Правда.
– Я знаю не очень много вьетнамцев.
– Это ничего. Я не знала американцев. До тебя.
Дождь прекратился, будто кто-то резко перекрыл кран.
– Нам нельзя здесь оставаться, – сказал Римо. – Ты говоришь, это Камбоджа?
– Теперь называется Кампучия.
Римо скривился.
– Ладно, пусть так. Слушай, а в какой стороне Сайгон?
Лан непонимающе воззрилась на него.
– Той муон ди Сайгон? – повторил Римо свой вопрос по-вьетнамски.
Лан покачала головой.
– Не называется Сайгон. Город Хошимин.
– Ты опять за свое?
– Говорю правду, – упорствовала Лан. – Старое имя Сайгон. Новое имя Хошимин.
Римо вздохнул.
– И как далеко?
– Одна ночь на машине. В той стороне.
– Может быть, нам удастся добраться до штаба в Анлоке.
– Анлок опасно. Много дерутся.
– А мне казалось, ты сказала, что война кончилась.
– Для вьетнамцев война никогда не кончается. Вьетнамские коммунисты теперь воюют с красными кхмерами.
– Роли поменялись, – заметил Римо.
Он выпрыгнул из разломанного автобуса и выругался, когда его ноги, обутые в легкие туфли, коснулись грязи. Он и забыл, что его ботинки куда-то подевались. Ноги утонули в грязи по щиколотку, и туфли сразу же насквозь промокли.
– Черт! Так и ноги потерять недолго.
– Надо идти. Здесь тоже очень опасно.
– Давай поговорим. Ты сказала, тебя зовут Лан?
– Да. Лан. А ты?
– Что я?
– Сам не знаешь, как тебя зовут?
– Знаю. Конечно, знаю. Мне казалось, ты говорила, что знаешь меня. Давай-ка не противоречь сама себе.
– Тебя знаю, – твердо заявила Лан. – Ты спас меня из лагеря. Имя не знаю.
– Римо. Морская пехота США.
– О! – воскликнула Лан. – Морская пехота – номер первый!
Римо рассмеялся.
– Это верно. Мы – номер первый. Ну, пошли.
Римо с девушкой шли по грунтовой дороге, пока не добрались до асфальтированного шоссе. Римо снял туфли и носки и понес их в руках. Утреннее солнце быстро их высушит. А пока лучше пройтись босиком. Дорога была теплой от солнца. После недавнего дождя над землей поднимался пар, как над стоящей на плите кастрюлей.
Они прошли несколько миль и не встретили никого – ни машин, ни людей. Потом с севера донесся знакомый гул.
– Вертолет, – сказал Римо.
Лан ухватила его за пояс и попыталась стащить с дороги.
– Эй! Завязывай! – заорал Римо, вырываясь из ее рук.
Тогда Лан ухватила его за руки и попыталась проделать то же самое.
– Уйди! – взмолилась она. – Спрячься. Вертолеты летят.
– Ну и хорошо. Они нас подберут.
– Нет. Не американские вертолеты. Вьетнамские.
– Не свисти. У вьетнамцев нет вертолетов. А по звуку это – американский “Хьюи”.
Шум мотора приближался. Лан еще раз попыталась стащить Римо с дороги.
– Эй, послушай! – прикрикнул на нее Римо. – Не зли меня. Если хочешь – беги, а я остаюсь.
Римо сорвал с себя майку и обернулся туда, откуда доносилось рокотание моторов. Лан бросилась к придорожным деревьям и в страхе притаилась.
Вот показался вертолет. Огромный, весь увешанный ракетами. Вертолет летел медленно, как если бы люди в нем внимательно следили за тем, что происходит внизу.
– Отлично, – пробормотал Римо, – так они меня обязательно заметят. – И принялся размахивать майкой.
– Эй! Здесь американец! – кричал он. – Подберите меня!
Вертолет пролетел над головой Римо, как бы и не заметив. Римо развернулся лицом в ту сторону, куда он улетел, и продолжал махать майкой и кричать:
– Эй! Вернись!
