Я долго потом наблюдал, как
его жена нервно бегает глазами по рядам сидящих.
После заседания Сергей подошел ко мне и передал конверт. Вид у него
был усталый, но удовлетворенный.
- Легко заработал, - сказал он и усмехнулся. Потом, не попрощавшись,
отошел.
Я вернулся домой и пересчитал деньги - такой суммы у меня еще никогда
не было. Тысяча долларов в купюрах по пятьдесят и по двадцать. Я несколько
раз пересчитывал, раскладывал их по сотням на столе в кухне, потом снова
складывал в одну пачку. Дрожали руки, но, наверно, дрожали они от радости.
Теперь я был с деньгами и мог отдать долги. Правда долги мои были мелочные
- за "Кеглевича" в кафе на Братской, потом надо чем-то обрадовать
Лену-Вику с Крещатика. И вроде все.
Я вытащил из пачки двадцатку, а остальные деньги завернул в кулек,
потом в газету и спрятал под ванной - ведь у моей ушедшей жены есть ключи
и оставлять такой сюрприз для нее я не хотел.
Вечером я уже ехал на Крещатик. Первым делом прямо у метро разменял
доллары, потом уже пошел искать Лену-Вику. Прошлый раз я нашел ее на
скамейке около кинотеатра "Орбита". Я прошелся два раза до "Орбиты" и
обратно, но так и не увидел ее. Пачка купонов грела в кармане ладонь
правой руки и я тоже зашел погреться в кафе-гриль по другую сторону от
метро. Съел полкурицы, щедро политой кетчупом. Выпил сто грамм водки.
Ощутил себя вмеру замедленным и спокойным. И снова пошел гулять по
Крещатику в поисках девушки, с которой было легко во всем.
Нашел я ее только к одиннадцати. Она выглядела несколько уставшей, но
заметив меня, обрадовалась. Мы взяли две бутылки "Амаретто", несколько
шоколадок, кусок салями и поехали ко мне.
Пили, ели, говорили открыто и легко, каждый о своем. Я рассказал об
ушедшей жене и о кофейном прошлом. Она - о своей любви к свободе и о
ненависти к родителям и брату. Нам было хорошо и ночью, и утром. Долго не
хотелось вставать. Потом я все-таки поднялся и принес ей кофе и шоколад.
Мы оба никуда не спешили, но в какой-то момент возникла пауза-усталость и
она, будучи молодой, но все-таки женщиной, ощутила ее и начала собираться.
- Если хочешь, я буду тебе звонить, - сказала она, погладив
телефонную трубку, мирно лежащую на старом черном аппарате.
Я с радостью согласился и написал ей на бумажке свой номер.
- Я бы на твоем месте поменяла замок в двери, - сказала она, уже
выходя из квартиры.
Я кивнул. Мысль показалась мне разумной.
Она снова пошла вниз пешком. Я слушал ее шаги больше минуты. Потом
вернулся в квартиру.
Снова наступал ранний осенний вечер. Но теперь в жизни появился
приятный момент ожидания, ожидания ее звонков.

14
Телефон зазвонил утром. Но звонила не Лена. Это был Дима с
настоятельным предложением зайти к нему вечерком. Нехотя я пообещал.
За окном светило хилое солнце. Было сухо и по-видимому прохладно.
Посчитав оставшиеся от двадцатки купоны, я полез под ванну и вытащил
следующую двадцатку.
Жизнь продолжалась. На завтрак у меня был чай с шоколадкой. Правда,
хотелось мяса. Я нашел старую хозяйственную сумку, вытрусил ее в коридоре
на пол - последний раз носил в ней картошку с базара больше месяца назад -
потом замел песок веником в угол у двери.
В ближайшем гастрономе я легко потратил остатки купонов. Этих
остатков хватило на кило говядины, буханку свежего хлеба и пачку кефира.
Уже дома, добавив к говяжьей косточке найденные на кухне пару картошин и
три луковицы, я сварил свой самый легкий суп. Сварил и пошел в комнату.
Просматривал старые журналы в ожидании грядущего аппетита. Он пришел около
трех и тогда я с удовольствием съел две тарелки супа, заедая толстой
свежей горбушкой. Снова практически из ничего, из несложного супа с куском
хрустящего хлеба возникло ощущение счастья.
И пришел ранний октябрьский вечер. Пришел не так, как приходил
раньше. Без горящих уличных фонарей. Продолжалась очередная компания по
экономии электричества.
Я ехал на Подол, в кафе на Братской. Прямо на Контрактовой площади
поменял доллары и снова с теплой пачкой купонов в кармане куртки шел вдоль
трамвайной линии.
Из дверей и окон кафе выливался на улицу жидкий осенний свет. Вместе
со светом вылетал из закрытых дверей смех и говор посетителей.
Очереди не было, хотя в первом зале все столики были заняты. Я
заглянул во второй - там было, где примоститься.
Подошел к стойке, заказал двойной кофе - полную чашку. И напомнил о
ста граммах "Кеглевича", отпущенных мне в кредит.
