- Меры, да? Хулиган, да? Вор, бандит, всякое такое? А ваш пацан? Тоже покупал, вот! Откуда деньги брал? Его спросите...
Ай, Аркаша! Ну и змей!
Вокруг начали: "Видал... Председателя сын, а смотри-ка, тоже того..."
Так вот почему Туся не захотел идти на лестницу! Он мне сказал: "Голова что-то болит. Дома посижу..."
Тусин папа растерялся вначале - я это отчетливо видел. Он снял очки, покрутил, снова надел. Потом поднял руку, призывая граждан к молчанию, и сказал:
- Вызываю свидетеля Шурика Пряникова!
На лестнице стало тихо. Кто-то позвонил к Тусе в квартиру - дзинь, дзинь... Открылась дверь - и в сопровождении мамы по лестнице стал спускаться Туся. Он шел, опустив голову. Ему приходилось переступать через чьи-то ноги, буквально продираться сквозь толпу.
Наконец он остановился перед председательским столом.
Т у с и н п а п а. Шурик, ты покупал у Аркадия заколки?
Т у с я. Да...
Т у с и н п а п а. Сколько раз?
Т у с я. Пять...
Т у с и н п а п а. Почем?
Т у с я. По десять копеек...
А р к а ш а. Врешь, пацан! По пятаку!
Т у с и н п а п а. Аркадий, тебе слова не давали!
А р к а ш а. Подумаешь...
Т у с и н п а п а. Где ты брал деньги?
Т у с я. В копилке...
Т у с и н п а п а. Но... копилка ведь закрыта?..
Т у с я. Да, закрыта.
Т у с и н п а п а. Не понимаю...
Т у с я. Я шпилькой...
Т у с и н п а п а. Что?!
Т у с я. Маминой шпилькой...
Т у с и н а м а м а. Какой ужас!
Г о л о с а и з п у б л и к и. Ну и ну!.. Пай-мальчик, а?.. Не скажи-и!.. Сейчас шпилькой, потом отмычкой... Это уж точно!..
Т у с и н п а п а. Я буквально огорошен... Эта новость...
Г о л о с и з п у б л и к и. Выдери - и дело с концом!
Т у с и н п а п а. Тише, граждане! Скажи, Шурик, зачем ты покупал эти заколки? А?
Туся молчит.
Т у с и н п а п а. Не бойся, скажи честно.
Туся молчит.
Т у с и н п а п а. Ну?
Т у с я. Не знаю...
Т у с и н п а п а. Невероятно...
Шум. Крики. Смех. Аркаша скалит зубы. Играет цепочкой. Граждане расходятся. Дворники несут стремянку. Вывинчивают яркую лампу. Ввинчивают тусклую. Смех. Хлопают двери. Тишина.
Тишина. Тусин отец сидит за председательским столом, листает бумаги. Рядом сидит Туся. Рядом сидит их мама.
Я слышу, Тусин папа говорит:
- Ты опозорил меня на весь дом. Ну зачем тебе эти проклятые заколки?!
Туся молчит.
Лева Тройкин
Лева Тройкин, Лева Тройкин... Красная футболка с черным воротом и белым шнурком, голова под ноль стрижена... Наклонит голову к плечу сейчас боднет...
И почему он не оставит Тусю в покое?
И почему Тусю так тянет к нему?
И почему Лева делает с ним что хочет?
И почему Туся все это терпит?
Как это получается: в пятнашки - Тусе водить, в прятки - Тусе водить, в двенадцать палочек - тоже...
Хуже всего двенадцать палочек. Ударит Лева по доске - палочки как ветром сдуло! Бегай собирай! За это время далеко спрятаться можно...
Нет, хуже всего держаться за "электричество". Лева Тройкин выдумал эту игру сам. Нашел на лестнице такое место: возьмешься одной рукой за перила, другой - за стенку - и через тебя ток идет.
По правде сказать, ток этот совсем слабый. Гораздо сильнее страх. А еще сильнее стыд.
Если все мальчишки и девчонки берутся за руки, а крайние - за стенку и перила - как же Тусе остаться в стороне?
- Есть контакт! - кричит Лева, и все чувствуют, что контакт есть.
И Туся чувствует, что контакт есть. Он чувствует, как сквозь него бежит электричество, и Туся прыгает, хохочет, словно от щекотки.
