Все они возбужденно дышали, глядя на огонь и жадно вдыхая клубы серного дыма.
Небольшое пространство забытого кладбища заполняли оборотни и фавны, феи и сатиры, кикиморы и эльфы, гномы, призраки, привидения, упыри и вампиры, лешие и колдуны, ведьмы и домовые.
Вся нечисть, живущая среди людей, или прикидывающаяся людьми, хоронившаяся до поры-до времени в чуланах и сундуках, на чердаках и тайных тропах, в могилах и во снах, словно ждала этого часа.
Весь год бесы готовились к дьявольскому балу. Варилась особая мазь из крови поручейника - невзрачной болотной пташки, из крови касатки и летучей мыши, из сока дикого винограда и волчьих ягод.
Досуха растерев свои уродливые тела, чтобы они разогрелись и покраснели, нечистые натирались волшебной мазью и тут же - верхом на палке или метле, на вилах или быке, на козле или псе, с визгом и хохотом вылетали сквозь печную трубу в небо, чтобы всего на несколько часов, до первых петухов, заявить о себе и поклониться Дьяволу. Возбужденные и разгоряченные мазью, полетом и предстоящей полуночной встречей, бесы, задрав головы, с нетерпеньем смотрели на ржавые стрелки башенных часов Замка: те должны были вот-вот сойтись на двенадцати.
Наконец раздался хриплый рокот механизмов, скрип несмазанных цепей и колес... Медный колокол зазвучал во чреве башни. Несметная толпа разношерстной погани заверещала, заулюлюкала, слилась в один мерзкий хор:
- Вольнор! Вольнор! Мы здесь! Мы тут! Вольнор! Магистр Вольнор! Явись пред нами!
Раздался далекий гул, задрожала земля, буйно закачались деревья, а могильные памятники попадали навзничь. Вспыхнул высокий костер посреди бесовской толпы, и перед всеми возник Вольнор. На этот раз он был выше замка; черные длинные волосы напоминали разметавшиеся тучи, а голова упиралась в небесный свод. Вековые дубы казались травинками у его ног. Из глаз били во все стороны слепящие молнии, и несся с небес его громовый хохот.
На плечах Повелителя тьмы сидели два волка в цилиндрах: черный и белый, а на великанской ладони лежала Мария Девушка была полумертвой от горя и страха. Вольнор бережно опустил её на землю и щелкнул пальцами. Волки спрыгнули наземь и, хищно ощерясь, сели охранять её с двух сторон. Со всех сторон, изо всех щелей понеслись визги, душераздирающие стоны и нечеловеческий хохот. Уже от одного этого можно было сойти с ума! Магистр щелкнул пальцами ещё раз, и тотчас же в воздухе появился бургомистр. Кувыркаясь в полете, он тяжело шлепнулся у ног Князя, но тут же вскочил на ноги и обвел всех безумными глазами.
- Назначаю Ленарда хозяином Шабаша! - громогласно объявил Вольнор.
Ленард вздрогнул и увидел себя, как бы со стороны. Одет он уже был в серый кафтан, красные штаны с бантами, синие чулки и остроконечную шляпу. На лице его появилась рыжая борода. А сидел он на черном трехрогом бородатом козле. Вместо зада у козла была хохочущая морда. Ее сразу же окружили суккубы и ведьмы и, смеясь, стали звонко целовать.
Вольнор концом остроконечной трости надрезал толстую кору древних дубов, и оттуда полилось чертово вино. Все кинулись к израненным стволам и пили его, хрюкая и причмокивая в диком восторге.
Вскоре после этого начались танцы. Бесы танцевали спиной к спине. Вначале медленно, на цыпочках, затем убыстряя и убыстряя темп, и вскоре вся нечисть плясала, опьяненная вином, разгулом и властью над грешным миром.
Играли скрипки и гобои в руках кривых музыкантов, и под эту дьявольскую музыку, казалось, танцевал весь Ад!
