Катрин подходит к стеклянной входной двери и открывает ее, как если бы собиралась проветрить магазин. Затем возвращается к рабочему столу и принимается бесцельно перебирать лежащие на нем бумаги.
– Благодарю вас, мадам Салерн.
Катрин с облегчением улыбается Массону радуясь, что он наконец-то уходит. Но ее лицо снова омрачается, когда он, протягивая ей визитную карточку, произносит все тем же ровным тоном:
– Вот мои координаты. Прошу вас оставаться в пределах досягаемости полиции на все время расследования и предупредить меня, если вы соберетесь уехать из Парижа хотя бы на один день.
Вернувшись на набережную Орфевр, Массон с удовлетворением обнаруживает, что Фред погрузился в выписки из банковских счетов. Пока он еще не может сделать определенных выводов, но рад уже тому, что расследование наконец сдвинулось с мертвой точки. Он знает, что все понемногу прояснится и кусочки головоломки сложатся в четкую картину, даже если по ходу дела возникнут лишние или, наоборот, недостающие элементы. В большинстве расследований так обычно и происходит. Но до этого еще далеко: машина только-только пришла в движение. Массону всегда нравилось представлять, как начинают крутиться первые колесики и как затем они постепенно сцепляются между собой.
– Ну что, Фредди, нашел что-нибудь?
– Нет еще, шеф, я только начал. Но если хотите первое впечатление – это типично женский счет… Причем женщины, которая не платит ни за квартиру, ни за электричество, ни за телефон… ну, сами понимаете. Кстати, какая она из себя, эта Катрин Салерн?
При этом вопросе Жоэль и Бертран заинтересованно поднимают головы.
– Примерно такая, как ты говоришь, – отвечает Массон. – Дамочка, которой не нужно платить ни за квартиру, ни за телефон… Красивая обеспеченная женщина.
– Красивая? В самом деле? – недоверчиво переспрашивает Жоэль. Он еще ни разу не слышал, чтобы шеф высказывал свое мнение по поводу наружности той или иной женщины. – И сексапильная?
– Даже очень. Но заметь, я просто сказал: «красивая». И «обеспеченная». То есть именно то, что мы ищем, – Массон дружески подмигивает Жоэлю и добавляет: – Полная противоположность этому бедняге Бизо.
– И его жене, – бросает Фред.
– Совершенно верно, и его жене. – Массон мысленно пытается сравнить двух женщин, но не находит между ними ни малейшего сходства. Просто невероятно, насколько два человека могут быть разными… Он неожиданно думает о первых словах бедной Жозианы Бизо, когда они с Фредом сообщили ей о кончине мужа. Его охватывает безудержный смех, который лишь усиливается при воспоминании о нервном хихиканье Фреда.
– Над чем вы смеетесь, шеф?
– Так, ерунда…
Перед тем как уйти из магазина, Катрин звонит Оливье.
– Сегодня утром ко мне приходили из полиции.
На другом конце провода ответом ей полная тишина.
– Почему ты молчишь? – Впервые за все время она называет его на «ты» и тут же говорит себе, что это плохое предзнаменование.
– И зачем же ты им понадобилась? – голос Оливье звучит иронично и агрессивно.
– Оливье, перестань, это не смешно!
– Что ты им сказала?
– Ничего. Я ничего не сказала, кроме… кроме того, что не знаю его. Оказывается, он каждый день просматривал мой личный счет. Слышишь? Это невероятно!
– Но какого черта ты от меня хочешь, Катрин?
– Какой же ты злой! – она плачет. – Когда мы снова увидимся?
– Мы ведь уже виделись, нет?
– Но не сегодня. И мы не занимались любовью… с субботы.
– Какое совпадение! – горько замечает Оливье.
– Я люблю тебя, милый! Не бросай меня! Не сейчас!
– Катрин, я не хочу тебя видеть. Ни сейчас, ни когда-либо еще.
– Но ты меня еще хоть немного любишь? – Катрин рыдает.
– Я не знаю… Не знаю.
– Прошу тебя, позволь мне прийти… Только взглянуть на тебя…
– Не сегодня. Кстати, верни мне дубликат ключа.
– Я воспользовалась им в первый и последний раз, клянусь тебе! Хочешь, я принесу его сейчас?
– Нет. Положи его в мой почтовый ящик.
– Когда мы снова увидимся?
– Не знаю… Первого числа следующего месяца, когда я отдам тебе плату за квартиру.
– Ты не можешь бросить меня вот так! Это жестоко!
– Почему? Можешь считать, что тебе повезло.
– Потому что я не сделала тебе ничего плохого! Потому что послала все к черту ради тебя!
Голос ее срывается на крик, она хватает бумажную салфетку, которую только что взяла в туалете, и, не переставая рыдать, начинает шумно сморкаться.
– Нужно было раньше об этом думать, Катрин. Я не просил тебя посылать все к черту ради меня. Никогда!
Оливье вешает трубку. Катрин опускается на пол и горько плачет, словно брошенный ребенок Она не представляет себе будущего без Оливье. Она думает о том дне, когда они занимались любовью прямо здесь, на этом столе… Как это было чудесно! Он не может вот так взять и уйти от нее! Их теперь связывает общая тайна… Это было бы слишком несправедливо!