Почему он сдается первым? Ну, третьим, вторым хотя бы. Нет, первым!..
Вечером, в постели, Туся мечтает, каким сильным и смелым он в д р у г станет. И тогда Лева Тройкин возьмет его в друзья.
Ничего ему больше не надо. Ради этого все можно вытерпеть. Ради того, чтобы идти рядом с Левой Тройкиным и ловить взгляды прохожих. "Да-да, это мой друг... Вы бы тоже хотели иметь такого? Понимаю... Но не каждому так везет..."
Прошлой зимой Лева Тройкин свинтил с кроватей все шарики. У себя дома свинтил, к Тусе пришел - свинтил и, забравшись с Тусиной помощью к дяде Вове, там тоже свинтил.
Эти шарики служили для красоты и для дела. В то далекое время каждая металлическая кровать была увенчана такими шариками. Стоило их свинтить кровать начинала дребезжать, звенеть, покачиваться, скрипеть, не говоря уже о том, что внешний вид ее не вызывал никакой радости.
Лева Тройкин и Туся сидели на полу и считали шарики. Рядом потрескивала сосновыми дровами кафельная печь, украшенная толстыми крылатыми мальчишками.
- Тридцать пять, тридцать шесть, - считал Лева. - Давай катать!..
Катали-катали... Надоело.
Стали вверх кидать и ловить. Тоже надоело.
Стали в цель бросать. Чуть стекло не выбили.
Разделили шарики пополам и гадали по очереди: в какой руке? Угадаешь - твой.
Никто не выигрывал.
- Ага, придумал, - сказал Лева Тройкин и открыл печную дверцу. Он стал швырять шарики в печку, один за другим.
- Прячься! - крикнул он Тусе. - Сейчас будет взрыв!
Туся спрятался за буфет. Взрыва не последовало.
- Это я нарочно. Вылезай, - сказал Лева Тройкин.
Они сели около печки и стали смотреть в огонь.
Даже такие озорные люди, как Лева Тройкин, стоит им сесть у огня, становятся на некоторое время как бы другими. Потом они снова будут шалить, но некоторое время сидят тихо и остолбенело глядят в огонь.
...Словно солдатики в алых мундирах, стреляя на бегу, взбираются вверх по поленьям упругие и гибкие языки огня. Крепость не сдается, но мало-помалу они окружают ее. Стены крепости чернеют, обваливаются с треском - и обнажается ярко-оранжевый город... Враг забросал его ядрами. Вон они валяются там и сям, тускло-багровые ядра.
- Золото... - говорит Лева Тройкин. - Золотой век... Хочешь золота?
Туся кивает.
- Гляди, вон золото, - говорит Лева и показывает кочергой на россыпь шариков. Он подвигает их ближе к печной дверце.
- Бери, - шепчет Лева, - оно твое! Твое!..
- Как? - шепчет Туся.
- Рукой, вот как!
Туся потянулся и схватил ближайший шарик...
- Ты что, дурак? - прошипел Лева. Он смотрел на Тусю удивленно и с опаской. Собственно говоря, он в п е р в ы е смотрел на него: что за человек такой?..
Вряд ли надо описывать, как люди плачут, обжегшись. Как им оказывают первую помощь. Впрочем, запомните: постное масло. Лейте на ожог постное масло!
Обещал - вези
Розалия Степанова, или попросту Роза, переехала в Тусин дом после Нового года. И на следующее утро вышла гулять.
Ее сразу окружили ребята. Шумят, дергают за пальто, спрашивают, кто о чем.
- Тебя как зовут, а? Как зовут?
- Ты откуда?
- Ты чья?
- У тебя санки есть? А игрушки есть? А лопатка?..
- Я видел, ты вчера в окно смотрела. Нос прижала и смотрела. Зачем смотрела?
- А меня Шурик зовут, - сказал Туся.
Роза Степанова в башлык закутана, только нос и щеки торчат, а глаза так и зыркают по сторонам, как бы чего не прозевать. "Смелая девчонка, думает Туся, - приехала в чужой двор и ничего не боится..."
- Ты, Шурик-дурик, меня за пуговицу не дергай, отвечать будешь, если оторвешь, понял?.. - говорит Роза Степанова.
- Шурик-дурик, ха-ха, Шурик-дурик! - закричали ребята и оставили Розу в покое.