Не ведая, что творит, Ленард дирижировал всей вакханалией. Не по своей воле руки его сами по себе то поднимались, то опускались. Лица, рожи, морды, в оскалах и обезьяньих ужимках, сливались в одно летящее колесо, в нескончаемую светящуюся ленту.
Среди танцующих Ленард заметил покойного Мясника с одутловатым, синим лицом и горящими глазами. Заметил и узнал многих горожан - из тех, кто умер за эти годы. И хоть лица, или то, что ещё можно было назвать лицами, смеялись в танце - широко раскрытые глаза покойников были полны страха и печали.
Бургомистр почувствовал, что сходит с ума. Его волосы горели настоящим огнем и не сгорали. Ленард закрыл глаза, но и сквозь веки он видел то, что поисходило. Он отвел взгляд в сторону и тут случайно заметил Марию, лежащую у чьей-то могилы. Казалось, она была мертва. Ленард хотел броситься к ней, обнять, защитить от этого ужаса, но тело его, словно в кошмарном сне, было ему неподвластно.
Но, то ли она услышала крик его сердца, то ли почувствовала силу его любящего взгляда, - Мария открыла глаза. Ах, лучше б не открывала! Увидев отца в странной нелепой одежде, с рыжей шутовской бородой и горящими волосами, Мария закричала так громко, - что на мгновенье все умолкло вокруг, - и вновь потеряла сознание.
Черный и Белый волки отнесли её в сторонку и, разжав губы, влили в рот глоток густого дубового вина. Дыхание Марии стало спокойным, лишь тело начало мелко дрожать.
- К столам! На угощенье! - закричал бургомистр, сам не понимая что кричит.
И тут могилы, будто скатертью, покрыл белый саван. Появились яства и кушанья на разный вкус бесовского сброда: от жареных жаб до изысканной дичи.
Все бросились к могилам, и хватали, выхватывали друг у друга самые лакомые куски, и ели, и жрали, и лопали, и хрумкали, и чавкали, урча от удовольствия, а еды не убавлялось.
Вольнор с холодной улыбкой наблюдал за дьявольским жором, затем, стукнув о землю тростью, вновь превратился в невысокого колченого старика и потребовал отчета обо всех мерзостях, которые сотворила нечисть.
Нехотя отвалившись от могильных столов, сытые бесы стали отчитываться перед Ленардом и Вольнором, подробно описывая все, что сотворили за год. Врать было бесполезно: Вольнор видел насквозь. И если творимого зла было недостаточно, Черный и Белый волки стегали нерадивых духов молниевыми плетьми. Зато тех, кто сотворил великое зло: повел народ на народ, или навел порчу, или раскачал земную твердь, или океан, а может, бурей развеял целый город - того Вольнор повышал в дьявольском чине.
И какой-нибудь бесенок тогда становился чертом, а какой-то черт получал место в самой Преисподней!
Выпоротых неудачников забрасывали червями и жабами, а награжденных поздравляли, вручая им орден святой Вальпургии.
Наступал последний и самый важный момент Шабаша. До первых петухов нужно было забрать душу невинного.
Уже ведьмы и феи слетали к часовому колоколу и соскребли с него ногтями медные стружки. Уже гномы и тролли готовы были бросить их с моста в озерную воду. И все бесы уже приготовились прочесть заклинание:
"КАК ЭТИ ОПИЛКИ НИКОГДА НЕ ВЕРНУТСЯ К КОЛОКОЛУ,
С КОТОРОГО ОНИ СОДРАНЫ,
ТАК ПУСТЬ И ДУША МОЯ
НИКОГДА НЕ УВИДИТ ЦАРСТВИЯ НЕБЕСНОГО!"
Черный и Белый вновь обернулись людьми и принялись раздевать донага Марию. Бургомистр не мог пошевельнуть и пальцем. В глазах стояли слезы, а язык ворочался колом и мешал крикнуть-разбудить, предупредив об опасности дочь, которая была не в силах сопротивляться оборотням.
Все замерло вокруг Марии.
Вольнор взмахнул тростью, чтобы уколоть её в самую грудь.
