Когда Пол рассказал Джону об «АС Кобра», Джон моментально перекрасил свой «роллс-ройс» в такие же цвета.
Дружба между Маккартни и Брауном длилась около года. «В Маккартни было много привлекательного и он хорошо вписывался в компанию Брауна», - говорит лорд Горманстон. Пол даже познакомил Брауна со своим отцом, и старший Маккартни был просто ошеломлен, узнав, с кем водит дружбу его сын.
После покорения «Битлз» Америки, Пол предложил Джиму Маккартни бросить работу. «К нашему удивлению, отец согласился», - вспоминал Майкл Маккартни. За восемь тысяч семьсот пятьдесят фунтов Пол купил отцу с братом дом с тремя ванными комнатами в курортном живописном местечке Хесуолл в графстве Чешир. Джиму всегда очень нравилось это место, но у него не было возможности поселиться там. Старший Маккартни уезжал из дома на Фортлин-Роуд поздно вечером. «Не надо привлекать внимания, сынок», - так он объяснил свои действия. Новый дом назывался «Рембрандт», он был роскошен и резко контрастировал с той относительной бедностью, в которой они жили раньше.
Маккартни был частым гостем в «Рембрандте», именно такой дом всегда мечтала иметь его мать. Пол наслаждался домашним уютом, который этот дом символизировал: живописный вид, сад, воскресные завтраки вместе с отцом в лучшем в округе трактире. Иногда, правда, сюда приезжали на машинах из Лондона Браун и другие знакомые Пола, и не всегда они приезжали в лучшем виде. Как-то раз группа гостей по пути к Маккартни остановилась возле «психоделического центра» Холингзхеда на Понт-стрит в Белгрейвии, чтобы запастись на дорогу ЛСД. В машине вместе с ними была восточноевропейская овчарка, и уже на автостраде Лондон-Йоркшир кому-то в голову пришла блестящая идея угостить наркотиком собаку. Ей дали кусочек сахара с ЛСД, и собака моментально ошалела. Автомобиль с перевозбудившимися людьми и ошалевшей собакой прибыл на Баскервил-Роуд, откуда открывался вид на реку Ди и холмы Северного Уэльса.
И если Джим Маккартни и подозревал, в чем здесь дело, то никогда не подавал виду. Когда они курили свои «сигаретки», он наслаждался прекрасной гаванской сигарой «Монте-Кристо». «Казалось, что он всем доволен и очень гордится своим знаменитым сыном», - говорил лорд Горманстон.
Похоже, что сын разделял спокойное отношение отца к происходящему. «Пол всегда был очень вежлив и учтив», - вспоминает лорд Горманстон. Но даже при таком поведении Пола в нем чувствовалось что-то особенное. «В отношениях с ним всегда была какая-то неловкость, - говорит лорд Горманстон. - Окружающие видели в нем то, что он хотел, чтобы в нем видели». Та оболочка самообладания, которой окружил себя Маккартни, не исчезала даже во время вечеринок с наркотиками в доме Брауна в Белгрейвии. В конце концов Браун поссорился с Маккартни и завел дружбу с Брайаном Джонсом из группы «Роллинг стоунз», который «больше подходил» ему.
В 1966 году Браун погиб за рулем спортивного автомобиля марки «лотос». «Битлз» увековечили его память в песне «A Day in the Life», где есть такая строчка: «…его душа отлетела в машине». Браун был блестящим дополнением антуража «Битлз». Прежде всего он был аристократом, что имело важное значение в Англии в то время, и Маккартни льстило его внимание, хотя парень из Ливерпуля никогда не смог бы стать аристократом подобного ранга. Лорд Горманстон говорит: «Маккартни сомневался, является ли Браун членом палаты лордов, а Браун и не был им, потому что он младший сын лорда и его титул подпадал под закон о праве первородства».
К тому времени Маккартни и сам обзавелся титулом. 12 июня 1965 года премьер-министр лейбористского правительства Гарольд Вильсон объявил о награждении «Битлз» орденами Британской империи. Награждение это имело чисто политические цели, хотя в соответствии со статусом ордена «Битлз» вполне заслужили его. Они принесли государственной казне миллионы долларов - гораздо больше, чем заработали для себя, платя неимоверно большие налоги. Леннон в связи с этим говорил: «Если бы кто-нибудь получил награду за то, что принес казне миллионы долларов, экспортируя удобрения или машины, то все бы аплодировали этой награде».
Но не все аплодировали этой награде «Битлз». Некоторые люди, ранее награжденные этими орденами, возвращали их в знак протеста. Среди них было несколько офицеров, которые сделали это в ответ на замечание Леннона, что военные награждались «за убийство людей». Леннон также сказал: «Мы получили свои ордена за то, что развлекали людей, и я думаю, что мы более достойны этой награды».