- А я могу на санках покатать, - сказал Туся как ни в чем не бывало. - Кто хочет?
- Я хочу!.. Я!.. Я!..
- Я хочу! - громче всех закричала Роза Степанова.
- Садись, - сказал Туся.
Роза вытянула вперед длинные ноги - они не помещались на санках, - и Туся покатил ее по двору: мимо горки, мимо помойки, мимо сарая, мимо дров... Остальные бежали сзади и кричали:
- Меня! Меня!
Туся остановился передохнуть.
- Я могу и двое санок везти, - сказал он. - Привязывайте.
Привязали. На вторые санки сели двое, а на первых - все та же Роза. Не слезает, кричит:
- Быстрей, быстрей!
Покатил Туся двое санок по двору. Мимо горки, мимо помойки, мимо сарая... Тяжело. А Роза кричит сзади:
- Давай! Давай!
Остановился Туся дух перевести и говорит:
- Я могу целый поезд катать. Хотите?
Привязали еще санки - поездом. Все за санки цепляются, падают, каждый хочет кататься. Туся улыбается: "Пожалуйста, садитесь, всех прокачу..." А Роза с передних санок кричит:
- Давай вези! Чего стоишь? Обещался - вези!
А сама нарочно ногами в снег упирается.
Другие на нее смотрят и тоже в снег упираются. "Давай, - кричат, вези! Обещал - вези!"
Туся - веревку через плечо, поднатужился... Ни с места. Обернулся видит: Роза изо всех сил ногами в снег уперлась. И другие, на нее глядя, тоже уперлись.
- Вы ногами держите, - сказал Туся, - я вижу.
- Врешь, врешь! Не держим! - кричит Роза и ногами болтает. Другие, на нее глядя, - тоже.
Туся снова веревку на плечо. Раз, два, три! Ни с места. Повернулся, а Роза скорей ноги убирает, чтоб он не заметил.
- Так нечестно, - сказал Туся, - вы держите.
- Честно, честно! - кричит Роза. - А ты, Шурила-дурила, обещался вези!
Туся третий раз веревку на плечо, и такой вдруг сердитый стал - сам испугался. Набрал побольше воздуху, щеки надул, ногами в снег втоптался и рраз! И - два! И - трри!.. А в голове у него: тук-тук, тук-тук, тук-тук...
Жарко Тусе. Чуть не бросил он веревку, да кричит сзади Роза:
- Шурила-дурила, быстрей!
И вдруг - сдвинулись санки. Медленно-медленно поехали по двору.
Обернулся Туся: с последних санок двое мальчишек слезли и ему помогают - вперед толкают санки. Роза ругается, грозит им, а они не слушают, делают свое.
- Поехали! - кричит Туся.
- Поехали! - кричат те двое.
Помчался поезд мимо горки, мимо помойки, мимо сарая, мимо дров. Роза не удержалась на повороте - бах! - и в сугроб.
Приехала.
Чего бы еще...
Роза Степанова и Туся - соседи. На одной площадке живут. Пришла Роза к Тусе в гости и говорит:
- Какая у вас салфеточка на комоде!..
- Хочешь подарю? - говорит Туся.
- А мама?
- Мне мама что хочешь позволяет!
- Вре-ешь...
- Хочешь, Ваську подарю?
Васька на полу сидит, глаза жмурит, хвост кренделем.
- Хочу, - говорит Роза.
- Бери!
- Да я...
- Бери, бери!
Туся - салфетку через плечо, Ваську в охапку и - к Розе.
У Розы тоже дома никого. Все на работе. На стене фарфоровое блюдо корабль-парусник льдами затерт. Вокруг ледяные горы. А где же люди? Наверно, внутри сидят, печку топят, греются, сухари грызут... Больше ничего у них не осталось. Подмоги ждут...
- Подари мне это блюдо, - говорит Туся.
- Ой, что ты! - испугалась Роза. - Разве можно?
Жалко. А как бы хорошо повесить это замечательное блюдо над кроватью и разглядывать каждый вечер перед сном - и тогда приснится голубой лед, и белый снег, и голубой корабль, и люди в голубых каютах...
- Ну подари...
- Ты что, очумел! - рассердилась Роза.
- Ну, понарошку подари, как будто...
- Понарошку?
