Весь груз – твой!
– Он мне не нужен, – отказался Римо.
Грузовик продолжал потихоньку катиться к кромке берега. Фестер Доггинс попытался было крутануть баранку и взять в сторону от воды, но странный худощавый парень вернул баранку в прежнее положение.
– Так ты что, собираешься выкинуть миллион баксов?
– Угу.
– Может, договоримся?
– Нет.
– Ты собираешься спокойно смотреть, как я умру?
– Точнее сказать, утонешь.
И тут до сознания Фестера Доггинса дошла ужасная правда.
– А как насчет последнего желания приговоренного к смерти? – спросил он.
– Нет времени. Вот и вода. Думай о чем-нибудь хорошем, ведь это твои последние мысли.
– Послушай, давай поговорим! Скажи мне, чего ты хочешь? Что я должен сделать? Скажи!
– Просто скажи “нет”.
– Не-е-ет! – заорал Фестер Доггинс в тот самый момент, когда передние колеса грузовика на какое-то мгновение зависли над водой. Потом грузовик рухнул в воду. Кабина ушла под воду, на поверхности остался лишь самый зад кузова. Бензин смешался с водой, и в радужной пленке исчезли последние пузырьки – Фестер Доггинс простился с этим миром.
– Слишком поздно, – заметил Римо и отправился восвояси.
Мастер Синанджу ждал Римо в комнате мотеля. Когда Римо вошел в комнату, Чиун предостерегающе поднял палец с длинным ногтем.
Римо, мягко, по-кошачьи ступая, подошел к нему, чтобы посмотреть, чем это так увлечен Чиун.
Чиун, правящий Мастер Синанджу, переставил всю мебель в номере мотеля, куда они вселились сегодня утром. Большие двуспальные кровати были поставлены стоймя в углу, а стулья и столы плавали в бассейне, хорошо видном сквозь стеклянные раздвижные двери. Из обстановки остался лишь огромный телевизор, который теперь стоял посередине пустой комнаты.
Чиун сидел на циновке в трех футах от телевизора. Он, прищурившись, смотрел на экран, не отрываясь на всякие внешние раздражители типа Римо. Чиун был облачен в парчовое кимоно – такое тяжелое, что оно вполне сгодилось бы на роль портьеры в старом английском замке.
– Да это же… – начал было Римо.
– Тсс! – оборвал его Чиун.
На экране возникла яркая цветная надпись. Под ней появилось женское лицо – широкое, черное и глупое, как у коровы. Аудитория бешено зааплодировала. Надпись гласила: “Шоу Копры Инисфри”. Римо, к своему удивлению, увидел, что и Чиун тоже аплодирует.
Римо пожал плечами и уселся на пол рядом с Мастером Синанджу.
– Сегодня, – провозгласила Копра Инисфри булькающим, как фильтр для кофе, голосом, – в нашей программе принимают участие родители, которые продают своих детей, чтобы иметь возможность купить редкие экземпляры комиксов. Но сначала немного рекламы.
– Вчера были люди, поклоняющиеся сыру, – сообщил Чиун, пока шла реклама женских гигиенических прокладок.
– Потрясающе! – восхитился Римо.
– Да, я согласен с тобой. Это ж надо подумать – ваше правительство разрешило этой женщине публично объявить всему миру, из каких идиотов состоит население этой страны.
– Я вовсе не это имел в виду. В прошлом году я видел ее в каком-то фильме. “Черные и голубые” или что-то в этом роде. Там она была ужасно толстая.
– Она сидела на диете. Она говорит об этом беспрестанно.
– Она похудела, но все равно выглядит как борец сумо.