- Тебя тут один парень разыскивал. Вроде твой одноклассник... - между
прочим сказала "кофейница".
Я кивнул. Потом подумал о том, что "кофейница" не знает моего имени.
- А откуда вы знаете, что меня? - спросил я после минутной паузы.
- А у него твое фото было. Он теперь не в Киеве живет, проездом тут,
вот и хотел найти...
Усевшись во втором зале с чашкой кофе, я понял - кто меня искал.
Знакомое чувство немоты напомнило о себе. Задрожали руки. Я уже забыл обо
всем, хотя прошло всего несколько дней. Отодвинув чашку, я оставил на
стуле шарф и вернулся к стойке.
- Сто грамм "Кеглевича", - заказал я.
- Понравилось? - улыбнулась кофейница. - Тебе лимонного или дынного?
Бери лучше дынный - вкуснее.
- Хорошо, дынный, - я кивнул. - А какой он из себя был, этот
одноклассник?
- Обычный, - она пожала плечами. - Невысокий в темной кожанке. Ты не
беспокойся, он тебя найдет. Ему кто-то то ли твой адрес дал, то ли сказал,
где тебя искать...
- А он что, фотографию всем показывал?
- А сколько тут "всех" бывает? - снова пожала плечами барменша. -
Человека три было, он им и показал. Он и сегодня заходил, но так просто,
кофе попить. Сегодня про тебя не спрашивал.
Я вернулся к своему столику. Выпил дынного "Кеглевича". Сто грамм
показалось маловато и я взял еще двести.
Досидев до закрытия, я бродил около часа по Подолу, потом зашел в
Димин киоск.
- Ну как у тебя? - спросил он.
- Нормально, - выдохнул я.
- Ты вроде штуку поднял, да? - сказал он, широко улыбаясь.
- Да, - я кивнул.
- Класс! На пустом месте! Так что теперь заживешь!
- Угу, - промычал я.
- Ты че, пил уже?
- Немного.
- А со мной глотнешь?
Я снова кивнул.
Он достал водки. Закрыл двери и занавесил витрины. Налил.
- Теперь ты можешь долг отдать. Я бы подождал, но раз у тебя есть
бабки, то лучше отдай сейчас...
Я попробовал сосредоточиться, но в голове висел пьяный туман.
Видимо и в глазах моих было непонимание. Дима хмыкнул, выпил водки.
- Ты, видно, крепко сегодня ударил! Я про баксы, которые Косте отдал
за твоего клиента, который жену у тебя увел. А вообще, если по-честному и
по-деловому - ты мне еще десять процентов со штуки должен. Это же я тебе
устроил...
Постепенно я понял о чем шла речь. Я тоже выпил водки и решительно
кивнул.
- Все отдам, - сказал я. - Завтра. Бабки дома.
- Мне что, - миролюбиво пожал плечами Дима. - Можешь завтра, можешь
послезавтра. Как тебе удобно будет.
Было еще не поздно, когда мне стало плохо и Дима нашел какого-то
частника, согласившегося отвезти меня домой и даже помочь войти в
собственную квартиру. Язык мой уже не ворочался, но в глазах время от
времени появлялась резкость и в один из таких моментов я увидел зеленую
десятку, протянутую Димой водителю.

15
Около полудня меня разбудил телефонный звонок.
- Это Костя, - сказал мне молодой голос. - Все будет в порядке. Я его
нашел.
Я кивнул. Смысл слов с трудом пробирался в сознание сквозь туман
вчерашнего пьянства, густо висевший в моей голове.
Уже звучали в трубке короткие гудки, когда я понял, что Костя нашел
меня, ведь игра, как оказалось, не окончилась и даже когда я не думал о
ней, она продолжалась.
После двух чашек кофе и холодной ванны я почувствовал себя лучше. Во
всяком случае я уже мог спокойно думать о происходящем. Думал я на кухне.
Несколько раз выглядывал в окно и рассматривал с высоты своей квартиры
фигурки прохожих, выискивая среди них молодого человека в черной кожаной
куртке. Но люди внизу шли по своим делам и никто не вызывал у меня
подозрения.
Вряд ли, я думал, он станет появляться при дневном свете. И уж
конечно, убивать меня на глазах толпы тоже не станет. Скорее всего это
будет вечер или ночь, так что днем я должен чувствовать себя в
безопасности.
Мне уже не хотелось умирать. Жизнь продолжалась, в ней появился
маленький и никому кроме меня не видимый смысл. Наступила свобода выбора
действий и то, что я выбрал две недели назад - меня уже не устраивало. Я
хотел жить дальше.
Успокоившись и немного придя в себя, я вытащил из-под ванны баксы.
Отсчитал пятьсот пятьдесят для Димы - мой долг плюс десять процентов.
Теперь я становился намного беднее, но и на эти деньги можно было какое-то
время жить, не задумываясь о будущем.
На улице снова было солнечно и прохладно. По дороге на автобусную
остановку я заметил, что на деревьях не осталось зеленых листьев.