- Ну! До вечера!
Роза залезла на диван, сняла со стены блюдо, и они торжественно понесли его к Тусе.
Вбили гвоздь над кроватью. Повесили блюдо.
- Ты смотри не обмани, - говорит Роза, - только до вечера.
- Я же сказал.
Туся ложится на кровать и любуется блюдом.
- Да, ты обманешь, - говорит Роза, - все вы мальчишки - обманщики...
- Не веришь! - вскакивает Туся. - Чего бы еще... Вот! На! - Он хватает со стола любимую мамину чашку с охотником и собакой. Роза растерянно прижимает чашку к груди. - Неси домой, ну! Не бойся, неси!
Роза исчезает. И тут же возвращается. В руках у нее большая кукла с закрывающимися глазами.
- Хочешь подарю? - робко спрашивает она. - Совсем почти новая, только нога отбита...
- Спасибо! - говорит Туся. - Ничего, что нога. Пригодится и кукла.
- Вот и одежда, туфелька вот, платье, - торопится Роза, словно боится, что Туся передумает.
А Туся уже тащит плюшевого медведя.
- Пожалуйста, - говорит он, - возьми, совсем хороший медведь, только вместо глаз пуговицы...
- Ой, спасибо!
Роза несет калейдоскоп с цветными стеклами.
- Ого, здорово!
Туся тащит шарманку.
- Тру-ля-ля! Тру-ля-ля!
Роза несет мамин вязаный берет. Зачем Тусе берет? Он наденет его на голову, вот так. Привет! Я клоун!
Туся тащит через всю квартиру складной стул. Сиди, Роза, на здоровье! А хочешь - складывай; такой стул поискать...
Роза садится на стул, баюкает медведя. Чего бы еще... Чего бы еще... Вот, папина тельняшка!
Тельняшка? Об этом Туся и не мечтал. Он напяливает тельняшку и шагает по комнате: ать-два!..
Потом Туся снимает со стены тяжелую картину, что висит над столом. На картине - береза, зеленая трава... А людей нет.
Роза трогает ногтем березу и говорит шепотом:
- Какая кора толстая! Как настоящая... Краски-то сколько!
Да, краски много пошло. Наверно, потому художник людей и не нарисовал. Не хватило краски.
- Хочешь картинку?
- А куда?
- Придумаем!
Через несколько минут картина висит у Розы над диваном, на месте фарфорового блюда.
- Красиво? - спрашивает Туся.
- Очень!
Туся уносит к себе настольное зеркало.
Роза уносит к себе фотографию Тусиной мамы с гвоздикой в распущенных волосах - это когда мама была еще совсем молодая.
Туся уносит к себе фотографию Розиного папы, когда тот был краснофлотцем и носил бушлат и бескозырку.
Роза уносит градусник.
Туся - поварешку.
- Сковорода! - кричит Туся и бежит дарить сковороду.
- Кочерга!..
- Подушка!..
- Полено!..
Тут и родители подоспели.
Сначала был, как водится, шум. Потом стали ходить, вещи собирать.
Розина мама говорит Тусиной:
- Это, кажется, мой веник, но я точно не знаю. Я свой на прошлой неделе покупала, он такой еще крепкий был... А этот что-то не очень...
Тусина мама говорит Розиной:
- Простите, у нашей мясорубки ручка черная, а эта белая...
Розина мама - Тусиной:
- Это, случайно, не ваше варенье? Я понюхала - клюквой пахнет, а мы клюкву не употребляем...
Тусина мама - Розиной:
- Не попала ли к вам наша медная кастрюля?.. Ах, вот спасибо!
Розина мама - Тусиной:
- Где же наша подушка?.. Да вот она, кажется! Нет, наша полегче будет... Вот она, слава богу!
Тусина мама:
- Ради бога, нам ваша подушка ни к чему...
И все, как говорится, встало на свои места.
Я люблю вас, Мэри...
Туся любит в куклы играть.
Туся придумывает такие длинные игры с куклами, что к середине игры он забывает начало, а к концу - середину. Одна игра продолжалась, например, неделю.
Узнали про это девчонки во дворе и теперь только начнут играть в дочки-матери - кричат:
- Шурик, иди к нам скорей!
Туся бросает дела и идет играть.
У девчонок все игры похожи как две капли воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9