Вертолет так и сделал. Он круто развернулся и полетел назад. И тут Римо заметил у него на боку желтую звезду на красном поле и понял, что звал на помощь не друзей, а врагов.
– Твою мать! – выругался он. – У вьетнамцев, оказывается, есть теперь вертолеты.
– Я говорила тебе! – крикнула ему Лан из своего укрытия. – А теперь торопись!
Римо рванулся прочь с дороги под защиту леса, притаился между двух больших деревьев, подальше от Лан. Сорвал с плеча автомат и принялся ждать.
Вертолет зловеще завис над дорогой. Римо понял, что ищут именно его.
Римо решил пока не стрелять, но тут вертолет начал снижаться, и Римо понял, что его засекли.
В этот момент Лан бросилась бегом через дорогу прямо под брюхом вертолета, крича во все горло.
Вертолет снова поднялся в воздух и понесся вслед за девушкой. Тяжелый пулемет Гатлинга открыл огонь. Пули сбивали ветки с каучуконосных деревьев, оголяя их, и деревья плакали молочно-белыми слезами.
– Черт побери! – заорал Римо, выбежал из своего укрытия и открыл огонь одиночными выстрелами вслед удаляющемуся вертолету.
И вдруг хвостовой винт разлетелся на куски. Шальная пуля вывела его из строя. Вертолет закрутился, как огромное елочное украшение, подвешенное на ниточке.
У пилота не было иного выхода, кроме как посадить вертолет. Огромная машина начала снижаться – сначала все шло спокойно, но только до тех пор, пока главный винт не соприкоснулся с верхушками деревьев. Тут началось светопреставление. Ветки ломались и летели во все стороны, как шрапнель. Раздались чьи-то крики.
– Лан! – заорал Римо.
Внезапно мотор вертолета заглох, и он завис, как в люльке, среди веток и листвы в нескольких футах от земли. Из его открытых дверей начали выпрыгивать люди.
Римо увидел, что все они вооружены, и помчался им наперерез. Если он не нападет на них первым, пока они еще не вполне пришли в себя, то преимущество будет на их стороне.
Римо пересек дорогу и нырнул в кусты. Он двигался, пригнувшись и сжимая в руках АК-47. Не самое удобное оружие для Римо – он ведь привык к винтовке М-16. Вертолет висел на дереве, словно огромный гнилой плод. Из люка вылезал вьетнамский солдат, на плече у него висел автомат. Римо прицелился и нажал на курок.
Автомат щелкнул, но выстрела не последовало. Римо попытался еще раз. Опять ничего. Римо упал на траву и проверил магазин. Пусто! Вьетнамец держался обеими руками за край люка. Повисел так какое-то мгновение и спрыгнул на землю.
Римо отбросил ставший бесполезным автомат и пополз вперед. Вьетнамец стоял к нему спиной, снимая с плеча автомат. Римо сжал кулаки и выпрямился во весь рост, как встающий из могилы призрак. Именно в этот момент вьетнамец обернулся, увидел Римо и в страхе попятился.
Римо не успел среагировать на это движение. Его кулак просвистел над самым ухом вьетнамца. И тут же Римо почувствовал, как у него из-под ног уходит земля. Вьетнамец сделал подсечку, и оба повалились на землю – вьетнамец сверху, Римо снизу.
Римо в ярости отбивался от ударов вьетнамца, но руки его не слушались. Каждый раз, сжимая кулаки, он чувствовал, что что-то не так. К своему удивлению, он обнаружил, что отбивает удары вьетнамца быстрыми движениями рук с раскрытыми ладонями. Что же, черт побери, с ним происходит?
Римо ухватил вьетнамца за запястья. Борьба шла не на жизнь, а на смерть. И вдруг вьетнамец обмяк и повалился на Римо. Римо отпихнул его и увидел, что рядом стоит Лан и держит в руках автомат. Она целилась в него. Ну вот и все, решил Римо. Я покойник. Но Лан, дико сверкая глазами, кинула автомат ему.