- Если до полуночи не явится скрипач, - процедил он сквозь зубы Ленарду, - она своей жизнью завершит Звериное Число!
Но тут в затишье бесовской ночи за оградой раздались чьи-то шаги. Бесы повернули головы. И бургомистр увидел входящих на кладбище Снегиря и Антона.
Глава семнадцатая.
ДИНЬ-ДОН!
- Наконец-то! Да ты со скрипкой! Вот и славно, - криво усмехнулся Вольнор, завидев музыкантов. - А то я уж хотел обидеть невинную душу!
Все на кладбище громко расхохотались.
- Эй, вы, бесовское отродье, тише!.. - прикрикнул он на разыгравшуюся нечисть. - К нам пожаловал великий музыкант, чтобы сыграть "Величальную" в мою честь!
- Слу-уушайте и смотрите! - завопили волки. - Как наш Князь отнимет у скрипача Ду-ууух его Творчества!..
И все вокруг захрюкали и завизжали от радости.
- Подмостки для маэстро! - потребовал Вольнор и хлопнул в ладони.
И тотчас же все бесы стали стягивать в одно место древние мраморные надгробия и складывать их одно на другое. Не успел Антон и глазом моргнуть, как в центре кладбища, у большого костра, возник высокий пъедестал со ступенями.
Друзья взошли на мраморную сцену. Им сверху было видно кладбище целиком - от ворот до стен Замка со всеми безобразными гостями Вальпургиевой ночи. Невдалеке Антон успел заметить бургомистра в странном костюме, а в стороне от всех - охраняемую волками Марию. Он кинулся к бывшей невесте, но Магистр вновь нацелил ей в грудь убийственную трость.
- Играй же! - грозно потребовал от скрипача Вольнор. - Играй громче, чтобы от Ада до Небес воспеть мощь моего величия!.. Создай мне памятник при её жизни! А ты - пой! - он ткнул пальцем в сторону Снегиря.
- Мы не знаем слов, ваша светлость, - сказал Снегирь.
- Темность, - поправил его Вольнор. - Моя темность!..
- И музыки тоже, - добавил Антон, сбрасывая плащ и раскрывая футляр.
- Стихи и ноты! - распорядился Князь, и волки-оборотни приволокли откуда-то пюпитры с клавиром, в котором ноты были написаны алой кровью.
Антон вскинул скрипку на плечо и попробовал сыграть, но тут же опустил: из-под смычка раздалась какофония звуков, словно кто-то пилил железо или водил горстью гвоздей по стеклу.
- Какая музыка! - восторженно закатил глаза Белый.
- Вечная музыка! - повторил Черный.
Вся нечисть на кладбище поднялась с земли и вдруг торжественно заорала, обратя свои страшные полуистлевшие лица в сторону Вольнора:
- Среди морей и среди гор,
Среди лесов и пашен
Ты будешь вечно, Князь Вольнор,
И страшен, и бесстрашен!
Вечны чертовы дела
В черной круговерти.
Тьма, что Князя родила
Неподвластна смерти!
За великие дела
Благодетелю - хвала!..
- Что будем делать? - прокричал Антону Снегирь. - Еще мгновенье - и все мы сойдем с ума! И я, и ты, и Мария!.. Ведь не играть мы сюда пришли!
- Играй, скрипач, "Величальную"! И быть тебе первым скрипачом Вальпургиевой ночи! - прогрохотал с небес насмешливый голос Вольнора. Теперь я непобедим! Смотри!..
Снова увеличившись в размерах, Магистр взмахнул рукой, и над башнями Замка появились парящие в вышине души из Черного Ларца. Их было много, чистых и талантливых, верных и безгрешных! Духи Творчества, духи Профессий, духи Любви.
- Теперь они мои навеки! - громыхал Вольнор с торжеством в голосе. - И никому не победить меня! - Он щелкнул пальцами, и крышка ларца захлопнулась.
- Никогда! - прокричал ему Антон. - Пусть тебе играют твои уроды. Их тут и без меня много.
