Надеюсь, я смогу найти другой способ. Я не хочу просить о специальных услугах для себя.
Комната, находящаяся под комнатами для гостей, выглядит как помещение для встреч. По дороге в свою комнату я не могла не заметить все эти ящики из-под мин.
Когда ты видишь их перед своими глазами, первая мысль, которая приходит в голову, это то, что они никак не могли быть изготовлены местными солдатами, хотя эти ребята тоже много импровизировали. Это оружие и взрывчатые вещества были сделаны на государственных заводах, работающих на правительства, в том числе на правительство моей страны.
Пятница, 20 июля
Я пишу в луче света, пробивающегося сквозь щели между досками в стене. Я не знаю, сколько сейчас времени. Я проснулась примерно час назад. У меня до безумия болят ступни. Каким-то образом они были покусаны через сетку несколько раз. Не хотелось бы сейчас надевать ботинки.
Я слышу звуки мотоциклов, грузовиков, свист и звон посуды. Спустя какое-то время начинают кричать петухи.
Вода в душе не холодная и не горячая. Просто бак над тобой, откуда льется вода.
На завтрак у меня был растворимый кофе и рыбный Сэндвич.
HALO
Задачи HALO — вернуть разминированные участки земли обратно местным сообществам для возделывания. HALO — это неправительственная организация Великобритании, центр которой расположен в Лондоне. Они проводят операции по обезвреживанию мин и ликвидируют невзорвавшиеся боезапасы по всему миру. Это организация не политическая, не религиозная. Они нейтральны. У них работает много местных сотрудников. В Камбодже их 900 человек.
Пятьдесят процентов подорвавшихся на минах погибают: некоторые в момент взрыва, некоторые потом от потери крови. Те, кто выживает, практически все серьезно покалечены.
Мы едем в лэндроверах HALO в Тоул Прасат, где они расчистили большую территорию. Сейчас там располагается школа и два колодца с питьевой водой.
Мы сидим на скамейках под голубым брезентом. Посередине лежит карта. Трое камбоджийцев-сотрудников HALO объясняют карту: надо очистить 56 593 квадратных метра от мин; 49 268 квадратных метров уже расчищены.
Зеленые точки на карте показывают обезвреженную территорию. Белые — еще не расчищенная территория. Красные точки — это знаки семидесяти двух найденных мин плюс сорока бомб.
Изображения черепа и двух скрещенных костей обозначают места взрывов. Сейчас на карте их три.
Они указывают на один из них: «Здесь человек потерял ногу». Потом на другой: «Здесь человек потерял глаз и руку».
Голубые кружочки обозначают колодцы.
Один мужчина говорил с нами о безопасности. Перед ним стояли оранжевые пластиковые носилки.
Нам показали четыре шеста.
Красные шесты используются для того, чтобы обозначать то место, где нашли мины. Примерно в десяти футах от нас было четыре красных шеста. Красные с белым шесты используются для указания границ. Голубые обозначают — обезврежено.
Белые — непроверенно. Затем он показывает нам некоторые главные виды защитного обмундирования.
Также он отдал серьезное распоряжение: «Если, находясь на минном поле, вы услышите взрывы, не двигайтесь».
Это поле — одно из сорока семи, которые в данный момент расчищают сотрудники HALO в Камбодже.
Мы остановились около школы, напротив бывшего минного поля.
Школа предназначена только для первого и второго класса. Детям здесь от шести до четырнадцати лет. На 240 учеников всего лишь четыре учительницы.
Учителям здесь не платят. Если бы им платили, то в месяц их жалование составило бы около 15 долларов.
Когда эта школа строилась правительством, район не был проверен на наличие мин. Когда же сотрудники HALO проверили дорогу, по которой дети каждый день ходили в школу, они нашли на обочине пять мин в боевом состоянии.
Я оглянулась вокруг. Я вижу так много лиц. Таких прекрасных. Так много детей.
До прихода HALO все они все жили в этих минных районах.
Сегодня обнаружили две противопехотные мины. Мне разрешили взорвать одну из них с помощью тротила. Должна сказать, что это было восхитительное чувство — разрушить что-то хищное, что может причинить боль или даже убить.
После взрыва Луонг объяснила мне, почему многие беженцы, и она в том числе, во время визита в США были напуганы салютом в честь Дня независимости 4 июля.
На завтрак у нас был белый рис, мясо и овощи. Затем мы собрали вещи на ночь.
Луонг, Мэтью и я отравимся на мотоциклах в маленькую деревушку, где и переночуем.
Самый лучший способ узнать людей и землю, на которой они живут, — это провести время с местными жителями и попытаться понять, как они видят судьбу разминированных территорий.
Сначала мы пойдем в переселенный район, который расчистили сотрудники HALO. УВКБ ООН помогало восстановлению района.
Мы остановились на обочине дороги, где примерно восемь детей и две женщины набирали воду в колодце, который УВКБ ООН построило в 2000 году.