Римо поймал автомат и развернулся в ту сторону, откуда доносился шум: к нему приближались еще двое солдат. Продираясь сквозь траву, они издавали боевые кличи, как индейцы. Римо поставил переключатель на стрельбу очередями и нажал на курок.
Ничего не произошло.
– Черт! – выругался Римо.
– Что не так? Почему не стреляешь?
Римо взглянул на автомат. Казенная часть была забита грязью.
– Вот черт! – выругался он снова и отбросил автомат в сторону. – Беги, Лан!
– Нет!
Римо с силой толкнул девушку.
– Ди-ди мау! – повторил он по-вьетнамски.
Лан заковыляла прочь. Римо рванулся в противоположную сторону. Солдаты побегут за ним. Римо спрятался за толстым деревом. Заставил себя сжать правую руку в кулак и начал прислушиваться к топоту ног, обутых в тяжелые ботинки.
Сначала он увидел ствол автомата, а потом уже – солдата, в чьих руках этот автомат находился. Римо напряженно ждал. Один шаг, второй. Когда из-за ствола показалось лицо с приплюснутым носом – всего в нескольких дюймах от лица Римо, – Римо нанес удар.
Столкновения кулака с лицом вьетнамца Римо не почувствовал. Фонтан крови обдал его собственное лицо, и Римо попятился, недоумевая, что это – выстрелили в него в упор или он наступил на мину.
Римо в отчаянии вытер лицо. Руки его были обагрены кровью. Первой его мыслью было: о Боже! Я ранен. Но тут он увидел солдата.
Вьетнамец лежал на спине, а голова его была развернута на сто восемьдесят градусов – там, где должно было быть лицо, теперь находился затылок. Руки и ноги дергались в предсмертной агонии.
Римо наклонился и выдернул из-под вьетнамца его автомат. Проверил затвор. Похоже было, что все в порядке. Потом Римо увидел лицо убитого им солдата и в ужасе отпрянул.
Челюсть вьетнамца болталась у того под правым ухом. Впрочем, от челюсти осталась лишь бесформенная масса, как будто кость искрошили молотом. И шея явно была сломана.
Римо еще раз проверил, не ранен ли он сам, но лишь испачкал кровью лицо и руки. Потом он увидел полоску кожи у себя на костяшках пальцев и удивился, как это он мог содрать кожу, если удара даже не почувствовал. Он оторвал полоску кожи от своего кулака и увидел, что его собственная кожа не повреждена. На мгновение он даже забыл об опасности и недоуменно пробормотал вслух:
– Неужели это я сделал?
Еще раз тупо взглянул на свой кулак и вытер кровь о брюки.
Шорох и треск сучьев подсказали ему, что второй вьетнамец уже совсем рядом. Римо нырнул за дерево.
– Интересно, а во второй раз это сработает? – спросил он себя, сжал кулак и опять почувствовал какое-то неудобство. Для парня, выросшего в Ньюарке, драться на кулаках было второй натурой. Но теперь все стало иначе. Странно.
На этот раз Римо не стал ждать, пока солдат выйдет из-за дерева. Он почувствовал, что тот совсем рядом, и прыгнул. И нанес удар, пока вьетнамец не успел среагировать.
Раздался такой звук, словно кузнечный молот ударил по мешку с фасолью. Римо почувствовал, как под костяшками его пальцев крошится кость. Солдат взмахнул руками, как бы балансируя на проволоке, потом упал и замер. Лицо его представляло сплошное кровавое месиво, и Римо, всякого насмотревшийся во Вьетнаме, отвернулся. Его затошнило.
Лан он нашел неподалеку от дороги – она притаилась в кустах.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Лан о'кей. А ты?
– Не уверен, – тяжело дыша, признался Римо.
– Солдаты убиты?
– Они нас больше не потревожат, – ответил Римо и поднял с земли несколько листьев гевеи.