И тут Римо почувствовал, как рука Чиуна прикрыла ему рот. Копра Инисфри вернулась на экран. Она принялась энергично расспрашивать молодых мужа и жену, которые со всеми душещипательными подробностями поведали о том, как они продали свою двухлетнюю дочь за полное собрание комиксов о великолепных приключениях Человека-Паука, и передумали лишь тогда, когда поняли, что в пятом выпуске не хватало одной страницы. Они со слезами на глазах рассказывали о бесконечной судебной тяжбе, которую им пришлось вести затем, чтобы вернуть свое драгоценное дитя. Когда они закончили рассказ, аудитория заливалась слезами. Сама Копра Инисфри громко выла, пока краска на ресницах, больше похожая на сажу, не залила ее толстые щеки.
Когда началась новая рекламная пауза, Римо почувствовал, что рука Чиуна сползла с его губ.
– По-моему, я не смогу вынести продолжения, – сказал Римо и встал.
Но Чиун ему не ответил. По его щекам текли слезы.
– О Боже мои! – вздохнул Римо. – Увидимся позже.
– В понедельник она будет беседовать с несчастными домашними животными, хозяева которых пропали без вести во Вьетнаме. Как ты думаешь. Смит позволит нам остаться здесь еще на несколько дней, чтобы я мог посмотреть передачу?
– Сомневаюсь. Но я его спрошу.
– Постарайся убедить его.
– С какой стати? Мне до этой фигни нет никакого дела.
– Ты ведь был во Вьетнаме, так? Разве тебе нет никакого дела до твоих армейских сослуживцев, пропавших без вести.
– Я был не в армии, а в морской пехоте. И Вьетнам – это было так давно, – холодно ответил Римо и вышел из номера.
Глава 3
Копра Инисфри изнемогала от жары. Ей казалось, что ослепительное тропическое солнце находится в каких-нибудь сантиметрах от ее толстого лица. Солнце вытапливало драгоценные флюиды из глубин организма Копры, и они проявлялись у нее на теле в виде пота. Пот высыхал почти сразу, и густой пар клубился над Копрой. Она казалась себе куском ветчины, поджариваемым над углями.
– По-моему, я этой жары больше не выдержу, Сэм, – пожаловалась она Сэму Спелвину, продюсеру программы “Шоу Копры Инисфри”. – Найди-ка мне рикшу. Да поживее.
– Это Таиланд, а не Гонконг, – отозвался Сэм. – Тут у них рикши не водятся.
– Ну, тогда найди носилки или еще что-нибудь. Все, что угодно. Я больше и шагу сделать не смогу.
Сэм Спелвин обернулся и снизу вверх посмотрел на Копру. Популярная ведущая телепрограммы стояла на верхней ступеньке подогнанного к самолету колесного трапа.
– Копра, девочка моя, ты ведь даже из самолета еще не вышла.
– Но ты только взгляни на эту лестницу, – простонала Копра, судорожно вцепившись в дверь пассажирского лайнера, чтобы не упасть. – Я не умею ходить по лестницам. У них тут что, нет приличных трапов?
– Скажи спасибо, что у них тут есть аэропорт. Ну же, смелее, ты справишься. Посмотри на меня. Я уже почти наполовину спустился, а ведь я еще и твой багаж несу.
– А что будет, если я упаду?
Сэм Спелвин хотел было ответить: “Ты запрыгаешь, как мячик”, но вовремя передумал и вслух произнес:
– Я тебя поймаю, дорогая.
– Обещаешь?
– На все сто, – заверил Сэм Копру, и когда та стала неуклюже спускаться по лестнице, приготовился отпрыгнуть в сторону при первой же опасности. А то ведь, не дай Бог, ее высокие каблуки сломаются, как уже однажды случилось в Париже.
Но Копре Инисфри удалось спуститься без происшествий. Внизу их поджидало такси.
– Слава Богу! – вздохнула Копра, выпустив воздух, как проколотая шина, и рухнула на заднее сиденье автомобиля с открытым верхом. Рессоры скрипнули под тяжестью ее тела, и машина осела так низко, что когда еще и Сэм Спелвин примостился на переднем сиденье, а машина тронулась, бампер ее высекал искры об асфальт.
