— Да будь ты проклят, кровавый тиран! Смерть короля Мерналдита жаждет отмщения ненавистному убийце!
— Позор для древней Лунгарзии, что дикарь восседает на ее троне!
— Смердячий узурпатор с грязных языческих островов!
Варросу было совершенно наплевать, как на лживые льстивые речи, так и на искренне ненавидящие взгляды врагов. Большинство недругов способны были лишь бросать яростные взгляды, да бессильно цедить сквозь зубы проклятия, в честный бой — меч против меча, сила против силы, они вступать не отваживались и потому служили лунгарзийскому королю верой и правдой. Самое смешное, что им король доверял порой даже больше, чем тем, кто восторженно расточал ему похвалы и здравицы. И почему-то Варрос был уверен, что отравителем окажется совсем не тот, кто отводит хмурый взор, а тот, кто восхищенно приветствует его с благостной улыбкой.
Варрос сел на точное, только несколько меньшее по размерам, подобие трона легендарного короля Задалара, стоявшее во главе огромного стола. Вернее, к главному столу, у которого были приготовлены места королю, его сановникам и ближайшим друзьям, а также послам самых могущественных держав, были приставлены семь длиннейших столов, по обе стороны которых и рассадили дорогих гостей.
По правую руку от короля сидел Хранитель мудрости королевства Астрил Гош. Кресло по левую руку было оставлено для Силамара, а следующее занимал посол орнеев Холамтан, которому Варрос был многим обязан и очень любил старика, за живой ум и многие знания прощая ему маленькие слабости, такие как излишнее пристрастие к вину и слабому полу.
Собравшиеся на пир гости по приглашающему знаку короля сели в кресла, многочисленные рабы проворно наполнили всем кубки прекрасным янтарным вином, один запах которого мог вскружить голову. Все смотрели на короля Лунгарзии.
Наступило решающее мгновение. Варрос поднял свой кубок, и все последовали его примеру.
— Я поднимаю этот золотой кубок с прекрасным вином, — громким, полным непередаваемого достоинства голосом произнес король, — за древнего покровителя Лунгарзии — великого Зирива-ваната, единоутробного младшего брата могущественного Марлин-ваната, которого в Лунгарзии чтили с незапамятных времен и почитать будут всегда. Да не оставит Зирива-ванат без своего великодушного покровительства прекрасную Лунгарзию и дружественные ей страны, да будет славиться имя Зирива-ваната в веках! В честь него я опорожню сейчас этот кубок до дна, и тот, кто из моих дорогих гостей думает так же, как я, пусть последует моему примеру!
Почти все гости не впервые оказались за королевским столом и уже привыкли к лаконизму его тостов. Все в один голос вторили: «Да будет славиться имя Зирива-ваната в веках!»— и приложились к серебряным кубкам из древнего сервиза лунгарзийских королей. Не все, подобно могучему потомку Леопарда, смогли одним залпом осушить столь приличную порцию холодного терпкого вина, но отпить хотя бы до половины каждый посчитал своим долгом.
Кубки звякнули о дерево столов, гости потянулись к огромным серебряным блюдам с искусными яствами, над которыми с самого восхода солнца трудилась целая армию опытнейших королевских поваров.
Варрос поставил королевский кубок на стол, но даже не посмотрел на золотую тарелку, наполненную изысканнейшими закусками, заботливо уложенными рабами.
Семь человек дружно встали в разных концах огромного пиршественного зала.
— Да будь ты проклят, мерзкий узурпатор, убийца короля Мерналдита, в чьих жилах текла благородная кровь древних владык Лунгарзии! — с пафосом воскликнул старик с длинной седой бородой.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ (РЕТРОСПЕКТИВНАЯ)
Капитан Антиш щедро прикармливал на побережьях Зантарии и Лунгарзии множество нищих бродяг, зато располагал необходимыми для его дерзких операций сведениями. Вот и в этот раз он знал, когда из зантарийского северного порта выйдет караван из трех купеческих судов, груженых драгоценными шелками и пряностями, и собирался их перехватить у берегов Лунгарзии.
Что такое три торговых судна для быстроходной галеры с четырьмя дюжинами хорошо вооруженных и обученных отчаянных морских дьяволов на борту? Пустяк. Ничто не предвещало беды.
Но купцам многих стран и капитану Антишу уже было тесно вместе на бескрайних просторах средних морей. На охотника поставили капкан.
Когда «Лорелла», всю ночь мчавшая на веслах к Лунгарзии, вынырнула из предрассветной темноты, три купеческих судна, едва завидев знакомый силуэт, резко развернулись по курсу, пытаясь уйти к безопасным берегам. Их безнадежный маневр лишь вызвал грустно-ироническую усмешку на красивом узком лице капитана Антиша. Бешено застучал барабан, выжимая последние силы из утомленных гребцов.
«Лорелла» стремительно приближалась к жертвам, отрезая им путь.