- Глупец! - захохотал Князь. - Ты хочешь один пойти против меня?! Что ты можешь противопоставить мне?! Не смеши, Никколо!
Но тут из-под смычка музыканта, словно выпущенная на волю, над страшным местом вдруг взлетела Волшебная Мелодия. Как очищающая гроза, как освежающий дождь.
Вольнор, который только что был ростом с колокольню, стал уменьшаться. Он становился все ниже и ниже, а Мелодия все громче звучала над старым кладбищем, над всем миром, - как и просил Вольнор - от Ада до Небес!
- Получай, Князь! - по-мальчишески воскликнул Снегирь.
Мария смотрела на скрипача с мукой и болью, как бы прощаясь с ним. Но вот... от его Мелодии стало легче дышать, и крошечная звезда незаметно для всех подмигнула девушке из-за серой тучи. Бургомистр, скинув оцепенение, подбежал к дочке и набросил на неё плащ Антона. Звездочку заметила над городом и Анна.
- Лети, Ромка! - она вскочила на петуха, и тот, распластав цветные крылья, понес её к Замку.
А бесы отпрянули и заметались, превращаясь в дым и туман. С визгом и воем они покидали Землю, оставив на кладбище вывороченные плиты, сломанные деревья и затхлый могильный запах.
- Поддай им жару! - весело кричал Снегирь. - Это вам за все!
Вольнор со злобой глянул на музыкантов и дал еле заметный знак Волкам.
- Берегись, Антон! - вскрикнула Мария.
Ее крик услышал Снегирь и заслонил собой скрипача. Два острых когтя-ножа вонзили в него с двух сторон Черный и Белый. Певец упал на могильные плиты и замер с удивлением на бледном лице. Анна влетела на кладбище в тот самый миг, когда уже свершилось непоправимое.
- Пой, Ромка, пой! - приказала она петуху, и тот прокукарекал раз, другой, третий...
Вольнор громко взвыл волком, зарычал псом, затрясся козлом и черной струей едкого дыма взвился в рассветное небо вместе с оборотнями.
"КАК ЭТИ ОПИЛКИ НИКОГДА НЕ ВЕРНУТСЯ К КОЛОКОЛУ,
С КОТОРОГО ОНИ СОДРАНЫ,
ТАК ПУСТЬ И ДУША ЕГО
НИКОГДА НЕ УВИДИТ ЦАРСТВИЯ НЕБЕСНОГО!"...
И тут же следом ударила с небес молния и попала прямо в башню Замка. Башня разлетелась на куски, а Черный Ларец разбился вдребезги. Духи Творчества и Любви снова вернулись в людские души, и каждый, у кого они были отняты, почувствовал прилив новых сил, полноту счастья и смысл жизни.
Антон присел на землю и закрыл лицо руками. Он плакал по Снегирю.
К убитому менестрелю молча подошли Мария и бургомистр. Анна печально взглянула на юное лицо. Душа музыканта уже летела к Богу и была не подвластна никому. Но Анна решилась: она вырвала черное перо у петуха и подбросив его вверх, прошептала:
- Лети, верни и оживи!..
Петушиное перо, сделав над их головами три круга, опустилось на грудь Снегиря. И на глазах у всех неподвижное человеческое тело обернулось в птичье.
Мертвый Снегирь лежал на черной обугленной траве. С полуоткрытым клювом, словно не допевший свою песню.
Мария взяла на руки безжизненную пташку и прижала к груди.
Анна же переломила перо, и птичья душа, которая когда-то уступила место человечьей, откликнулась во Вселенной. Птичье тельце вздрогнуло, еле заметно затрепетало крыльями и Снегирь раскрыл глаза.
- Это все, что я могу сделать для него, - сказала Анна.
- Снегирь! - спросила его Мария. - Ты помнишь меня?..
Но птица не понимала человеческого языка. Она приподняла голову, и из клюва донеслось слабое: "Чик-фью-ить..."
Мария протянуло вверх руки:
- Лети и пой!
Снегирь встрепенулся, сел в её ладонях и, взмахнув слабыми крыльями, взлетел над землей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12