– О’кей, – произнес Сэм, когда машина выехала на шоссе. – Вот наша программа. Мы прямо сейчас, не заезжая в гостиницу, отправляемся в фильтрационный лагерь Сакео. Нас там не ждут – они думают, что мы сначала поедем в отель. Если мы приедем туда без предупреждения, то у них не будет времени подготовить свое обычное представление с дрессированными собачками. Так нам удастся заполучить более интересный материал.
– Звучит заманчиво, – согласилась Копра, обмахиваясь платком. – А что именно мы тут ищем? Я уже забыла.
– В лагере полно вьетнамских беженцев, которые хотят поехать в Америку. Многие сидят там уже по нескольку лет и ждут, когда найдутся спонсоры.
– Спонсоры? Это что-то вроде тех типов, что платят за рекламу гигиенических прокладок?
– Нет, в данном случае это люди, готовые заплатить за то, чтобы эти бедолаги могли добраться до Штатов, а потом еще помочь им начать новую жизнь.
Копра нахмурилась. Нахмурился даже ее двойной подбородок.
– Как-то это странно, – выдавила она из себя. – С какой стати надо помогать кому-то, кого даже не знаешь?
– Это благотворительность.
– Благотворительность – это когда дают деньги бедным. В прошлом году я раздала двадцать тысяч долларов на благотворительные цели, – с гордостью заявила Копра.
– А заработала ты за прошлый год пять миллионов баксов. Так что вполне могла себе такое позволить. Обыкновенным людям это не под силу.
– Не надо меня учить, что такое обыкновенные люди! Я с ними общаюсь каждый день. Вот хотя бы взять прошлую неделю, когда я сделала передачу о людях, которые верят, что Мерилин Монро и Элвиса Пресли убил один и тот же наемный убийца.
– Боюсь, не все согласятся с тобой, что гости твоих передач – обыкновенные люди. Большинство из них – явно ненормальные.
– Но если так, то почему их так много?
– Хороший вопрос, – одобрил Сэм. – А знаешь, я подумываю о том, чтобы самому стать спонсором одного из этих вьетнамских парнишек. Из них получается хорошая прислуга.
Копра встрепенулась.
– А окна они умеют мыть?
– Можем спросить, – ответил Сэм, и тут такси подъехало к затянутым колючей проволокой воротам лагеря.
– Смотри, какие они худые! – воскликнула Копра, глядя на истощенных вьетнамцев, внимательно глядящих на нее из-за забора. – Пока мы тут, давай расспросим их, какой они придерживаются диеты. Может, они знают какие-то особые вьетнамские секреты?
– Знают. Это называется голод.
– Я вряд ли могу себе такое позволить. У меня в подвале в морозильной камере лежит шестимесячный запас свиных ребрышек. Если я начну голодать, они же все протухнут.
– Ну, без труда не вытянешь и рыбку из пруда, – заметил Сэм, притворяясь, что помогает Копре вываливаться из машины.
Вообще-то Сэм лишь легонько держал ее за жирный локоть, а про себя решил, что если она споткнется, то он тут же отпрыгнет в сторону. Его предшественник на посту продюсера шоу Копры Инисфри имел печальный опыт столкновения с падающей звездой телеэкрана. Он находился в лифте на телестудии, и вдруг в лифт вошла Копра во всем великолепии своих ста пятидесяти одного с половиной килограммов. Трос, естественно, лопнул. К счастью для Копры, лифт находился на первом этаже и пролетел вниз всего лишь до цокольного этажа. К несчастью для продюсера, Копра упала на него. Перенеся впоследствии три операции на позвоночнике, он наконец вернул себе способность передвигаться, пусть даже и на костылях, и считал, что ему очень и очень повезло.