Самое удивительное — это то, что после двух лет усиленной работы неправительственных организаций, таких, как HALO, ООН, и помощи отдельных государств, наравне с тяжелой работой местных жителей, беженцы смогли начать жизнь заново.
Многие из этих людей не были дома уже двадцать пять лет.
Мы прогуливались вокруг, и все больше людей, в основном дети, обступали нас.
Мы тронулись в путь, но затем снова остановились, на этот раз в Прасат.
Это была церковь, построенная в то же время, что и Ангкор Ват. Сейчас это практически руины, поросшие растительностью. Тем не менее, там все еще горят свечи и ладан.
Как и большинство буддийских церквей, она была обложена минами, которые совсем недавно обезвредили.
В этом районе буддийские церкви были снова разрешены только в последние два года, с тех пор как земля была отвоевана у Красных кхмеров.
Во времена Пола Пота они запретили исповедовать буддизм и пытались убить всех монахов. Мне рассказали только о сорока спасшихся, которые изменили свою внешность, чтобы их не опознали.
За старой церковью стоит недавно отреставрированная пагода. На крыше развеваются желто-оранжевые флаги молящихся.
Мы сняли ботинки и направились внутрь. Я спросила у них, можно ли нам войти. «Да, — сказали они, — мы рады посетителям».
Я помнила, что мои ступни не должны обращаться пятками к статуе Будды. Я села на коленки на коврик, так, чтобы мои ступни были подо мной.
Запах ладана и звуки пения опьяняют.
Молодые монахи в традиционных оранжевых робах с интересом выглядывают из задней комнаты. Они очень милые.
В находящейся рядом школе 27 учителей преподают 1057 ученикам.
Совсем недавно они очистили от мин территорию, рядом с которой играли дети.
Давид, который обезвреживает мины в рамках HALO, указал место, буквально за площадкой, где играют дети. Всего в 100 метрах вниз по дороге находится минное поле. Просто факт.
Около часа я и Луонг ехали на багажниках велосипедов за спиной двух сотрудников HALO.
Эти дороги расположены ближе к границе Таиланда. Но все равно дороги в плохом состоянии.
Машины не могут проехать по ним. Здесь так красиво. Я вижу много людей. Дети не выглядят истощенными.
Во время нашего путешествия я видела ампутированных, в самодельных инвалидных колясках. Человек, потерявший ногу, ехал на велосипеде. Его костыль был привязан спереди к велосипеду. Он брал его, когда надо было преодолеть трудный участок через мост или то, что должно было быть мостом. На самом деле это были просто сколоченные вместе бревна.
Я знаю, что ампутированным людям приходится очень тяжело, но я поражаюсь гордости и силе этих людей.
Мы едем на велосипедах, и я вижу, как многие мужчины и женщины с детьми смотрят на нас из окон своих домов. Одни машут нам и улыбаются. Другие просто смотрят на нас, но я заметила, что каждый раз, когда ты улыбаешься им или машешь, они тотчас с радостью отвечают тем же.
Я думаю, что люди узнают сотрудников HALO и знают о той помощи, которую они оказывают.
Каждый раз, когда мы проезжаем мимо кого-то на дороге, пролегающей через джунгли и небольшие деревеньки, мы встречаемся с ними глазами и приветствуем друг друга. Они всегда отвечают взаимностью.
Могли бы вы себе представить, что это наша повседневная жизнь?
Могли бы вы себе представить, что здороваетесь с каждым, кого встречаете, и улыбаетесь друг другу, выказывая свое уважение?
Мы поужинали очень рано, так как нам надо было лечь спать до захода солнца и встать на рассвете.
Официантка приняла наш заказ, и мы увидели, как женщина гонялась за тощей курицей и поймала ее. Она вошла в помещение, держа птицу за лапы вниз головой в одной руке и нож мясника в другой.
Повсюду насекомые.
Мы побрызгались спреем от насекомых, но все равно во время разговора вынуждены отмахиваться от них.
Льда нет и напитки теплые.
Пол грязный. Всюду бездомные собаки.
На столе поставлен рулон туалетной бумаги. Я уже привыкла к этим «салфеткам». Мы ждем наш заказ уже где-то около часа. Очень жарко. С нас капает пот.
Кто- то за столом заметил, что нам необходимо раздобыть гамаки и сетки от комаров до того, как на улице стемнеет.
Насколько я могу судить, здесь нет туалетов и электричества. Мне дали фонарь с запасными батарейками.
Я начала осознавать, что росла в городе, никогда не занималась туризмом, и, возможно, у меня будет трудная ночь.
Я встревожена неизвестностью; мы будем в деревянной пагоде, расположенной на воде. Что если я захочу ночью в туалет?