Но во мгновение ока роли поменялись. Перед австазийским пиратом оказались не купеческие суда, доверху груженные желанной добычей, а боевые зантарийские корабли, вместо шелков и пряностей переполненные солдатами. Когда Антиш сообразил, что его предали, что он угодил в смертельную ловушку, из-за горизонта появились еще три галеры, закрывая ему все возможности для бегства.
«Лорелла» была мгновенно зажата меж корпусов двух псевдокупцов — с ужасным треском, заполнившим гребцам все звуки мира, треснули вовремя не убранные внутрь весла.
Капитан Антиш был не из тех, кто мог, сложив руки, ждать, пока его потащат на виселицу. Он обратился к своим воякам с речью:
— Пришел, братья, последний час, покажем этим зантарийцам, на что мы способны, и, может быть, удача улыбнется нам вновь. Отступления нет, пощады не будет.
Помолчал и добавил:
— Освободите гребцов, выпустите запасных из трюма, дайте им оружие. Объясните, что противник не пощадит и их тоже. Пусть подороже продадут свои жизни, если смогут. Если двое из них убьют одного врага — нам будет радость в царстве мертвых. А если уж вдруг отобьемся — освободим, все боги им в помощь. К бою! И да помогут нам Егиллох и Катамара!
Гребцы на «Лорелле» сидели по четверо на весле, скованные железными поясами с соединяющей цепью по двое. Через каждую двойку рабов пропускалась общая, рыжая от ржавчины, толстая, как питон, цепь. С Варросом сегодня в двойке был прикован новый галерник — на ночной переход все слабые гребцы были отбракованы и посажены свежие, из резерва. Варрос поначалу не обратил внимания на тощего черноволосого лунгарзийца, с которым его сковала прочная цепь. Хотя он уже немного знал лунгарзийский, разговаривать с новичком было не о чем, да и во время ночного рейда, когда глухо-натужно ухает барабан и в любой момент на спину за нерадивость может опуститься витая плеть, особо не поговоришь.
Когда два вражеских корабля зажали с двух сторон «Лореллу», треснувшее весло резко ударило неопытного лунгарзийца по лицу, и тот сидел, сжавшись, закрыв рот руками, по которым стекала кровавая слюна, время от времени он выплевывал выбитые зубы. Варроса все это не касалось, но он не расслаблялся ни на мгновение, готовый в любой момент воспользоваться одним-единственным шансом для побега, если великий Зирива-ванат предоставит его.
К надсмотрщику подбежал один из пиратов и что-то быстро зашептал ему на ухо. Надсмотрщик удивленно посмотрел на товарища, пожал плечами, но кивнул в знак согласия — приказы капитана не обсуждаются. Еще двое пиратов принесли огромную охапку старых мечей и сложили у барабана. Один побежал отпирать люки в помещение, где томились запасные гребцы, двое стали освобождать уставших галерников от толстой цепи.
— Вы! — прокричал надсмотрщик, перекрывая голосом усиливающийся шум сражения. — Вы можете стать свободными австазийцами — так сказал капитан Антиш. Если наш корабль возьмут зантарийцы, все, и мы и вы без разбора, будем болтаться на реях, пощады не будет ни для кого. И капитан Антиш милостиво предоставил вам шанс умереть не как рабам, а как воинам. Разбирайте оружие и ступайте наверх, на корму.
Гребцы молчали, не зная, как воспринимать сказанное. Каждый из них был готов к смерти, но не к сражению.
— Пояса с них тоже снимать? — спросил один из тех пиратов, что освобождал общую цепь.
— Некогда, — махнул рукой надсмотрщик. — Будут защищать друг другу спины… Вы! — вновь обратился он к гребцам. — Тот, кто будет прятаться за другими, будет убит лично мной, обещаю! Вперед, мерзавцы, ваши жизни в ваших руках!
Он посторонился, пропуская гребцов на верхнюю палубу, где вовсю шло ожесточенное сражение.
Варрос с зазубренным мечом в руках, который выхватил не глядя из общей кучи, практически волоча за собой лунгарзийца, поднялся по лестнице наверх, где шла яростная схватка.
От края борта на него тут же прыгнул зантариец в сверкающих доспехах, взмахнув тяжелым топором.
Изменение в жизни с бесправного гребца на участвующего в битве воина не может произойти мгновенно. Если бы не полустертые в памяти, но вбитые в кровь тренировки Тарлака, это была бы последняя секунда в жизни Варроса. Он каким-то звериным чутьем успел отстраниться, толкнув в бок скованного с ним лунгарзийца, и топор напавшего бойца просвистел буквально в дюйме от обнаженного, блестящего от пота плеча потомка Леопарда.
Варрос моментально вонзил зазубренный меч в грудь противника, прорубив яростным ударом оказавшиеся не столь уж и Прочными доспехи. Попробовал выдернуть свой меч, но мертвый зантариец в падении вырвал оружие из рук противника. Варрос плюнул, быстро наклонился и схватил топор поверженного врага. Резко повернулся — еще двое зантарийцев бросились к нему, но удар приняли вышедшие вслед за Варросом галерники.