– А знаешь, – мечтательно пропела Копра, когда они входили в ворота лагеря, – я уверена, что некоторым из этих людей пришлось стать каннибалами, чтобы попасть сюда. Представляешь, какая может получиться программа! Люди, съевшие своих родственников ради того, чтобы попасть в Америку! Надо не забыть спросить их об этом.
– Лучше давай поторопимся, – прервал ее мечтания Сэм. – Как только чиновники, отвечающие за наш визит, пронюхают, что мы уже тут, они примут меры, чтобы мы узнали только то, что им нужно.
Копра Инисфри ворвалась в толпу, сметая все на своем пути, как бульдозер.
– Сэр, – обратилась она к мужчине средних лет, – как вам удалось выбраться из Вьетнама?
– Я шел, – ответил тот.
– А что вы ели по пути сюда?
– Жуков.
– Хорошо, отойдите в сторону и встаньте вон там. А вы, мадам? Говорите по-английски?
– Немного.
– Хорошо, милочка. А вы что ели?
– Траву. Листья.
– О’кей! – крикнула Копра, обращаясь сразу ко всем. – Слушайте меня, люди! Те, кто ел траву, встаньте слева от меня. А те, кто ел жуков, – справа. Может, так у нас дело пойдет быстрее.
Вьетнамцы в нерешительности топтались на месте, но в конце концов образовали две шеренги, разделившись по признаку рациона. Они смущенно улыбались.
Копра огляделась по сторонам. Осталось еще несколько человек, не примкнувших ни к той, ни к другой группе. Они явно находились в затруднении.
– А ты, сынок, – обратилась Копра к совсем молоденькому юноше, – что ты ел во Вьетнаме?
– Иногда я ел собак.
– Собака – это не годится. Не думаю, что нашим зрителям это понравится. Кроме того, мы совсем недавно делали передачу о собачьей исповеди. О людях, которые водят своих собак в церковь. Извини, малыш. Как-нибудь в другой раз.
– А знаешь, Копра, – засомневался Сэм, – мне кажется, мы могли бы сделать неплохую передачу о людях, едящих собак. Снимем ее сейчас, а потом покажем в записи.
– Возможно, ты прав. Эй, слушайте меня все! – заорала Копра. – Программа меняется. Все, кто ел собак, встаньте вот тут, под деревом.
К дереву направились все без исключения, даже те, что ели траву и жуков.
– Собака, наверное, очень популярное блюдо в этих краях, – с отвращением произнесла Копра.
– Копра, спроси их, ели ли они людей.
– Точно! А теперь еще минуточку внимания! Ел ли кто-нибудь из вас человека, своего сородича? Неважно кого. Может быть, брата, а может быть, ребенка или отца с матерью. Ну же, не стесняйтесь. Выходите вперед те, кому довелось слопать родственника. Или необязательно родственника. Пусть будет чужого человека. Ел ли кто-нибудь из вас человека, с которым никогда не был знаком? – Задавая этот вопрос, Копра подумала, как великолепно будет выглядеть название передачи: “Незнакомцы едят незнакомцев”. Высочайший рейтинг гарантирован.
Люди в толпе смотрели на Копру так, словно она решила помочиться при всем честном народе. Дети прикрыли рты ладошками и потихоньку хихикали.
– Никто? Вы уверены? Любой, кто признается в том, что съел человека ради того, чтобы выбраться из Вьетнама, поедет вместе со мной в Америку и выступит в моей передаче.
И тут вдруг все разом бросились к Копре. Вьетнамцы хватали ее за руки, дергали за одежду и едва не свалили на землю. Все это напоминало какую-то жуткую оргию.
– Я! Я! Я ел! Возьмите меня в Америку! – кричали все наперебой.
– Сэм! – позвала Копра своего продюсера, отбиваясь от наседавшей толпы. – Наш план не сработал. – И вдруг она исчезла из виду. Земля при этом содрогнулась.
Сэм застонал. И позвал на помощь.
Лагерные охранники подбежали к толпе и оттащили вьетнамцев от Копры Инисфри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27