В Димином киоске у прилавка стояла старушка в длинном сером пальто с
облезлым воротником. Он ей показывал китайский водяной пистолет.
Увидев меня, Дима кивнул.
- У внучика день рождения... - бормотала старушка. - А что на пенсию
купишь...
- Ну бери за двести пятьдесят тысяч, - сказал нетерпеливо Дима. -
Пятьдесят тысяч я тебе уже скинул!
- Спасибо, спасибо, сынок.
Старушка достала из кармана пальто носовой платок, развернула его и,
выложив на стекло прилавка пачку десятитысячных, стала медленно их
перекладывать, считая.
Дима закатил глаза к потолку, потом глянул на меня.
- Двести тридцать... - сказала старушка и тут же спохватилась. - У
меня еще по тысяче есть, тут, где-то в другом кармане...
- Не надо! - почти крикнул Дима. - Бери за двести тридцать!
И он вручил ей водяной пистолет, как раньше вручали советский паспорт
достигшим совершеннолетия.
- Спасибо, спасибо, сынок, - бормотала старушка, выпятываясь из
киоска.
- Ну достала! - вздохнул Дима. - Что у тебя?
Я вытащил пачку долларов и протянул ему почти также, как он
протягивал старушке водяной пистолет.
- Тут пятьсот пятьдесят. С процентами... - сказал я.
Дима снова вздохнул. Ему, видно, не понравился мой тон.
- Послушай, - сказал он. - Ты еще не в себе, что ли, после
вчерашнего? Похмелиться тебе надо. А потом, ты мне должен меньше.
- Как меньше?
Дима покачал головой и нормально, по-человечески улыбнулся - мне
из-за этой улыбки тут же стало неудобно, хотя я и не понимал, что я сделал
не правильно.
- Смотри! - сказал Дима. - Четыреста пятьдесят - это долг.
Я кивнул.
После этого у тебя остается пятьсот пятьдесят. Вот из этих денег
десять процентов, понимаешь?
Я пожал плечами.
Дима хмыкнул.
- Я всегда был против двойного налогообложения, - сказал он.
Потом вытащил из-под прилавка початую бутылку венгерской "Палинки" и
две хрустальные стопки. Разлил.
- Ты что, обижаешься на меня? - спросил он, глядя мне прямо в глаза.
- Нет. Со мной что-то не то в последнее время. Извини.
- Ну давай, - он поднял стопку. - Чтобы все у тебя было в порядке.
Мы выпили и я почувствовал, как внутри у меня что-то стало
налаживаться, что-то внутри приходило в порядок. Я никогда еще так
явственно не ощущал внутренние перемены, как в этот день.
- Хочешь совет? - спросил Дима. - У тебя теперь есть баксы. Надо их
раскручивать. Ты же не собираешься завтра умирать, а чтобы жить - всегда
нужны бабки. Понимаешь? Есть несколько вариантов. Самый ленивый из них -
отдавать баксы под месячные проценты. Только не во всякие там трасты и
фонды - эти сбегут с твоими баксами через месяц. Есть люди, я тебя
познакомлю, нормальные люди. Они берут у тебя баксы под десять процентов в
месяц, а сами отдают лохам под залог недвижимости под пятнадцать
процентов. Понимаешь? Если лох платит проценты, то тебе - десять, а им -
пять. Если лох не платит, то его хату или гараж забирают и продают. И
тогда тебе все равно десять, а им двести. Но это их работа, а ты ни хрена
не делаешь. Сидишь только, и книжки читаешь. А?
Я кивнул и пообещал подумать.
- Когда ты уже начнешь жить по-человечески? - вполне миролюбиво
заметил Дима и налил по второй стопке.
Еще засветло я вернулся домой. Вытащил из кармана баксовую "сдачу",
полученную от Димы и оставил на кухонном столе. Потом уже разделся.
Мне теперь надо было бояться темноты. Это я уже понимал.
В самой ситуации, мною же созданной, был какой-то горький юмор. Из-за
случайности я продолжаю жить, но за мной продолжается мною же
организованная охота, которую я не знаю, как отменить. И можно ли
отменить? Можно ли рассказать Диме обо всем? Тогда, может быть, он сам
доплатит Косте или кому-нибудь, чтобы довели дело до конца, ведь выходит,
что я его дурачил с любовником жены, дурачил Костю, играл с ними, как с
шахматными фигурами. Нет, надо было находить другой выход или же просто
затягивать игру и таким образом продлевать день за днем свою жизнь. Но и
это мне не нравилось. Хотя теперь я дорожил каждым днем своей жизни.
На улице начинался вечер. Мне хотелось поехать на Крещатик, найти
Лену и привезти ее домой. Но больше хотелось жить и я просто сел в кресло
у телефона и стал ждать ее звонка.
Она действительно позвонила примерно через полчаса. И даже
согласилась приехать, только попросила встретить ее у выхода из метро. Я
пообещал и только потом, когда уже трубка лежала на своем аппарате и до
встречи оставалось полчаса, подумал о том, как легко я дал это обещание.
Видно продолжалась еще инерция ощущения безопасности жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12