Варрос отступил, прижавшись спиной к стене надпалубной постройки. Рядом тяжело дышал лунгарзиец, он, кажется, так до сих пор и не понял, что происходит.
Звуки битвы — хэки и боевые кличи, проклятия, предсмертные крики и стоны боли, звон сталкивающихся мечей и треск ломающегося дерева — возрождали в сердце Варроса давно забытые чувства, кровь манила своими запахами. Но тут он вдруг ошеломленно понял, что это не его битва, что он не хочет ни убивать, ни погибать. У него есть клятва, которую он обязан выполнить. Он осмотрелся — капитана Антиша нигде было не видно.
Кто-то из галерников, притаившись у выхода с лестницы, дождался, пока появится ненавистный надсмотрщик с плетью в левой руке и мечом в правой. Ржавый клинок с криком: «На, жирная свинья, получай!»— вонзился в обнаженное брюхо, поросшее густым неприятным волосом. Варрос брезгливо отвернулся, чтобы не видеть, как надсмотрщик повалился на дощатую палубу, толстыми окровавленными пальцами заправляя вываливающиеся кишки обратно и тонко, по-женски, визжа. Скованный цепью с всадившим клинком рабом гребец засадил упавшему надсмотрщику босой ногой под ребра и плюнул в искаженное агонией лицо.
Один из нападающих зантарийцев замахнулся на лунгарзийца, и Варрос в последний момент успел подставить топор. В следующее мгновение он размозжил голову врага. Сбоку на них напирала яростно сражающаяся толпа. Варрос быстро посмотрел на железный пояс, к которому была прикована цепь, связывающая его с лунгарзийцем — никаких возможностей быстро освободиться от напарника не было.
Он выдернул оружие из рук мертвеца, на ходу рванул из-за его пояса тонкий кинжал.
— Брось свою железку, — крикнул он лунгарзийцу, который мертвой хваткой зажал в обеих руках рукоять негодного зазубренного меча, вытащенного из хлама, что принесли пираты. — Держи топор! Прикрывай мне спину, если хочешь жить!
Варрос, нанося удары направо и налево, двинулся к центру корабля. Но капитана Антиша нигде не увидел — возможно, отважный пират пал одним из первых. На носу корабля уже что-то горело.
На него с напарником навалились аж четверо нападавших, по плечу Варроса растекалось кровавое пятно, но боли он пока не чувствовал. Лунгарзиец наконец вышел из тупого оцепенения и стал столь же яростно, сколь и безрезультатно размахивать топором.
Их оттеснили к борту, Варрос убил очередного врага и занес топор, чтобы свалить следующего, но неожиданно для себя оказался за бортом — лунгарзиец то ли оступился и полетел за невысокий поребрик, то ли его ранили, то ли убили.
Вода показалась ледяной — сердце замерло на мгновение, толща воды поглотила все звуки. Но Варрос нашел в себе силы вынырнуть, вытаскивая на свет лунгарзийца. Схватил его за волосы, развернул лицом к себе. Тот открыл глаза и судорожно вобрал в себя воздух — живой. Пока живой, потому что им обоим угрожала смертельная опасность — корпуса пиратского и зантарийского судов в любую секунду могли вновь соприкоснуться, раздавив обоих в кровавое месиво, которое тут же смоет волна.
Варрос отчаянно поплыл, волоча за собой лунгарзийца в просвет между бортами. И выругался — напарник не умел плавать. Варрос схватил первый попавшийся обломок весла:
— Держи! И дрыгай ногами, надо выбираться отсюда!
На головы им валились обломки дерева, рядом падали сверху убитые. Варрос работал руками и ногами как никогда, хотя ему всю жизнь казалось, что он родился, уже умея плавать. Сейчас от этого умения зависела его жизнь. Лунгарзиец, держась обеими руками за деревяшку, пытался барабанить ногами по воде, но Варросу от этого было не легче.
В то мгновение, когда они миновали корму судна, корабли с треском столкнулись вновь. Варрос вздохнул — он был так близок к гибели! Но ничего еще не закончилось — вражеские корабли окружили «Лореллу», и исход был ясен. Так же ясен, как и то, что ни один из бывших на борту «Лореллы» живым не уйдет, кто бы он ни был. Зантарийцы разбираться не будут — капитан ты или раб-гребец.
Великий Зирива-ванат помог Варросу в очередной раз — в нескольких ярдах от «Лореллы»в море плавала огромная бочка, на две трети ушедшая в воду. Раз не затонула сразу, значит и не утонет — это спасение. Это была одна из тех бочек с палубы «Лореллы», куда сливали питьевую воду. Варрос яростными гребками добрался до спасительной скорлупы. Бочка была закрыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29