Суббота, 21 июля
Уже утро. Солнце еще не встало, но рассвет уже забрезжил. Повесить гамаки прошлой ночью было не так-то легко. Мы включили передние фары наших велосипедов и закрепили три свечи между деревянными планками.
Мы с Луонг прошли до конца пирса по направлению к берегу. Я держала фонарь, а Луонг рулон туалетной бумаги. Мы смеялись. Было слышно, как где-то играют дети.
Мы остановились футах в десяти от дороги. Я выключила фонарь.
Когда мы возвращались, небо озарилось вспышками молний. Временами становилось светло, как при полной луне в чистом небе. На мгновение можно было различить все вокруг, а затем снова становилось темно. Грома не было, только внезапные вспышки.
Вскоре начался сильный дождь. Ребята помогли нам с Луонг перевесить наши гамаки. Был сильный ветер.
Гремело так, что казалось: крыша вот-вот рухнет на нас. Шторм начался так внезапно. Удивительно.
Всю ночь было холодно и лил дождь. Утром он все еще продолжался. Говорят, что теперь путешествовать по местным дорогам станет еще сложнее.
Я думаю о живущих здесь людях. Их дома не выглядят крепкими. Дождь, должно быть, проникает через соломенные крыши, и грязные полы, наверное, сейчас все в глине. У меня есть сетка от москитов, роскошь, которой у них нет. Но даже несмотря на сетку, я уже вся покусана москитами.
Мы надели дождевые плащи и приготовились ехать в дождь. Мне сказали, что если мосты будут недоступны, нам придется вызывать вертолет.
Дождь не прекращался, но мы продолжали ехать, упорно преодолевая препятствия.
Практически каждые пять минут нам приходилось идти пешком, потому что или мосты были поломаны, или лужи на пути были настолько глубоки, что приходилось форсировать их вброд. Я шла впереди, поэтому первая попадала в лужи. Одна была настолько глубокой, что вода достигла моих бедер. После одной лужи Луонг сняла свои ботинки и начала искать в них лягушек.
И снова начался дождь. Вода попадала мне в глаза, было трудно видеть. Нелегко носить контактные линзы, когда вода течет по твоему лицу. Я думаю о том, что если бы я жила здесь, я бы не могла носить линзы, а в такую погоду с моими очками я бы не смогла ничего увидеть.
Мы проехали еще несколько хижин. Дети играли с собаками и курами, смеялись. Они удивительные дети.
Я видела женщину, которая несла несколько тюков, а позади нее шел мужчина на костылях.
Они оба пытались перейти грязную лужу.
Кто- то сказал: «Проверьте, нет ли у вас на ногах пиявок».
Луонг, которая была в сандалиях, а сейчас и вовсе сняла их, сказала, что с ней все в порядке. Мэтью думал, что у него пиявка на шее, но он в порядке. Водитель посоветовал мне проверить ступни, когда я разуюсь.
Я испытываю глубочайшее уважение ко всем, кто работает в HALO. Не хватает слов выразить это. Они делают все, что могут, чтобы помочь людям. Даже принимают роды! Не многие женщины успевают вовремя добраться до местной больницы.
Трудно себе представить, как, должно быть, здесь было тяжело во время войны. Как они смогли пережить все эти мучения и страдания?
Примерно через два часа езды на велосипеде нас подобрал лэндровер. Но это не спасло нас от дождя, и мы все равно промокли насквозь. На дороге много выбоин и поворотов. Я пытаюсь делать заметки в дневнике.
Я замерзла, промокла и устала, но, слава Богу, нас ждет теплый приют, полотенца и еда. Я благодарна небесам.
Кати, Мими, Равут и Мао из УВКБ ООН привезли меня посмотреть местную больницу, существующую в рамках организации «Врачи без границ».
Впервые они пришли в эти места в 1998 году, как раз после разгрома Красных кхмеров. Они пришли для оказания медицинской помощи. Первым делом починили старую заброшенную больницу.
Они начали работать здесь еще до репатриации.
В 1999 году они помогли более 3000 больных малярией. Сейчас эта система борьбы с малярией у них налажена лучше.
Так же как и сотрудники HALO, эти люди пытаются обучать местных жителей помогать самим себе. Это очень важно. Когда случаются непредвиденные бедствия в других частях мира, эти организации спешат на помощь. А здесь остаются люди, способные сами о себе позаботиться.
Однако часто происходят трагедии, когда люди пытаются самостоятельно обезвредить противопехотные мины с помощью взрывчатки для ловли рыбы.
У местных докторов нет условий, оборудования для операций, и количество лекарств минимальное. Серьезные хирургические операции они стараются проводить в оборудованных больницах, но с такими дорогами, как сегодня, в сезон дождей, который длится много месяцев, людей перевозить невозможно.
Из- за нехватки ресурсов и финансирования воздушные перевозки практически недоступны. Иногда упоминаются тайские больницы, которые могут оказаться единственным шансом на спасение, но добраться туда крайне тяжело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24