Катрин плачет до восьми вечера, затем, усталая и опустошенная, возвращается домой. К семейному ужину.
На летучке в четверг утром Массон отдает приказания резким нервным тоном. Он убежден, что каждый прошедший день дает убийце лишний шанс скрыться.
– Бертран, позвони мадам Салерн и вежливо попроси ее зайти сегодня утром в отделение. Пускай сделают ее фотографии с антропометрическим описанием и снимут отпечатки пальцев.
– Она наверняка ответит, что не может отлучиться из магазина.
– Мне плевать! Пусть зайдет в обеденный перерыв! Фред, ты, как я понимаю, не нашел в ее счетах ничего особенного?
– Во всяком случае, ничего из того, о чем вы говорили: движения крупных денежных сумм, переводы на другой счет и так далее. Но я заметил, что в последние месяцы ее расходы увеличились…
– Женщины всегда больше тратят весной. Фред ничего не отвечает, но спрашивает себя, что Массон может знать о женщинах и о весне. Затем продолжает:
– Однако если сравнить этот период с аналогичным периодом прошлого года, можно заметить, что ее расходы значительно выросли.
– И что из этого следует?
– Ничего, шеф.
– Вот и не забивай мне голову всякой чепухой! – Массон мгновенно жалеет о вырвавшихся у него словах, так как сам же обычно и призывает своих помощников обращать внимание на самые мелкие детали. Там, где один не заметит ничего примечательного, другой может разглядеть интересную зацепку. – Что еще? – мрачно спрашивает он.
– Она каждый месяц получает чек на три с половиной тысячи франков. Точнее, последние четыре месяца. До этого она получала ту же сумму, но деньги поступали сразу на счет.
– За что она может получать эти чеки?
– Я думаю, за аренду квартиры, потому что, когда приходили денежные переводы, это было тютелька в тютельку первого числа каждого месяца. А вот чеки вносились на счет когда как.
– Может быть, в последнее время ей не так нужны деньги? – высказывает предположение Бертран. – Раз она тратит больше, чем раньше, и не слишком спешит обналичить чеки в банке?
– Да уж, мне бы такого хозяина! Мой ни за что не станет ждать десятого числа!
– Когда ты получишь информацию о том, кто подписывал чеки?
– Сегодня, возможно, еще до обеда.
– Хорошо, подождем. Больше ничего? Та американка из отеля больше ничего не вспомнила?
– Нет, шеф.
– Ладно, удачи всем. Пока.
26
ЭТИМ утром Катрин приходит на кухню первой. Через несколько минут появляется ее муж, потом сын. Жан сразу же включает приемник. В кофеварке, запрограммированной на восемь утра, уже пенится кофе. Запахи туалетной воды Жана и Тома смешиваются, вызывая у Катрин тошноту. У нее кружится голова. Она совсем потеряла сон, терзаемая болью и угрызениями совести. Катрин плотнее запахивает халат и наливает себе чашку кофе, заметив мимоходом удивленные глаза Тома – раньше по утрам она всегда пила чай. Катрин выдерживает его взгляд, словно хочет сказать: «Ну и что?» и делает глоток из чашки. Кофе кажется ей ужасно горьким. Такой же неприятной кажется подростку первая затяжка первой в его жизни сигаретой. Но в то же время этот вкус действует на нее возбуждающе, ибо символизирует собой перемены и свободу.
После того вечера, когда она отказалась заниматься любовью с Жаном, тот не разговаривает с ней. Катрин смотрит, как он намазывает маслом тост и разворачивает газету. Он выглядит невозмутимым, но в его взгляде застыл лед. Катрин находит его старым и уродливым. Он все больше и больше становится похожим на мать. Впервые за все время Катрин чувствует, что он ей противен. Раньше он был ей просто безразличен.
Виржини еще нет. Это удивляет Катрин. Она поднимается и идет в комнату дочери. Девочка лежит в кровати с широко открытыми глазами. Судя по всему, она плакала. Катрин присаживается рядом с дочерью и гладит ее по голове.
– Уже половина девятого, тебе пора на уроки.
– Занятия уже закончились. У меня каникулы. – В голосе Виржини звучит скрытый упрек.
– Надо же!.. Как бежит время! А у твоего брата?
– Спроси у него сама. Мы учимся в разных местах!
– Да, конечно, я знаю, лапочка! Что с тобой? Тебе снова снятся кошмары?
– Нет, я просто устала. Оставь меня! Катрин никогда не понимала свою дочь.
Впрочем, она отказалась от этого уже довольно давно. Она поднимается и уходит к себе.
«Я ненавижу ее! – думает Виржини. – Люблю и ненавижу одновременно! Не выношу этого притворно-невинного взгляда, особенно с тех пор, как она трахается с тем придурком! Ненавижу ее! Ненавижу мужчин!»
