге Чехии - в районах Пльзеня и Табора. Кроме того в руках сторонников короля Фридриха оставались еще Моравия и Силезия. Значительное подкрепление (8000 солдат), посланное с Бетленом, находилось в 20 милях от чешской столицы.
Но дворяне и бюргеры Чехии потеряли веру в победу и волю к борьбе. Многие из них еще до Белогорской битвы прятали деньги и сторонились всякой деятельности, которая могла бы быть истолкована как содействие королю Фридриху. Группа влиятельных горожан из Старого города Праги, включавшая депутатов сейма, готовилась захватить столицу изнутри и открыть ворота католическим войскам.
Еще тяжелее была для чешских руководителей обстановка в деревне. На юге, где крестьяне в первые месяцы войны поднимались на борьбу с вторгшимися императорскими войсками, они вскоре убедились, что свои, чешские, солдаты (в значительной мере наемники немецкого, венгерского и нидерландского происхождения), вечно недополучавшие жалованья и нуждавшиеся в самом необходимом, грабят, жгут и насилуют ничуть не меньше чужих, католических, ландскнехтов. "Паны дерутся, а у холопов чубы трясутся",говорили в Чехии. В самом деле, когда ссорятся и дерутся паны, волосы подставляют бедные подданные.
Крестьяне понимали, что дворянские руководители национального движения намерены после своей победы усилить крепостное право. Незадолго до Белогорской битвы крестьяне южной Чехии, из-под Табора и других мест организовались в многотысячные отряды с пушками и знаменами и предложили чешскому правительству свою помощь в защите страны, если будет обещана отмена крепостной зависимости. Граф Чернембль, вождь австрийских протестантов и человек республиканских убеждений, бежавший от войск Лиги в Чехию, советовал принять эти предложения и поднять массы простого народа на борьбу с врагом, с ним не согласились: чешское дворянство не желало для защиты родины поступаться своими привилегиями.
В северной Чехии, где было много владений католических магнатов сторонников императора, крестьяне восставали против своих господ, надеясь на содействие со стороны руководителей национального движения. Однако пражское правительство при помощи своих комиссаров усмиряло подобные выступления, не останавливаясь перед применением вооруженной силы. Когда сюда пришли католические войска, разочарованные крестьяне в большей части остались пассивны.
В ряде мест среди крестьян распространился слух (впоследствии, конечно, не оправдавшийся), что император собирается уничтожить крепостное право. На западе страны тысячи крестьян брались за оружие. Еще в 1619 г. они сотнями истребляли солдат Мансфельда, а в 1620 - жгли дворянские усадьбы и вместе с подошедшими католическими войсками штурмовали города, сражались с отступающими протестантами.
По территории Чехии, Моравии и Силезии носились разбойничьи шайки казаков, вторгавшиеся в течение всего 1620 г. из Польши. Это были "лисовчики", еще недавно опустошавшие под предводительством Александра Лисовского Русское государство. Бесчинства казаков превзошли все, что населению земель чешской короны привелось испытать от солдат. Командированная для борьбы с "лисовчиками" легкая венгерская конница состояла из таких же разбойных элементов - гайдуков. Казаки и гайдуки сделали жизнь в провинции столь невыносимой, что по мелким городам и местечкам приходилось размещать по десятку-два мушкетеров для охраны жителей.
Белогорское поражение отняло последние остатки мужества у чешских повстанцев. Король Фридрих, Ангальт, Турн и ряд других руководителей бежали за границу, большинство предпочло сдаться на милость победителя.
Фердинанд II, как настоящий религиозный фанатик, отдающий во всем предпочтение делам веры, решил, было, на первых же порах сделать переход в католичество условием помилования участников восстания. Это намерение вызвало замешательство и возмущение в его окружении. Императору разъяснили, что в первую очередь необходимы не обращения в католическую веру, а казни и конфискации, которым следует подвергнуть и католиков, участвовавших в восстании.
Репрессии превзошли все ожидания чехов. Накопившаяся ненависть, жажда мести и фанатизм сыграли свою роль. Холодный расчет требовал того же: непосильное для казны бремя военных долгов можно было облегчить только за счет мятежных чехов.
Специально назначенному суду было предписано привлечь к ответственности всех, кто "во время минувшего мятежа занимал какие-либо военные, гражданские, придворные или административные должности, выполнял какие-либо поручения, приносил присягу конфедерации или подписал ее, присутствовал на собраниях мятежников и одобрял их решения, произносил оскорбительные или уничижительные речи об императоре и династии Габсбургов и участвовал в восстании каким-либо другим способом". Разумеется, среди чешских дворян нашлось не много таких, кто не скомпрометировал себя ни одним из перечисленных проступков.
21 июля 1621 г. в Праге состоялась казнь 27 руководителей восстания. Солдаты Альбрехта Валленштейна обеспечивали порядок в городе. Осужденные протестанты отвергли назойливые домогательства иезуитов о переходе перед смертью в католичество. (Надо сказать, что среди казненных был католик комендант пражского кремля Дивиш Чернин.) Особенно жестоким мучениям подвергли ректора Пражского университета крупного ученого - хирурга Яна Есенского. Во время восстания он выполнял разные дипломатические поручения директории и короля Фридриха. За это ему вырезали язык, затем отрубили голову и четвертовали тело. Другие осужденные были обезглавлены или повешены.
Большинство чешского дворянства лишилось своих поместий, которые были пущены в распродажу.
Деньги нужны были государству немедленно, и потому решили продавать по дешевке, лишь бы скорее получить звонкую монету. Члены комиссии по конфискации и продаже имущества мятежников широко использовали возможность обогатиться. Беззастенчивые дельцы, среди них был и наместник императора в Чехии, злоупотребляя своим служебным положением и обворовывая государство, проводили в качестве представителей государства оценку конфискованных поместий (как правило, заниженную), затем как частные лица вносили в казну деньги и переписывали поместья на свое имя. Обширные территории с сотнями деревень и городов приобретались за десятую часть своей обычной стоимости. Среди особенно обогатившихся были и уже знакомые нам Славата, Мартиниц, Валленштейн, Бюкуа и Маррадас. Когда распродажа конфискованного в Чехии и Моравии имущества закончилась, в казне было так же пусто, как и накануне победы над чехами.
Тяжело поплатился за неудачу дворянского восстания чешский народ: крестьяне и горожане. Разоряемые военными действиями, они должны были выплачивать контрибуции на содержание имперских войск. Проходившие деревней солдаты обычно забирали все, что попадалось на глаза. Новые помещики из императорских чиновников и офицеров оказались еще более жестокими и неумолимыми эксплуататорами, чем изгнанные чешские дворяне. К тому же, у прежних господ не было такой вооруженной силы для подавления крестьянского сопротивления, какая имелась теперь под рукой у новых хозяев. Если до Тридцатилетней войны крестьянин проводил на барщине дней 5-10 в году, то к середине XVII в.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24