Не избежал критики в свой адрес и Вильсон. Но его обвинили не в преувеличении заслуг «Битлз», а в циничной попытке заручиться на будущее голосами впечатлительного подрастающего поколения.
Леннон, презиравший классовую структуру английского общества, довольно неохотно согласился принять подобную честь, а Маккартни, как это и предполагалось, был в восторге. После церемонии награждения, состоявшейся 26 октября, Пол сказал, что королева была «похожа на маму», а Букингемский дворец он назвал «роскошным жилищем».
Во время церемонии награждения кто-то поинтересовался у «Битлз», испытывают ли они волнение, на что Леннон ответил: «Во всяком случае, не такое сильное, как все остальные». Причиной такого спокойствия были сигареты с марихуаной, которые они спрятали в свои ботинки и выкурили в туалете в ожидании приема у королевы. Даже в такой ответственный момент Леннон пытался состроить рожки из двух пальцев людям, поздравлявшим их, но делал он это только тогда, когда был уверен, что никто из посторонних этого не заметит, - словно шаловливый ученик, показывающий язык за спиной учителя. Но все-таки Джон сохранял тот образ, который тщательно создали ему Эпстайн и Маккартни и который он так ненавидел. Успех «Битлз» в значительной степени зависел от этого образа, что доказали гастроли в Америке. Впоследствии скандал с наркотиками оборвал их карьеру в Северной Америке, но даже Леннон, который всегда был недоволен, что его втискивают в определенные рамки, не, рисковал отказываться от этого образа.
Однако, несмотря на общественное признание, колосс битломании начинал потихоньку крошиться. «Битлз» нравилось выступать перед живой аудиторией, Маккартни возбуждали крики подростков, приветствующих их появление на сцене. Он говорил: «Тогда мне это нравилось, но иногда появлялось ощущение, что наши выступления похожи на футбольный матч, публика приходила просто поболеть за нас, а молодые девушки выражали свою поддержку громким визгом. Кто-то однажды сказал: «Наверное, публика возбуждена наркотиками, потому что музыки-то вашей они не слышат». Иногда это было и хорошо, что они не слышали, так как моментами мы играли очень плохо».
Даже Маккартни начал ощущать, что их выступления превращаются в изнурительную работу, а Харрисон называл это просто кошмаром. Города мелькали в бессмысленном водовороте, они сидели взаперти в своих номерах в отелях, потом выскакивали из них и спешили на сцену, и не успевали еще стихнуть неистовые вопли поклонников, как «Битлз» исчезали со сцены и вновь летели куда-нибудь на очередное выступление. Сквозь вопли поклонников они не слышали собственной игры, а затем и перестали прислушиваться. Иногда Леннон вместо стихов кричал в микрофон какие-нибудь непристойности, и никто никогда не замечал разницы.
Харрисон вспоминал: «Каждый год ансамбля «Битлз» можно считать за двадцать… Это казалось нам вечностью. Наши выступления были удовольствием для всех, кроме нас, мы были единственными людьми, которые не видели «Битлз». Мы походили на четырех относительно разумных людей, очутившихся в мире сумасшествия».
Разумных, да не совсем. Рок-н-ролл, как альпинизм и затяжные прыжки с парашютом, несет в себе определенный психологический риск для здоровья, а «Битлз» забрались гораздо выше всех, и падать им предстояло гораздо дольше всех. Слава изолирует людей, и «Битлз» были настолько знамениты и изолированы, как ни один человек в их возрасте. Во время гастролей они были лишены возможности жить нормальной жизнью - самолеты, курение марихуаны в запертых номерах отелей, коричневые бумажные пакеты с наличными деньгами, проститутки.
«В каждом городе устраивались оргии, - вспоминал Нил Аспинол. - Просто чудо, что все это не становилось достоянием прессы». Большинство представителей прессы знало обо всем, но во время подобных сексуальных банкетов кое-что перепадало и им, поэтому они не были заинтересованы в том, чтобы распространяться об этом перед широкой публикой. В конце концов, разве нельзя мальчикам порезвиться?
Однако у самих «мальчиков» подобная жизнь быстро выработала чувство бесцельной монотонности, иногда прерываемой вспышками страха. Харрисон вспоминает: «В ряде случаев нас чуть не убили - то возник пожар в самолете, то пытались сбить наш самолет, и вообще везде, где мы появлялись, вспыхивали потасовки».
В Японии для охраны «Битлз» было задействовано тридцать пять тысяч работников службы безопасности, которые охраняли «Битлз» от поклонников и, что еще более важно, от отрядов активистов правого студенчества, возражавших против влияния Запада и грозивших «Битлз» расправой. Маккартни и Мэл Эванс не прислушались к этой угрозе и, нацепив фальшивые усы, выскользнули из отеля, чтобы провести ночь в городе. Комиссар полиции, приставивший следить за ними переодетых агентов, предупредил, что если еще раз будут нарушены правила безопасности, он отзовет всю охрану. На Филиппинах им угрожала еще большая опасность. «Битлз» прилетели в Манилу 3 июля 1966 года, там они дали два выступления перед восьмидесятитысячной аудиторией. Однако кроме выступлений на стадионах возникла еще одна ситуация, в которой Эпстайн плохо сориентировался.