Листья были еще влажные после ночного дождя, и Римо удалось кое-как смыть кровь с рук. Затем он обернулся к Лан.
– Спасибо, – сказал он.
– За что?
– За то, что помогла.
– Ты мне помог раньше.
– Не помню. Я тебе это уже говорил.
Лан задумалась, нахмурив брови.
– А что ты помнишь?
Римо сел на землю, прислонившись спиной к грубой коре дерева, и уставился в чересчур яркое утреннее небо.
– Вьетнам, – как бы в забытьи, произнес он. – Я помню Вьетнам.
Глава 14
Армейский вертолет высадил капитана Дай Чим Сао на территории Камбоджи, в двенадцати километрах от границы.
Дай соскочил на землю еще до того, как вертолет приземлился. Винты поднимали красновато-коричневую пыль, и капитану Даю пришлось зажмуриться, чтобы поберечь глаза.
К нему подбежал невысокий офицер с гнилыми зубами.
– Капитан Дай?
– А кто же еще? Что вы можете мне сообщить об американце?
– Мы знаем, что он находится в этом секторе, – начал рассказывать офицер, подводя капитана Дая к нескольким выстроенным шеренгой танкам “Т-72”. – Один из наших патрульных вертолетов сообщил по рации, что американец обнаружен. Потом связь прервалась. Мы полагаем, что вертолет пропал.
– Как далеко?
– В десяти километрах к югу отсюда. Максимум в пятнадцати. Вы сами поведете отряд?
– Это мой долг, – заявил капитан Дай, садясь в “лендровер”. Усевшись поудобнее, он хлопнул водителя по плечу, чтобы тот трогался.
Офицер с гнилыми зубами запрыгнул в машину на ходу, и “лендровер” покатился по дороге на юг.
– А вы не теряете времени, – заметил офицер и махнул рукой танкистам, чтобы следовали за ними.
– У меня его просто нет, – мрачно отозвался капитан Дай, достал пистолет “Зауэр” калибра девять миллиметров и демонстративно осмотрел его.
Вот человек, пытающийся самоутвердиться, подумал его спутник. Да, задание будет не из легких, и то, что этот американец действует в одиночку, не делает его более приятным.
Солнце стояло высоко в безоблачном небе. Но даже и в полдень на дороге не было никакого движения. Время от времени на глаза Римо попадались воронки от мин, а рядом с ними – останки грузовиков. На дверце одного из них был нарисован вьетнамский флаг.
– Красные кхмеры, – пояснила Лан. – Они дерутся с вьетнамцами так, как Вьетконг дрался с американцами.
– Поменялись ролями? – усмехнулся Римо. Он все еще пытался разобраться в новой для себя ситуации. В том, что все изменилось, сомнения не было. Он доверял Лан, хотя и не мог до конца поверить в то, что она рассказывает. Не совсем. Пока не совсем.
– Так ты говоришь, война кончилась? – переспросил Римо.
Они старались держаться обочины – на тот случай, если придется прятаться среди деревьев. Римо раздел одного из убитых вьетнамцев и надел его форму и ботинки, предварительно сорвав с них все знаки отличия. Так он снова почувствовал себя солдатом, хотя и одежда и ботинки были ему малы.
– Да. Война кончилась. Давно. Для Америки. Не для Вьетнама. Для Вьетнама всегда новая война. Вьетнам воевал с Китаем, когда американцы ушли. Теперь воюет с Кампучией. А завтра – кто знает?
– И как давно она окончилась? – спросил Римо, роясь в своей памяти и пытаясь найти хоть какое-то воспоминание об этом.
Вчерашний день – это черное пятно. Что было месяц назад, он тоже не помнил. Но чем дальше в прошлое, тем яснее становились воспоминания. Похоже было, что он вглядывается в темный тоннель. Вокруг темно. Но в конце – яркий свет. Что там ему говорили про свет в конце тоннеля?
– Война кончилась десять-пятнадцать лет назад. Давно.
– Пятнадцать лет! – присвистнул Римо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27