Катрин, по-прежнему в халате, стоит минут десять перед высоким зеркалом платяного шкафа. Ей не хочется ни одеваться, ни идти на работу. Потом она вспоминает о полицейском, который приходил накануне, и говорит себе, что в ее распорядке дня ничто не должно измениться. Катрин тяжелым шагом идет в ванную, открывает кран с горячей водой, потом с холодной. Затем ложится в теплую ванну. Об ароматическом масле она даже не вспоминает. Она закрывает глаза и глубоко вздыхает. К чему продолжать лгать, если она больше не нужна Оливье? Как все сложно…
27
В ПОЛДЕНЬ Массон входит в подъезд дома номер 20 по улице Сен-Жан-Батист-де-ля-Саль. Консьержка выглядывает из своего закутка и вопросительно смотрит на него. Массон представляется.
– В это время его не бывает, – отвечает она.
– Вы уверены?
– Я разговаривала с ним сегодня утром. Это было в половине девятого. Он ушел читать лекции. Он преподаватель.
– А вы не знаете, когда он возвращается?
– Сегодня четверг… значит, к часу дня. Но ненадолго.
– Хорошо, я зайду попозже. Вы знаете владелицу квартиры, мадам Салерн?
– Да, конечно.
Во взгляде мадам Ру появляется некоторое напряжение. Кажется, она хочет еще что-то добавить, но затем раздумывает.
– Да? Вы хотели что-то сказать?
– Нет… С мадам Салерн что-нибудь случилось?
– …?
– Потому что вчера я ее не видела…
– А вы видите ее каждый день?
Мадам Ру настораживается. Она чувствует, что ей не следовало этого говорить.
– Да.
– И что она здесь делает каждый день?
– Она приходит к месье Оливье…
– А вчера не пришла?
– Нет…
– А во вторник?
– Заходила в конце дня.
– А в какое время она обычно приходит?
– В обеденный перерыв.
– В понедельник она тоже здесь была?
– Да, но в тот день месье Оливье рано ушел.
– Значит, она всегда приходит в обеденный перерыв?
– Нет, в понедельник она приходит по утрам и остается до трех часов дня. По понедельникам ее магазин закрыт.
Мадам Ру немного сердится на себя за то, что все выболтала, но, в конце концов, ведь это полицейский… Правда, эта пара ей очень нравится, особенно месье Оливье – он такой милый! С тех пор как она знает об их маленькой тайне, мадам Салерн стала ей как-то ближе. Женщины всегда понимают друг друга… Тем более что ей самой очень хотелось бы пережить подобное приключение с симпатичным молодым человеком.
– Разрешите мне немного подождать у вас, – говорит Массон, проходя в комнату. – Отсюда я увижу, как он подойдет. А пока вы не могли бы побольше рассказать мне об этой истории? Кстати, как вас зовут?
Дверь мягко закрывается, и на занавеске в цветочек, которой завешено окно, появляются две тени. Свет в подъезде гаснет. В этот день мадам Ру останется без обеда.
Оливье едва закрывает за собой дверь, как тут же слышит звонок. Он говорит себе, что от Катрин, очевидно, не так-то легко отделаться и что он недооценил ее хватку. У него возникает ощущение, что он задыхается, не в силах избавиться от этой женщины, тем более сейчас, когда они повязаны этой чудовищной тайной. С той роковой субботы, так резко изменившей их жизнь, он понял, что от любви до ненависти всего один шаг. От одного чувства так легко перейти к другому. Именно это ему особенно невыносимо: всего за несколько часов он перешел от волшебного чувства любви, которое владело всем его существом, погружая его в сладкие грезы, к вспышке ненависти, которая терзает его душу, не давая зажить кровоточащей ране. Словно в его сердце, наполненном бесконечной нежностью, вдруг выросли острые шипы ненависти…
Оливье со злостью распахивает дверь, решив, что на этот раз первым делом заберет у нее ключ, и тут же удивленно застывает, увидев в дверном проеме грузную фигуру Массона.
Оливье поспешно собирает папки, лежащие в кресле, и суетливо перебрасывает их на кровать, освобождая инспектору место. Некоторое время мужчины молча смотрят друг на друга – каждый оценивает своего собеседника, прикидывая, как лучше начать разговор. Массон немного удивлен. Как и Катрин, когда она впервые увидела Оливье, он не ожидал, что преподаватель окажется таким молодым. Массон думает о том, каким в тридцать лет был он сам, но не может припомнить ни одной любовницы возраста Катрин Салерн. Поезд ушел. Жаль, он бы не отказался…
– Любовь с первого взгляда, я полагаю?
– Прошу прощения?
– Между мадам Салерн и вами, я имею в виду.
– Я думаю, инспектор, вы приходите к людям не для того, чтобы выяснять, какого рода отношения их связывают.
– Ошибаетесь! Иногда это первостепенный вопрос, позволяющий понять суть дела.
– Ну что же, мадам Салерн действительно моя любовница.
– И продолжает ею оставаться?
– Почему бы и нет?
– В течение последних дней – если быть точным, с прошлой субботы, – Массон видит, как лицо молодого человека разом омрачается, – ваши отношения, кажется, разладились…
– Вас интересует моя половая жизнь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20