«Битлз» получили приглашение на прием, который устраивала жена филиппинского диктатора Имельда Маркос. Эпстайн проигнорировал это приглашение. Когда чин из военной полиции назначил Эпстайну время, в которое «Битлз» должны были отправиться в президентский дворец, Брайан ответил ему, что они не поедут. Эпстайну позвонил посол Великобритании на Филиппинах и предупредил, что отказываться от подобного приглашения очень неразумно с его стороны, но и это не убедило Брайана. После унизительного приема, оказанного «Битлз» в посольстве Великобритании в Вашингтоне, Эпстайн пообещал, что отныне они не будут никогда принимать приглашений подобного рода, пока сами не захотят этого. А данное приглашение они принимать не хотели. Эпстайн объяснил это тем, что все устали и нуждаются в отдыхе.
Слишком долгая оторванность «Битлз» и Эпстайна от жизни сослужила им плохую службу. Во время их выступления на футбольном стадионе «Аранета» в передаче телевизионных новостей было объявлено, что «Битлз» оскорбили Имельду Маркос, а вместе с ней триста сирот и калек (о чем «Битлз» не знали), которых она пригласила на встречу с ними. По мнению диктора, это было «оскорблением для всей нации».
Проснувшись на следующее утро, «Битлз» обнаружили, что из отеля исчез весь обслуживающий персонал, некому было помочь с багажом, никто из службы безопасности не сопровождал их в аэропорт. Прибыв в аэропорт, они увидели поджидавшую их организованную толпу. Когда «Битлз» продирались сквозь нее к ожидавшему их самолету, они подверглись моральным и физическим оскорблениям вплоть до рукоприкладства. «Мы были страшно напуганы», - вспоминал Питер Браун, и у них на самом деле имелись для этого веские причины.
Уже в самолете разгорелся спор между Эпстайном и директором NEMS Виком Льюисом. Льюис все время приставал к Эпстайну с вопросом: «Ты получил деньги?» Речь шла о деньгах в пресловутых коричневых конвертах, в которых находилось около половины платы за выступления и которые Эпстайн получал наличными, чтобы скрыть их от английских налоговых инспекторов.
Эпстайн, как всегда, принявший большую дозу таблеток и напуганный всем происшедшим, истерически завопил: «Не смей ничего говорить мне о деньгах!» Как только самолет вырулил на взлетную полосу, Льюис схватил Эпстайна за горло и начал душить его, крича при этом: «Я тебя убью!»
С Эпстайна слетело блаженство, вызванное действием таблеток, и он начал плакать. Когда самолет приземлился в делийском аэропорту, Эпстайн чувствовал себя настолько больным, что ему потребовалась помощь доктора. «Битлз» было ничуть не жаль его, они обвинили его во всех неприятностях, имевших место во время этих гастролей.
Выступления «Битлз» побили все рекорды, именно они первыми выступили с концертами на стадионе «Шиа» в Нью-Йорке. Однако из-за плохого качества аппаратуры пытаться играть хорошую музыку уже стало бесполезно. Они выступали, потому что от них ждали этого и потому что это позволяло им зарабатывать наличные деньги. Но подобная жизнь не стоила тех денег, тем более что деньги поступали к ним не совсем тем путем, которым должны были бы поступать. Подобно неприятностям с британской налоговой инспекцией, у «Битлз» появились неприятности и с американской налоговой службой.
Десятилетиями американские артисты приезжали в Англию, зарабатывали деньги и уезжали с этими деньгами назад в Америку, но, как только «Битлз» осуществили обратный процесс, американские власти моментально закричали, что это «нечестно», установили сумму налога и наложили арест на миллион долларов. Впоследствии «Битлз» потребовалось несколько лет, чтобы получить этот миллион. Между ними разразились споры по вопросу дальнейших выступлений, они чувствовали, что налоги съедают все заработки, а что касалось настоящей музыки, то она уже не присутствовала в их концертах. С них было достаточно. В самолете по пути в Лондон «Битлз» заявили Эпстайну, что больше на гастроли они не поедут.
Эпстайн моментально почувствовал себя больным. «Что я теперь буду делать?» - спрашивал он. В данной ситуации «Битлз» это уже не волновало.
Однако перед тем, как опустить занавес, им следовало выполнить еще один гастрольный контракт, и если у «Битлз» еще оставались какие-то сомнения по поводу разумности решения ухода со сцены, то последнее турне по Америке полностью развеяло эти сомнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40